Розе Штайнмарк
Кто он, Болат Атабаев?
- Борец? Диссидент, идеалист или оппортунист? Певец? Автор? Актёр? Театральный деятель? Мечтатель? Сын своего народа или дитя своего времени?
В зависимости от того, на каком витке времени и жизненных коллизий нас с ним сводила судьба, каждый познавал «своего» Болата, человека, с которым не было легко и спокойно, ибо это свойство характера никогда не было его отличительной чертой. От покоя и тишины ему становилось неуютно и тесно, и он, как бы боясь задохнуться в пучине житейской обыденности, плыл в неизведанное «прекрасное далеко», увлекая своей горячностью рядом стоящих...
Мечтатель -
В начале восьмидесятых, робко представившийся молодой труппе Немецкого театра в Темиртау, юный Болат Атабаев, выпускник театрального столичного вуза, неожиданно для самого себя оказался в среде единомышленников, таких же, как он, молодых, необузданных, мечтающих удивить и покорить мир. Приехал он ненадолго, привез свою идею дипломного спектакля, трагедию великого немецкого классика Фридриха Шиллера «Коварство и любовь». Своей режиссерской концепцией постановки он мечтал стать первым, другим, покорить всех и вся «своим» прочтением Шиллера и пролить свет «наконец-то!» на истинную суть трагедии. Не веря самому себе, он «заразил» этой идеей немецких актеров, неугомонных «мечтателей-первооткрывателей». В итоге один из его героев появился на сцене в современном костюме законопослушного клерка, чем вся постановочная группа внесла в первую очередь сумятицу в театральную среду Казахстана. Приезжали критики-гонцы из далекой Москвы: смотрели, критиковали, писали. А Вурм, герой шиллеровской эпохи, тем временем продолжал свою напомаженную, напыщенную чиновничью жизнь на современной немецкой сцене Казахстана, вызывая бурные эмоции зрителей и недовольство партийной элиты, усмотревшей в герое сходство с собой и пытавшейся уличить режиссера в «политнекорректности». Приехав в Темиртау на одну постановку, Болат, сам того не ожидая, остался на годы. Отвечая на вопрос немецкой журналистки Нади Рунде «почему?», он заметил: «Во-первых, я вдруг оказался в высококвалифицированной труппе, и у нас были одинаковые представления о театральном искусстве, во-вторых, здесь царила особая атмосфера справедливости, братсва, честности, правдивости и открытости, а требования были высокими, никто здесь не лебезил друг перед другом, свою правоту каждый доказывал на сцене». Случилось так, что именно в эти годы Болат оказался единственным режиссером нашего театра, владеющим немецким языком, за что его уважали и ценили в труппе. Но особое уважение он заслужил своей «российско-немецкой» темой, которой он также проникся, как и его друзья-коллеги по театру. Тем более, что проблема немецкости ему была не чужда. В вышеупомянотом интервью с Надей Рунде он вспоминает: «В детстве мы часто играли в войну. Я, как казах, всегда играл красноармейца, русский мальчик был партизаном, а немецким мальчикам всегда доставалось играть фашистов. Мы их ловили, брали в плен. Однажды один из этих ребят попросил быть красноармейцем, на что я ему ответил: ты же немец, значит, навсегда останешься фашистом! Полные слёз глаза этого мальчика я не забуду никогда!» Наверняка, именно эти воспоминания двигали им, когда он вместе с труппой стал задумываться об идентичности немецкого театра, о его настоящих целях и задачах. Пройдет не так уж много времени, и на сцене театра оживет история появления немцев в России и Казахстане, правда о гонениях, лишениях и депортации этой этнической группы. Экспрессивные, яркие сценические полотна «На волнах столетий» и «Люди и судьбы», созданные режиссером Атабаевым и писателем Виктором Гейнцем, станут судьбоносными как для театра, так и для него самого. Это были спектакли-откровения, прямой вызов равнодушному обществу и громкий призыв к восстановлению справедливости по отношению к целому народу. Я не преувеличу, если замечу, что рождение этих спектаклей стало возможно именно благодаря упорству Болата, его непримиримости и огромному желанию «доказать миру», что искусство, это в первую очередь осмысленная правда, а не сиюминутные развлечения.
Театральный деятель -
То, что Болат Атабаев относится к плеяде наиболее известных своим новаторским подходом к театральному искусству современных театральных деятелей Казахстана, факт неоспоримый. Его режиссерская карьера насчитывает около полусотни спектаклей, родившихся на сценах разных театров страны и за рубежом. Его постановки были победителями театральных фестивалей в России, Германиии, Грузии, Туркменистане и Казахстане. Первую победу одержал его спектакль «Свой очаг», поставленный на сцене нашего театра и повествующий о жизни немецкого поселения на територии Поволжья в начале прошлого столетия. Эта работа, пожалуй, явилась для Болата первым практическим прикосновением к полной драматизма истории казахстанских немцев, с которой он уже не расстанется. Но, будучи «сыном своего народа», Болат был настоящим казахом и искренне любил свой народ, свою, сотканную из самобытности, длинных песенных рассказов акынов и завораживающих легенд, культуру. Недаром он проработал одно время в главном казахском театре — театре имени Ауэзова. Но как-то не сработалось, не получилось, не приняли маститые актеры юношеский максимализм молодого новатора, не поняли его искреннего стремления создать театр нового веяния и стряхнуть с него пыль долголетнего застоя. Пару лет режиссер был в поиске своего места под театральным небом страны, пока не возникла идея создания театра «Аксарай». Спектаклем «Лавина» Болат в очередной раз доказал свое неординарное видение действительности, воплотив в постановку личную бескомпромиссность к устоявшимся годами постулатам и воинствующий запал в стремлении улучшить мир. В этом заключалась театральная культура Атабаева, которую он сам понимал как «культуру протеста», культуру, которую он выражал везде — «и в искусстве, и в гражданской деятельности». О себе он откровенно говорил: «Я бунтарь! И никогда не боюсь бунта!» В театральном мире «Лавина» произвела настоящий фурор, актерской игре и режиссерскому мастерству аплодировали зрители Казахстана и Германии. Это одна из последних его театральных работ, удостоенная дипломами на фестивалях.
Живя в Германии, Атабаев около девяти лет проработал в театральной академии Кёльна. Преподавал молодым студентам актерское мастерство, читал лекции по методике театрального искусства, разрабатывал этюды, ставил дипломные спектакли. На один из них, «Леди Мильфорд из Алма-Аты», Болат пригласил своих бывших коллег по немецкому театру. Мне тогда тоже удалось увидеть эту работу. В пьесе, кстати, написанной им самим, рассказывалось о судьбе бывшей немецкой актрисы, эмигрировавшей из Казахстана в Германию, о её сложной интеграции в новое общество, о смятении, безвыходности, бессонных ночах и поиске своей ниши на новой родине. И в этом спектакле Болат остался верен своей теме, которую он открыл для себя в далеком Темиртау — судьба российских немцев была ему настолько близка, что он всеми клетками своей души чувствовал, как нелегко они устраивались на своей исторической родине, как тяжело быть «непринятым» и чувствовать себя чужим... В академии он не только занимался практической деятельностью, но и разрабатывал методику преподавания театрального искусства, писал научные статьи по теории театра, читал лекции по современному театру мира.
А звание заслуженного деятеля культуры Республики Казахстан, которого Болата удостоили в 1998 году, говорит само за себя. Это звание он заработал своей неповторимостью, решительностью, стойкостью и непоколебимостью в создании собственного осмысления реальности, той реальности, в которой он стремился быть личностью с четкой гражданской позицией.
Борец, оппозиционер, диссидент -
Когда мы, бывшие его коллеги по немецкому театру, В 2012 году узнали о том, что Болату предьявлено обвинение в «разжигании социальной розни» за участие в Мангистауских беспорядках в 2011 году и он взят под стражу, мы сначала не особенно удивились. Зная, что он никогда не сойдет с пути, однажды им выбранным, мы предполагали, что политическая обстановка, сложившаяся тогда на его родине, больно откликнется в его душе и он обязательно окажется в центре событий. Но вместе с тем мы и очень волновались за его жизнь, перезванивались друг с другом, делились информацией. С радостью и надеждой узнали о том, что тогдашний Комиссар федерального правительства Германии по защите прав человека и гуманитарной помощи Маркус Лёнинг выступил с заявлением относительно освобождения Болата из-под стражи. Это был прорыв. Под напором этого заявления и обращения к общественности известного кинорежиссера Фолкера Шлёндорффа, казахстанским властям пришлось освободить его. Болату удалось вылететь в Германию и приехать в Ваймар, где 28 августа ему вручили медаль Гёте. В благодарность за оказанную ему большую честь, режиссер спел знаменитую песню Абая «Горные вершины», которую он знал еще с детства. Но прошли годы, прежде чем он узнал, что это перевод гётевского стихотворения «Über allen Gipfeln ist Ruh“. И влюбился навсегда в немецкую речь, культуру, народ. Он не переставал восхищаться немецкостью и воспевать красоту немецкой речи. В этот же день Болат признается: «Жизнь мне представляется длинной, многоводной рекой. Мы до изнемождения плаваем в ней. Когда силы иссякают, мы ищем безопасное место, в котором нам удастся отдохнуть. Для меня это Германия». После вручения медали Болат приехал в Майнц. Так уж сложилось, что именно здесь проживает большинство его коллег по немецкому, приехали с ним увидеться и живущие в других городах. Встреча прошла бурно, в нашем стиле — с шутками-прибаутками, песнями и обменом впечатлений. Болат, теперь уже с юмором, рассказывал о том, как ему пришлось в тюрьме, как сложно было выдержать, а мы слушали раскрыв рот, втайне гордясь им: это он, Болат, вечный борец! Несмотря на царящую в этот вечер всеобщую эйфорию, к которой он имел самое прямое отношение, явно чувствовалось внутреннее беспокойство, крепко угнездившемся в смятенной душе Болата, грустные-прегрустные глаза его говорили о великой, неизлечимой боли... За время, в котором мы жили далеко друг от друга, Болат стал не только одним из самых востребованных режиссеров, но и одной из самых ярких фигур на политической арене Казахстана...Тогда, в Майнце, он и представить не мог, что долгие годы ему придется бороться за социальную справедливость на своей родине, находясь вдали от нее... Полную сарказма фразу «страна вечно зеленых помидоров», он взял эпиграфом своей жизни за рубежом — без устали выступая на всевозможных международных политических площадках, критикуя коррупцию и недальновидность правительства Казахстана, предлагая свои «идеалистические» предложения выхода из сложившейся ситуации, твёрдо веря в то, что пройдет немного времени и «вечно зелёные помидоры» созреют. И он снова вернется домой...
Идеалист, актер -
В последний раз мы собрались все вместе в октябре 2019 года в Нюрнберге. Баварский культурный центр пригласил бывший творческий состав нашего театра на встречу, посвященную 40-летию со дня торжественного открытия театра в Темиртау. Невозможно передать на бумаге чувства, которые испытывал каждый из нас в эти дни! Несмотря на то, что мы все проживаем теперь на нашей «исторической» родине, не так уж часто нам удается собраться всем вместе. А тут представилась такая редкая возможность вновь окунуться в наше общее прошлое, унестись в воспоминаниях на родную сценическую площадку, явственно ощутить запах родных кулис и почувствовать себя в своей стихии. Это был как раз тот случай, когда воспоминания вызывают ощущение неудержимого полного счастья и бесконечной радости от того, что несмотря на пролетевшие 40 лет, мы остались прежними. Вспомнили, как в начале становления театра Болат сыграл в своем спектакле «Коварство и любовь» президента. По болезни выбыл из строя актер, игравший эту роль, а билеты на вечерний спектакль уже были проданы. Когда встал вопрос о том, кем теперь его заменить, все единодушно показали на Болата. Действительно, а кто, если не он: роль знает (недаром так долго репетировал с труппой), язык знает, (всех постоянно поправляет), почему бы самому не выйти на сцену!? Он долго отнекивался, предлагал заменить замену спектакля другим, но ничего из этого не вышло. В конце концов надо было спасать ситуацию. Вечером в гриме и парике он вышел на сцену в образе президента и достойно сыграл доставшуюся ему по случайности роль. Правда, шуткам после этой вынужденной замены не было конца. Тут уж актеры воспользовались случаем «отыграться» на режиссере. А сам Болат? - «премьерная» роль долго не отпускала его и единственное, что он под шоковым впечатлением сказал, это: «Никогда больше! Я и не мыслил, что быть актером так сложно...» Нет, актером он не был.
Он был неисправимым идеалистом и твердо верил в то, что все идеи, как и мечты, могут исполниться, все зависит от того, насколко велико желание добиться их превращения в явь. В Нюрнберге он чувствовал себя не вполне здоровым, долго отмалчивался. Когда же заговорил, коснулся очень сложного вопроса, вопроса о нематериальности искусства, о духовных ценностях российских немцев, разбросанных по свету, о том, как важно и необходимо сосредоточить этот кладезь культуры в одном месте. В идеале он, конечно же, был прав, даже очень прав. А в действительности мы еще очень далеки от этого идеала... Болат всегда мыслил масштабно, как шахматист, видел на несколько ходов вперёд, но он и понимал, что жесткая реальность способна поглотить не только красивые мечты и идеи, но и пошатнуть веру человека в самого себя. Примеров этому у него было много. К счастью, с ним этого не произошло, слишком крепко сидела в нем вера в то, что «человек должен себе помочь сам».
Мы не ведали, что в Нюрнберг он приехал уже тяжело больным, весть об этом пришла через пару месяцев. Но зная его, были уверены, что все «не так страшно» и он обязательно выкарабкается.
После встречи в Нюрнберге мы открыли на ватцапе свою страничку и с тех пор обмениваемся новостями. Получается своего рода электронный дневник, который мы пишем коллективно, делясь радостью, горем, поздравляя друг друга с торжественными датами. Как на телетайпной ленте, высвечиваются даты, события, воспоминания, фотографии, возвращающие в прошлое и подчеркивающие настоящее. Был с нами в группе и Болат (а как же без него!) Зимой 2021 он впервые заговорил о доме, о том, как ему хочется назад, о том, что он там очень нужен. Ближе к весне он напишет в группу, что дело решенное и он возвращается, а об остальном сообщит по приезду.
В один из последних дней его пребывания в Германии он поделился со мной по телефону своей новой, совершенно идеальной идеей: по возвращении он непременно создаст свой театр, театр, в котором соберутся только единомышленники и на сцене которого будут играться спектакли, которые поведают миру о завораживающей красоте его родины и о том, что помидоры там багряным цветом своим напоминают восход солнца над Ала-Тао...
Розе Штайнмарк,
бывшая зав.литчастью Немецкого театра,
член Союза журналистов Германии