М. Тильманн
Это было в годы, когда немцам трудно было попасть в Германию даже в качестве туриста. Однако время шло... Несмотря на все препоны, большинство моих родственников оказались там, а я все ждал... Чего - не знаю, очевидно, сыграло то, что меня не так-то просто сдвинуть с насиженного места.
Прошло время, и мы с зятем Альбертом, мужем дочери, решили съездить в гости, чтобы убедиться, что там живут не хуже, чем в самой счастливой стране мира. Денег на самолет не было, решили отправиться поездом. Поездом всегда веселее: не надо пристегиваться, можно ходить по вагону, не то, что в самолете, и никто не запрещает открывать и смотреть в окно на незнакомые доселе места.
На дворе стоял уже сентябрь, когда мы собрали чемоданы, куда уложили, кроме предметов первой необходимости, небольшой снопик Запаха Родины – горного чабреца, чтобы напомнить родственникам, откуда они родом, пусть по очереди дышат родным воздухом.
Поезд Фрунзе-Москва отходил от станции вечером. Ночь прошла незаметно. На следующее утро после утреннего туалета и завтрака началось знакомство с местностью... Мимо окон проплывали серые казахстанские степи. Иногда покажется такой же серый суслик, постоит на задних лапках, посмотрит на состав и опять нырнет в норку. Иной раз увидишь парящего в небе орла, высматривающего себе добычу. Вот и все разнообразие. И только ближе к Москве появились перелески, рощи и леса. И сразу вспомнились слова А. С. Пушкина:
«...А там уже рощи, зеленые сени,
Где птицы щебечут, где скачут олени...»
Москва встретила нас песней Даниила и Дмитрия Покрасс на слова В. Лебедева-Кумача:
«Утро красит нежным светом
стены древнего Кремля...»
Прибыв на Казанский вокзал, мы тут же спустились в метро и поехали на Белорусский, откуда должен был отправиться поезд Москва-Берлин. Билет до Кёльна у нас был взят заранее, так что оставалось только прокомпостировать места в купейном вагоне. Вся эта процедура, на удивление, заняла немного времени и мы стали ждать поезда. И уж совсем необычным показалось то, что мы заняли свои места совершенно без сутолоки. Поезд медленно стал отходить от вокзала...
В купе нас трое. Кроме меня с Альбертом, был еще брюнет средних лет, который ехал в Брест организовывать какие-то музыкальные вечера. Когда он узнал, куда мы едем, сразу оживился и начал просвещать, на что следует обратить внимание. Оказалось, он бывал уже несколько раз в Западной Германии с музыкальной труппой и сообщил, что самый дешевый магазин – «Алди».
«Этот магазин будто специально организован для нас, советских людей, у которых, между нами говоря, нет много денег!» - сообщил он доверительно.
По пути мы знакомились из окна вагона с Европейской частью Союза. В Смоленске к нам подсела миловидная девушка лет двадцати...
«Малгоша», - представилась она. Она ехала домой в Познань, что в Польше, а здесь гостила у подруги Наташи, в Харькове. Малгоша всю дорогу щебетала, рассказывая, как хорошо ей было у подруги, какие украинцы гостеприимные люди, как они с Наташей купались в теплых водах Азовского моря и какие вкусные борщи с густой сметаной варили в Наташиной семье.
В Бресте мы расстались со словоохотливым музыкантом... На Брестской таможне мы простояли около двух часов, не потому, что таможенники искали чего-то недозволенного в сумках пассажиров, а потому, что пришлось менять колесные пары на более узкую колею. Это действо наблюдать было интересно таким, как мы, которые, кроме широкой, и совсем уж узкой колеи, никаких других не видели. Я не выдержал и предложил железнодорожникам вместо этой трудоемкой работы выпускать телескопические оси, которые бы сами приспосабливались к нужной колее - на меня посмотрели, как на инопланетянина...
Но вот, наконец, все позади, и поздно вечером мы пересекли Буг и оказались на польской стороне. Поскольку мы с Альбертом выходцы из деревни, нас сразу же заинтересовало, как в Польше относятся к сельскохозяйственным угодьям. И мы, к своему стыду, убедились, что уборка там проводится чище, чем у нас. У нас, не везде конечно, после уборки остается много сорняков...
Варшава встретила нас сумеречным утром. Было настолько рано, что из нашего окна мы не увидели ни одну варшавянку, не говоря уж о мужчинах. Все, видно, еще почивали.
Мы проехали еще около трехсот километров, и наша щебетуха Малгоша заволновалась и начала собирать вещи. К Познани мы подъехали в пятом часу пополудни и увидели пеструю толпу встречающих. Малгошу встречала вся семья: отец, мать, бабушка и младшая сестренка. Видно было, что она любимый в семье человек.
После расставания с Малгошей в купе стало скучновато, однако до Берлина оставалось не так уж много, и мы стойко перенесли наше «одиночество»... Поздно вечером мы добрались до Одера – пограничной реки с Польшей и Германией. Таможенники прошли по вагонам, вежливо поздоровались, проверили паспорта и попрощались. На этом и закончился таможенный осмотр.
И вот наш поезд несется уже по немецкой земле и, от нечего делать, мы опять занялись обзором сельхозугодий. Теперь уже наша оценка была не в пользу Польши, а о наших полях и говорить не приходилось.
В Восточный Берлин въехали в полдень. Оставалось немного более месяца до объединения двух стран с разным политическим устройством. Дальше поезд не шел, поэтому пришлось выяснять, что предпринять, чтобы попасть в Кёльн. На вокзале нам подсказали, что мы можем местным электропоездом добраться до Западного Берлина, а там сесть на соответствующий поезд. Однако электропоезд на западноберлинском вокзале стоит только одну минуту, поэтому нужно-де поторопиться с высадкой. Как выяснилось, в том же направлении ехало много наших земляков и, как это в таких случаях бывает, держались друг за друга. В результате в электричку ринулись все разом, да еще с чемоданами и в один вагон. На западной стороне мы оказались через считанные минуты, поезд остановился, и все ринулись в одну дверь, вместо того чтобы рассредоточиться. Не все успели выскочить, а двери уже закрылись. Куда их повезут и где их потом искать? Мы подскочили к поезду и силой стали открывать двери, нам это удалось... Водитель электропоезда выглянул в окно - выяснить, что происходит и чем мы там занимаемся.
Мы ему кричим: «Не волнуйся, мы у себя всегда так делаем, и ничего – поезда ходят, как прежде!»
Общими усилиями нам удалось высвободить оставшихся пассажиров, и поезд поехал дальше. Теперь оставалось ждать своего поезда до Кёльна. В информационной службе нам сказали, что можно ехать парижским поездом, он-де будет вечером. Теперь нужно было сообщить своим, что мы будем в Кёльне в семь утра. Спрашиваю, где, мол, позвонить. Оказалось - только на почте. Вот так номер... У нас на каждом полустанке можно звонить, а тут только на почте. Узнав, где почта, я пошел туда. Мне указали будку. Звоню... Слышу незнакомый женский голос... Я решил, что неправильно набрал номер, набираю повторно - опять чей-то женский голос.
Я ей говорю: «Не вмешивайтесь в чужой разговор. Вы уже и здесь наши повадки переняли. У нас тоже никогда толком не поговоришь...»
Женщина замолчала, я набираю снова номер. И опять женский голос. Ну, думаю, дай - дослушаю, что она говорит металлическим голосом...
«Ваш абонент не отвечает, позвоните еще раз...!» Вон что!
Набираю номер второго племянника. Нас тут же соединили, и мы обо всем договорились...
Теперь предстояло выяснить, нужно ли места компостировать. Спрашиваю – ничего не нужно, можно садиться в любой вагон. Мы с Альбертом присмотрелись к вагонам проходящих поездов; на каждом вагоне указано: для курящих, для некурящих. Хорошо, сядем в «некурящий». И стали ждать Парижский поезд – успеть бы в Кёльне высадиться, а то увезет в Париж, а там у нас никого нет...
Наконец-то поезд подкатил к вокзалу, и мы со своими чемоданами ринулись к вагону, но проводник нас остановил, мол, мест свободных нет, и послал нас в первый вагон. Мы не успели разглядеть, «курящий» он или нет, нашли свободное купе и удобно расположились. Проехали две или три остановки, и в купе ввалились две женщины с шестилетним мальчиком.
«Это наши места. Будьте любезны, освободите их», - попросили они. Пришлось уступить. Я присел на краешек нижней полки, а Альберт ушел в коридор. И тут началось: обе женщины, не обращая внимания на ребенка, задымили, да так интенсивно, что в купе стоял сплошной дым. Видно, мы попали в «курящий» вагон, но на ходу уже не пересядешь.
В Кёльне нас радостно встретили, и мы поехали в Бонн, где проживала моя сестра. По дороге я все еще откашливался от дыма...
В гостях хорошо, целый месяц гостили у разных родственников. Собираемся в обратный путь. До воссоединения двух Германий оставалось три дня, но билеты и виза не позволяли нам принять участие в праздновании. Нам навязали шесть чемоданов с подарками... У многих в Союзе оставались родственники и друзья, каждого хотелось порадовать. Как мы все это будем тащить, никого не интересовало. Затем нас привезли опять в Кёльн, помогли загрузиться, и мы поехали в обратный путь.
В Москве кое-как выбрались на привокзальную площадь Белорусского вокзала и стали ждать маршрутное такси до Казанского вокзала, а очередь длиннющая... Смотрим - в стороне группа частников с машинами. Один из них сразу подошел и предложил свои услуги:
Поехали, я вас с ветерком доставлю.
Сколько возьмешь?
Двадцать пять.
Много.
А сколько дашь?
Пятнадцать.
Тогда стой.
А нам спешить некуда...
Государственное такси брало пять, но зато с очередью. И оно не торопилось возвращаться за следующим пассажиром. Видимо, у них договоренность с «частниками». Однако, хоть и медленно, но очередь становилась короче, а частнику заработать надо, и парень опять подошел:
Ну, ты чо-о, мужик, созрел?
Вы мне?
А к кому же еще?
Нет.
А чего ждешь?
Жду, когда Вы созреете...
Продай магнитофон, а?
Не продам.
Ну, хотя бы марки обменяй.
Нет у меня марок.
Ну, тогда стой...
Парень плюнул и ушел к «своим»... В очереди оставалось каких-нибудь десять человек, как к нам подкатил старик на старом горбатом «Запорожце».
Ну, поехали, - заявил он решительно.
Куда?
Вам же на «Казанский»
Какая такса?
Вы же больше пятнадцати не даете...
Следовательно, он тоже из той компании, и они решили нас уязвить хотя бы маркой машины. Старик, внешне напоминающий деда «Щукаря» из Шолоховского романа, каким-то чудом разместил наши шесть чемоданов, и мы поехали. К вечеру подали поезд Москва-Фрунзе, мы разместили чемоданы и поехали.
Сколько радости было, когда мы распаковали чемоданы. Однако, когда раздали все подарки, нечем было угостить тех, кто пришёл на следующий день. Оказывается, почти все, что было в чемоданах, имело мало отношения к нам...
2006