Отпуск (30.01.2017)


 

Виктор Гейнц

 

Перевод Гр. Куцовского

 

Будильник безжалостно звенит. Каухер машинально протягивает правую руку и нажимает ладонью на кнопку. Пронзительный трезвон обрывается. Рука замирает на будильнике, и Каухер засыпает снова. Жена трясёт его за плечо. Сначала тихо, затем всё сильнее.

- Руди, опоздаешь же!

Каухер сопит, затем резко вскакивает. Он первый день в отпуске. Можно, конечно, отдохнуть, поспать с часок, но самолёт ждать не будет, да и до аэропорта далеко.

Каухер поднимается по трапу и проходит в салон на своё место у иллюминатора. Превосходно! Здесь начинается его отпуск.

- Ну, полетели. В командировку? – спрашивает его сосед.

- В отпуск, – нехотя отвечает Каухер.

- О! – оживляется сосед. Его круглое лицо озаряется, маленькие глазки блестят. – В дом отдыха? Завидую Вам, дружище. Отпуск! Чудесная пора! Не так ли? – На его лице расплывается радостная улыбка. Он приглаживает мягкой, пухлой рукой светлые, редкие волосы. – Н-да! Чудные воспоминания! Разрешите представиться. Петер Шюрц, прораб. Мы как перелётные птицы, не так ли? То здесь, то мам.

Люди, желающие завязать рахговор, говорят «прекрасная погода», надеясь при этом на разговорчивость своего собеседника. Сосед же говорит: «чудесные воспоминания». Значит, от него, Каухера, ничего и не требуется: ему нужно только кивать и слушать, хочет он этого или нет. И Каухер слушает, время от времени кивая головой. Для соседа этого уже достаточно. Это монолог, и промежуточные вопросы только путали бы нить, которую он неустанно прядёт.

Красные буквы на табло всё ещё призывают пассажиров «Не курить! Пристегнуть ремни!» И хотя самолёт ещё не набрал высоту, Каухер уже посвящён в большую часть щедро разукрашенных приключений своего соседа.

- О женщины! – слегка вздохнув, говорит Шюрц, и Каухеру кажется, что сейчас он не в самолёте, а в аудитории, где хороший знаток классической древности читает содержательную, поучительную лекцию о трактате Овидия «Искусство любви». Но Каухер всё же осмеливается перебить «докладчика». Он едет, мол, не в дом отдыха, не на курорт, а в Ташкент, чтобы провести свой отпуск в городе.

- Тоже чудненько, просто чудненько, а? – зудит назойливый попутчик и снова кладёт свою мягкую, пухлую руку Каухеру на колено, словно успокаивая его. – Родственники? Знакомые?

- Никого. Гостиница.

- Ии…, – присвистнул толстыми губами Шюрц. – Труба-дело, а? Тогда дело – дрянь. Это уже как пить дать. Только по блату.

На какое-то мгновение его лицо принимает задумчивое выражение. Он подывает короткую руку и проводит ею по мясистому затылку. И вдруг, вплотную приблизившись к лицу Каухера, шепчет:

- Есть выход! Закладываешь пять рублей в паспорт и предъявляешь. Это называется «бронированием». Конечно, только с глазу на глаз с администратором! Свободные места у них всегда есть. Вот так!

Они летят над облаками, и для Каухера это в известной степени «небесные внушения».

«Просвещённый» Каухер нерешительно входит в вестибюль гостиницы. Сейчас он чувствует себя, как школьник, который должен сдать экзамен и боится провала. В самом деле, свободных номеров нет. Попутчик был прав.

- Только по квитанции о бронировании, – как автомат, повторяет администратор, не подымая глаз. – Только по квитанции!

Каухер ближе подходит к окошку и смущённо роется в кармане. Он достаёт паспорт с заложенной заранее пятирублёвкой и чувствует, как горят у него пальцы. Наверное, все сейчас уставились на него и ждут, он, Каухер, будет выглядеть, если ничего не выйдет.

Нет, он не может. Каухер чувствует, как на лбу у него выступает пот. В конце концов, есть и другие гостиницы. Уж лучше ему пойти дальше.

Девушка за окошком подымает голову и неожиданно улыбается Каухеру. Совершенно естественной, доверчивой улыбкой. Каухер настораживается. Кивнула ли она ему или подмигнула?

- Вам нужен номер? – её голос для Каухера сейчас как пение Сирены, и оно всё ближе притягивает его к окошку. Он, не говоря ни слова, кивает. Девушка крутит телефонный диск. Каухер не понимает этого служебного языка. В этот момент он вообще ничего не понимает, полностью сбит с толку. Что же ему делать? Спрятать паспорт или протянуть его ей? Его рука застыла в воздухе. Это больше не Каухер. Лицо его ничего не выражает, да и пот у него на лбу, кажется, превратился в лёд.

- Пожалуйста, паспорт!

Каухер молча протягивает документы.

- О, у вас повсюду деньги! – кокетливо подтрунивает она. – Наверное, их у вас много. – И она возвращает опешившему Каухеру деньги. Тот нерешительно засовывает их в карман. – Вы надолго?

Этого Каухер не знает. Он не помнит также, как поблагодарил и ушёл. Он слышит у себя за спиной:

- Приятного вам отдыха, Рудольф Иванович!

Надо же, и имя его запомнила. С ума сойти можно!

Каухер лежит у себя в номере. Он явно озадачен. Загадка, да и только. Чертовски запутанная задача, и он не знает, как её разгадать. Почему же ему дали номер просто так? И почему она вернула деньги? Может быть, ей это было слишком мало? Нет, Каухер отгоняет от себя эту мысль.

Но что хочет от него та молодая особа? Она кокетливо улыбнулась ему, когда он проходил мимо её окошка.

Каухер голоден, но сидит в номере, так как ему снова придётся спуститься вниз по лестнице и пройти мимо окошка. Однако, голод не тётка – пирожка не подаст, и он вынужден спуститься.

И вдруг совершенно неожиданно она оказывается перед ним. На этот раз не улыбается, а просто говорит:

- Наконец-то, все. Голова идёт кругом. Теперь можно немного и поболтать.

- Может, в ресторан пойдём? – говорит Каухер и чувствует, что заикается.

Это произносят его губы, а не он сам. Сердце бешено колотится – так он напуган.

- С удовольствием, – соглашается она. – На сегодня у меня всё.

Она уже не улыбается, она радостно смеётся.

Каухер в затруднении. Как ему представиться? Это уже не он, не Каухер, учитель сельской школы. На сегодня это звучит слишком просто. Может быть, инженером с БАМа, мастером спорта или… Чёрт его знает!.. Всё это чистый вздор! Что он знает, что сможет ей рассказать?

И вот они уже подходят к столику, садятся. От волнения Каухер едва ли что-то видит и слышит. Только различает какой-то незнакомый голос.

- Рита, у тебя сегодня компания?

И вдруг он очень хорошо слышит, как она отвечает:

- Да, Саша, знакомься! Мой любимый учитель. До восьмого класса вёл у нас немецкий.

Внутри у Каухера что-то вздрагивает и обрывается, и остаётся лишь смешанное чувство разочарования и облегчения.



↑  1302