(рассказ)

Шульц Роман

редакция:

Антонины Шнайдер-Стремяковой

Чтобы быть счастливым, человек должен воображать себя свободным. Выбраться за забор воинской части - мечта каждого солдата. Инициатива выбраться за забор без разрешения называется самоволкой и наказывается, как правило, арестом и отправкой на «губу» - гауптвахту на 10-15 суток.

Когда старшина объявил, что нужен доброволец для того, чтобы погрузить в грузовик солдатские кровати и потом их выгрузить на полигоне, молодой солдат первым сделал три шага вперёд.

-Хоть день побуду свободным.

Погрузив кровати в военный ГАЗ-66, он спрятался от ветра в кузове. Старшина сел в кабину, шофёр за руль и они выехали на свободу, за ворота надоевшей части.

Авиационный полигон оказался степью с неcколькими небольшими постройками: казарма, столовая, штаб с вышкой руководителя полётов, еще несколько складских сооружений, огороженных колючей проволокой.

Прямо за казармой был обрывистый высокий берег, внизу волнующееся море. По другую сторону степь до горизонта, но за глубокой балкой стояли длинной колонной мишени для учебной стрельбы с самолётов.

Это были настоящие танки, самоходки, бронетранспортёры, грузовики, пушки, гаубицы, самолёты. Боевая техника второй мировой войны и даже современные серебристые реактивные истребители и списанные бомбардировщики.

Разгрузив кровати и отобедав с местными солдатами, салага вышел на улицу. Старшина сказал, что назад поедут после ужина, а сейчас можно быть свободным, у него ещё есть дела и ушёл.

Солдат надвинул пилотку на глаза и, прищурившись, поглядел туда, где стояла военная техника, - геройская свидетельница боевой солдатской славы. Потом взглянул на часы и решительно направился к своеобразному музею.

Взяв штурмом балку, он ушёл далеко, почти до середины военной колонны. Постройки сзади виднелись аж на горизонте. Осмотрев всё снаружи, он залез в легендарный танк Т-34, броня которого была толщиной с ладошку. В башне было темно и романтично, свет заходил только через открытый верхний люк. Он представил себя героем-танкистом, пропахшим порохом и гарью, крутил разные ручки, отчего вертелась башня, поднимался и опускался ствол танковой пушки. Солдат дёргал за рычаги, кричал, отдавал команды и стрелял из поломанного пулемёта по окружавшим его врагам.

Вдруг он услышал щёлканье настоящих пуль по броне, и в башне появились взрывы света, как от многих фотовспышек. Танкист посмотрел наверх и очнулся.

Высоко над ним висели самолёты. Одно звено разворачивалось в небе, заходя на цель. Прямо над танком с рёвом пролетели реактивные истребители, стреляя из всех видов бортового оружия. Фотовспышки, не переставая, светились на крыльях, пули цокали по броне. Солдат отпрянул в сторону от люка и прижался к броне башни. Если одна пуля попадёт в люк, служба закончится, - подумал он. Гул турбин удалялся, и молодой солдат осторожно выглянул из люка. В небе кружили самолёты и, развернувшись, очередное звено истребителей пошло в атаку. Солдат снова отскочил в сторону, успев захлопнуть за собой верхний люк. Через мгновение пули забарабанили по броне.

- Вот влип!- подумал солдат. - Я же никому не сказал, что пойду сюда и разрешения не спросил. Сюда, наверное, нельзя. Считай, я в самоволке да ещё, как на фронте. Самолёты работали по полной программе, пули сыпались, как горох, – искали жертву. А что если они сейчас бомбу сбросят или ракету спустят, тогда прощай, мама! Нет, надо тикать. Сколько самолётов ещё прилетит, неизвестно, а опоздай он к ужину - начнут искать, поднимут тревогу и ночлег на нарах обеспечен. Лучше на губе сидеть, чем в гробу лежать», - решил он и стал действовать.

На дне танка оказался люк. Не без труда его удалось открыть, вскоре он лежал под танком, на земле между гусеницами. Рядом в землю с визгом впивались пули крупнокалиберного пулемёта, бесцеремонно вздымая солидные фонтанчики земли. Смерть резвилась на расстоянии вытянутой руки. Следующий танк находился метрах в двадцати, за ним стоял другой на таком же расстоянии и так до самой балки, а там за ней воинская часть и безопасность.

Как только пули перестали щекотать землю, солдат выглянул из-под танка. Самолёты, задрав носы, уходили с набором высоты на следующий круг, а другое звено в начале колонны уже выходило на цель.

Солдат перекрестился, призвал в помощь Бога, выскочил из-под танка и изо всех сил побежал навстречу самолётам к следующему танку. На бегу расстегнул и выбросил мешавший бежать ремень и только с разгона бросился под днище танка, как по броне противно зацокали смертельные снаряды. Воин прополз под танком в направлении следующей мишени.

Как только смерть отщёлкала свою страшную песню, он повторил перебежку. Потом ещё и ещё. Он устраивал с ней соревнование на скорость. Страха не было, была собранность и расчёт, время растянулось, как резина. Как суворовский солдат, который переправлялся через Альпы, он скатился по песку на дно балки и мухой взлетел в гору.

Перед самой частью, маскируясь между деревьями, он отдышался, почистился, привёл себя в порядок. Сильно болел затылок, видно где-то хорошо ударился, в волосах запеклась кровь. Кроме ремня, отсутствовала пилотка. Где и как она слетела, он не заметил.

-Ты что такой бледный? - спросили его в столовой солдаты.

-Да так. Дом вспомнил,- отшутился солдатик.

-А пилотка где? Почему без ремня? - снова спросили его после ужина.

-Возле балки стоял, расстегнул ремень, хотел заправиться, а он упал на дно и пилотку сдуло. А лезть побоялся. Там глубоко.

-Ладно, салага, не дрейфь! Героя из тебя, видно, не получится, герой должен быть смелым! - хлопнул по плечу новый знакомый, - пошли к каптёрщику, он тебе форменный комплект пополнит. Это же ты нам кровати привёз?

-Так точно!

-А к балке подходить нельзя, считается самоволкой. Запретная зона. За ней начинается полигон. Там лётчики учатся стрелять. В хорошую погоду они по очереди с утра до вечера тренируются.

Каждый пулемёт на самолёте заряжают специальным боекомплектом, пулями со специальной, сырой краской разных цветов. Попав в танк, пули оставляют на броне штрихи, как будто чиркнули цветным мелком. После стрельб мы едем туда, смотрим, считываем, у кого сколько было попаданий, ставим зачёты и передаём данные на аэродром.

Прошлым летом один пилот ошибся, и бомба взорвалась в ста метрах от нашей столовой. Да и ходить по полигону опасно, то бомба лежит неразорвавшаяся, то ракета. Так что у нас тут не служба, а фронтовые условия. Целый день война, пули свистят, взрывы гремят. Одни улетают, другие прилетают.

Однажды выпускник летного училища, житель из соседней деревни, отрабатывал технику пилотирования и специально уклонился от курса Он летал на уровне заборов, до смерти перепугал и разогнал стадо коров, всех гусей и кур, ну и, конечно, людей. И что «это Ванька наш летает!», догадался только его отец.

Наслушавшись баек и поужинав вместе с солдатами, салага залез в кузов своей машины и спрятался за кабиной. О происшествии решил молчать. Пусть это будет военная тайна. Гауптвахту, похоже, можно избежать, если пилоты не настучат, а, может, они и не видели, иначе бы не стреляли. Бъют не за то, что делаешь, а за то, что попадаешься, учили в школе хулиганы. Вскоре подошёл старшина с водителем.

- Ну что? Поехали?- спросил старшина.

Самовольщик радостно кивнул, и они попылили по бескрайней сухой степи. Солдат оглянулся. В небе над полигоном, как стервятники, всё ещё кружили самолёты. Коршунами летели к застывшим танкам, на серебристых крыльях фотовспышками сверкали пулемёты.