Антонина Шнайдер-Стремякова
(очерк c элементами эссе)
Берлин - 2007. Июльская ночь. Дождь…
Сёстры-близнецы съехались из разных стран на свой общий юбилей, и путёвка «Люксембург, Париж, Версаль» оказалась уникальным и дорогим подарком.
По зеркалу мокрого асфальта автобус выезжал из Берлина в три утра. По-осеннему холодно, и это хорошо: жара была бы невыносимой. Новые лица подсаживались всю дорогу. Последние русскоязычные туристы пополнили группу уже в Париже. Возраст путешественников – от 10-ти до 70-ти и старше. Большинство из России: Москва, Петербург, Новосибирск, Барнаул, Кемерово, Усть-Каменогорск, Омск, Томск, Красноярск; далее – немцы и англичане; замыкала группу супружеская пара из Америки.
В серой мгле рассвета прибыли в Ганновер. Из молочного автобуса перешли в другой, апельсинно-коричневый с весёлым рисунком – на стоянках мудрено его спутать с другими. В Ганновере в автобус вошла русскоязычная групповод – умница и эрудит Светлана Елизарова.
Квадратики и ромбики полей, ранней весной плюшевые, ворсистые, косматые, пушистые, болотные, изумрудные, салатные, тёмные и светлые, сейчас серые, рыжие и цвета охры. Верхушки худосочной, вызревшей озими срезаны – поля, набирающие колос, серебрятся сединой.
У Люксембурга в грязно-серой пшенице заалели алые маки, и шеи пассажиров повернулись, как по команде, – так при виде женской красоты в мужских колониях вертят головами заключённые.
Треугольно-горбатая зелень гор, как «Девятый вал» Айвазовского… Внимание приковывают вершины с таинственно-красивыми и роскошными дворцами. Российскому человеку, знакомому с сибирскими морозами и пронизывающими ветрами, такая любовь к высоте кажется странной и непонятной: сибиряк знает, что спрятаться от продуваемых ветров легче внизу – выживают под горой. Но о морозах, когда птицы на лету замерзают, здесь, видимо, только слыхали. В те далёкие тысяча лет назад (возможно, и две тысячи) знали, что врагу гораздо труднее пробиться наверх. А что оттуда легче сражаться, знает каждый. Не такие уж, выходит, древние европейцы были тупыми – жили и обустраивались в согласии с матушкой-природой.
И вот уже серые пшеничные поля сменила нарождающаяся зелень – высокая и густая, как шерсть нестриженой овцы.
Люксембург
Люксембург на реке Альзет – одно из немногочисленных карликовых государств мира (Ватикан, Монако, Лихтенштайн, Сан-Марино), а одноимённая столица – сказка в три яруса: нижний, средний, верхний. Скалы соединены мостами-виадуками – их более ста.
Стоим на самом крупном мосту Адольфа, построеннном во времена правления герцога Адольфа в 1900-1903 г.г. и дивуемся... Внизу – не вода, а многоуровневые чудо-газоны, снующие машины и люди. Ровные в Сибири поля бурьяном зарастают, а тут горы в цветах!..
В годы Первой и Второй мировых войн Люксембург был оккупирован Германией, во Вторую мировую был включён в состав Рейха – сейчас это независимое и по уровню жизни самое развитое государство не только в Европе, но и в мире.
Большинство верующих в нём – католики. Когда-то здесь жили кельты. В 53 году до нашей эры город захватил Юлий Цезарь. Первое упоминание о Люксембурге относится к 963 г. В V веке Римская империя пала, с тех пор земли Люксембурга становились то франков, то испанцев. Позже эта экзотичная страна стала частью обширной империи Карла Великого.
В переводе со старонемецкого Люксембург означает «малый замок», или «крепость». Древняя крепость, расположенная на крутых скалах, просуществовала до 1867 года. Прочность её стен не уступала скалам и покорить её удалось только осадой и последовавшим голодом, поэтому город стали называть «Северным Гибралтаром» – неприступным.
Руины и длинные катакомбы Люксембурга свидетельствуют о былом и привлекают туристов. Официальные языки здесь немецкий, французский и люксембургский, являющий смесь нижне-германского диалекта с французским. Это земли бывшей Лотарингии – земли моих предков. Прислушалась к разговору улицы и расслышала родное с детства произношение... Видимо, в прошлой жизни я здесь уже бывала...
С 1945 г. в стране введена обязательная воинская повинность, но с коротким сроком службы, а с 1967г. узаконен набор о добровольцах. Армия насчитывает 800 человек, из них 560 – в жандармерии. С 1948 г. из конституции изъята статья о нейтралитете.
Если верить экскурсоводу, в Люксембурге нет бомжей. Есть, мол, один – живёт на вокзале, так к нему сам-де президент приезжал, просил переселиться в квартиру. Бомж отказался: «Я – символ свободы и экзотики Люксембурга». Анекдот это или правда, но группа смеялась...
Париж
В город городов, Париж, прибыли мы глубоким вечером – в 22 часа. В гостинице вручили всем ключи, и каждый поспешил в свой номер. Пугали лёгким завтраком – на деле он оказался обильным и по-российски щедрым. Фуршетный стол ломился от мясного, сыров, масла, творога, сметаны, булочек, кексов, соков, фруктов, кофе и чая. Выбирай – не хочу.
Часть гигантской Римской империи, Париж когда-то называли Лютецией. Достопримечательностью является здесь всё, вплоть до ничем не приметных каменных фундаментов – следов терм, то есть бань. Автобус ползёт в пробке к центру. В городе есть улочки В. Ленина и Карла Маркса, площадь Сталинграда и Петербурга, улицы Малахова и Толстого. Переименовывать их никто не думает – понимают: историю, как и жизнь, не перепишешь...
Группу высадили у холма мучеников, холма безвинно пролитой крови, величественно-красивой церкви на улице Мон-Мартр. Внизу, у подножья, – преимущественно чернокожие торговцы. Угадав в нас русских, они опрометью кинулись навстречу, будто в нас было их спасение: «Давай, давай, давай – задарма!»
Поднимаемся, как в песне: «Выше, всё выше и выше». Последняя ступенька. Оглянулись и – «А-ах!» – восхищённо распахнули глаза: город внизу, как на ладони, – удивительно белый. Так и хочется крикнуть: «Лепота, братцы!»
На этой самой высокой точке Парижа группа узнала, что выражения «враг народа», «религия – опиум народа» – изобретение не большевиков, но французских революционеров.
Далее – к Эйфелевой башне, визитной карточке города. Глядя на открытки, я недоумевала, как можно восхищаться грудой металла. Воочию – совсем другое. Построенная Густавом Эйфелем всего за два года (1887-1889), махина эта весом в 10000 тонн, бывшая вызовом веку, впечатляет и сегодня.
Завистники иронизировали, называя её «башней в гайках», однако иронии давно канули в «лету» – архитектурное сооружение не только оправдало себя, но и давно уже приносит прибыль. На лифте подняли нас на второй уровень. Народу, как в улье, – переговариваются, кричат, смеются, восхищённо молчат, целуются. Гитлер, посетивший многие достопримечательности Парижа, на башне не побывал: в тот день не работали, говорят, лифты. В случае поражения Гитлер планировал взорвать большинство городских красот, да Богу, видать, то было не угодно.
А вот и Нотр Дам де Пари – знаменитый Собор Парижской Богоматери. Воспетый Виктором Гюго, он связан с именем горбуна Квазимодо и прекрасной Эсмеральды. Шедевр готической архитектуры, собор строился 170 лет – с 1163 по 1285 г. С ним связано много оккультных легенд. Групповод подвела нас к плиточке: «Если на ней покрутиться по часовой стрелке, сбудутся желания». Люди верили, крутились – мы с сестрой тоже.
Собор, напоминавший в ХVII веке крепость, приходил в запустение, и власти подумывали о его сносе. Былой к нему интерес возродил роман Виктора Гюго «Собор парижской богоматери». Он заставил власть принять решение о его обновлении, и через двадцать реставрационных лет здание зажило новой жизнью.
После обеда на очереди был Лувр – крупнейший музей мира и младший брат Эрмитажа в Петербурге, который перенял у старшего брата, опытного и много повидавшего, красоту и мудрость. В Лувре – дух простора и таинственности, неземного и вечного, а в Эрмитаже, щеголяющем роскошью позолоты, – ощущение праздника.
Лувр, дворец королей и в последние два столетия музей, был когда-то средневековой крепостью. На его архитектуру наложила отпечаток более чем 800-летняя история. Здание неоднократно перестраивалось и достраивалось, меняло свой облик. Шли годы, менялись короли. Кто-то предпочитал жить в Лувре, кто-то за его пределами, но каждый вносил в облик дворца что-то свое, и с 1871 года он стал таким, каким мы видим его сегодня.
В XVII веке королевский двор перебрался в Версаль, и замок осиротел. Ожил и возродился он лишь при Наполеоне, что внёс в расширение его коллекции особый вклад – с каждой побежденной нации брал дань в виде произведений искусства. В наши дни каталог музея насчитывает более 400000 экспонатов.
В 1981 году по решению президента Франсуа Миттерана в Лувре начались реставрационные работы. Самые древние части (развалины главной башни) были восстановлены, а во дворе Наполеона появилась знаменитая стеклянная пирамида, что осуществляет связь между новыми залами и двором. Её автор – американский архитектор китайского происхождения Йох Минг Пи.
Сколько времени нужно, чтобы всё осмотреть-изучить? Может, два-три года – нам было отведено 5 часов, но и этих беглых пробежек по залам было достаточно, чтобы получить представление о временах давно ушедших.
Жёлтые путеводители
(приключенческая зарисовка с натуры)
К вечеру группа разделилась: одни просились в кабаре, другим хотелось побродить по ночному Парижу, третьим, в числе которых была я, хотелось отдохнуть. Молодожёны и средних лет москвичка составили мне компанию, и мы, не зная языка, отправились в путь с жёлтой бумажкой, на которой стоял адрес гостиницы.
На автобусной остановке эмоционально и громко парижили трое. Время тикало… Мы напряжённо ждали, а трое весело парижили… Я не выдержала – подошла и на немецком спросила, отчего так долго нет автобуса. Меня не поняли. Молодожён Денис ринулся мне на помощь. Выуживая из школьной памяти английский, он с помощью пальцев и жёлтой бумажки сумел-таки объяснить этим троим, чего мы хотим. Наиболее трезвый и смышлёный выбросил два раза две растопыренные пятерни, и мы сообразили, что ждать автобуса нам 20 минут.
Автобус не подходил. Денис – к мужику во второй раз, тот – опять растопыренные пятерни. Ещё подождали. Смешивая немецкий с русским, тычу в жёлтую бумажку с адресом гостиницы. Мужик – опять растопыренные пятерни, но уже сердито. И до нас дошло, что он, олух, тоже ничего не знает.
Тут подошла китаяночка, обаятельная миниатюрная лапушка с рюкзаком и сосредоточенно начала изучать расписание. Денис не выдержал – легохонько по её спинке пальцами заиграл. Она оглянулась – в глазах удивление и страх. Увидела меня (маму, значит), и милые губки мило разулыбила. Денис жёлтенькую бумажку и корявый английский ей выложил, она тоже корявый – однако, что нам нужно, поняла. Губки сосредоточенно надула – задумалась: автобуса-то не будет, последний в 22-00 ушёл. Зрачками покрутила, достала мобильник и мелодично зачирикала. Спрятала игрушку, губки растянула, достала карту и пальчиком наш путь провела – вот, мол, ваша дорога, по ней идите. Мы «одноглазо» на неё уставились. Она, сердечная, догадливо смекнула про нулевой наш французский и весело рукой загребла – позвала то есть. Москвичка и я, ну, давай обнимать её, целовать – засмущалась, милая...
И познакомились мы то ли с латинским кварталом, то ли нелатинским, но с Парижем Гавроша, уж точно. Яркие праздничные огни были там, вдали, а здесь в темноте белела разбросанная бумага и от фар проезжавших машин высвечивались выбоины с дождевой водой. Их надо было обходить и быть предельно внимательным, чтобы не споткнуться о столбики.
В практичном Берлине – везде плиточка, а на сказочный Париж её, однако, не хватило, оттого, видать, окраину крупнейшего в Евросоюзе города покрыли асфальтом не лучшего качества. Горбатенькие и выщербленные тротуары напоминали нам захолустные, но родные и по-своему милые сибирские города.
В темноте, на наше счастье, высветилась кафэшка. Молодожёны голодными грызунами ринулись к ней. Вбежали и жестами показали – кушать-де хотим. Им объяснили, что в 23-00 еды не бывает – люди в это время спать ложатся!.. Денис с китаяночкой на английском залепетали – как, мол, нам к гостинице добраться. Их к стене подвели, карту показали. Лапушка наша, как увидала её, запрыгала от счастья и давай путь срисовывать. Срисовала и говорит: гостиница, мол, недалёко...
Вывалились мы за нею в темноту, и уже, как за Сусаниным, пошли – уверенно. Десять минут идём… пятнадцать… – гостиницы всё нет и нет!.. Редкие машины тьму освещают.
Вдруг тишину в ночи проквакал рюкзак нашей спутницы. И мы, как по команде, застолбились... Она с плечиков сумку сбросила, суетливо пошарилась и квакающее устройство достала. Мы рядом сгрудились – темноту слушаем, а лапушка с мобильником земле всё кланяется – с кем-то, видать, соглашается. Мы с москвичкой не перестаём её обнимать-поглаживать – не бросай-де, родная, без тебя пропадём...
Ни слова не проронив, спрятала она, сердечная, игрушку и говорит Денису, что ей дальше нельзя – велели домой идти. На русском, немецком и английском, а больше немым мычанием отблагодарили мы её, и прыгнула она, голубушка, в темноту.
А мы побрели, как сказке, – туда, не зная, куда. Выбрасываем руки – машины не останавливаются. Вдруг во дворах музыка заиграла...
- Где ваша жёлтенькая бумажка? – рванулся ко мне Денис.
Я с готовностью её протянула.
- Стойте здесь! – приказал он и скрылся.
К нам, в темноту, вернулся он, как победитель:
- Гостиница будет минут через десять.
В 24.00 мы позвонили в её двери.
Так что, граждане туристы, не спешите выбрасывать жёлтые бумажки, – бывает, пригождаются...
Версаль
Пригород Парижа, Версаль, был когда-то скромной деревушкой. В 1624 году Людовик XIII построил здесь небольшой охотничий замок. Его сын, Людовик XIV, прозванный в народе Людовиком-Солнышко, реконструировал его. Так начинал расстраиватьсяся и расцветать Версаль, ставший впоследствии могущественным культурным и экономическим центром.
Франция в XVII веке становилась сверхдержавой. Ее столица, Париж, выглядела тогда до странности провинциально. Обустраивая пригород, Людовик XIV превратил Версаль не только в столицу страны, но и в столицу мира. Построенный при нём дворцово-парковый ансамбль был более века (1682–1789) главной резиденцией французских королей.
Версаль-город и Версаль-дворец олицетворяли власть, что прославляла правление Людовика XIV. С 19 июля 1801 этот архитектурно-парковый ансамбль стал памятником-музеем. Сегодня он свидетельствует о могуществе королевской власти Франции того времени.
Со стороны парка воображение поражает чудная и прекрасная Зеркальная галерея – зал для балов и торжественных мероприятий.
Неискушённых и неизбалованных впечатляет и завораживает роскошь спальни королевы. В разное время в ней жили три известнейшие королевы: Мария-Терезия (1638–1683) – супруга Людовика XIV; Мария Лещинская (1703–1768) – супруга Людовика XV; Мария-Антуанетта (1755–1793) – супруга Людовика XVI (1754–1793).
Во дворце столько залов и комнат, что многие кажутся сегодня ненужными: комната отдыха Короля, Часовой кабинет, Собачий кабинет, Внутренний кабинет, Задний кабинет, Комната Золотой посуды, Фарфоровый зал, Игральный салон, Дворянский салон, зал для приемов иностранных послов и т.д.
Постоянно жить среди предметов, что подавляли величием и роскошью, было, видимо, трудно, поэтому парк Версаля изобилует малыми дворцами. Они более скромные, а главное – уютнее.
Сегодня респектабельный пригород Парижа является важным административным и судебным центром. К нему, как к чуду света, съезжаются со всего мира – посмотреть, как в не такие уж далёкие времена жили короли, считавшие себя полубогами.
Вечером нас прокатили по Сене, и мы ещё раз, теперь уже с воды, могли насладиться красотой и великолепием лубочного Парижа.
В 21-00 уставшая от впечатлений и счастливая, что можно дать отдых ногам, группа шумно оккупировала сиденья автобуса.
Большинство устраивалось удобно, чтобы подремать, – мелькающую за окном красоту созерцали немногие. И вот уже «знаток» Миша из передачи «Что? Где? Когда?» поворачивается к молодой жене спиной… Муж американки с откинутой головой и пульсирующим кадыком издаёт пугающе-гортанные звуки... Издаёт, казалось, для того только, чтобы удивлённо расхлопнуть веки, оглядеть сидящих рядом и опять захлопнуть веки – медленно и равнодушно.
В салоне автобуса таинственно-темно… Под тихо журчащую музыку он погружается в сон. Освещённую трассу в Бельгии наблюдали лишь самые нервные. Не Эйфелева башня – ЛЕ-ПО-ТА, однако, тоже!