Зинаида Гиппиус

14 декабря

Ужель прошло — и нет возврата?

В морозный день, в заветный час,

Они на площади Сената

Тогда сошлися в первый раз.

Идут навстречу упованью,

К ступеням Зимнего Крыльца...

Под тонкою мундирной тканью

Трепещут жадные сердца.

Своею молодой любовью

Их подвиг режуще-остер,

Но был погашен их же кровью

Освободительный костер.

Минули годы, годы, годы...

А мы всё там, где были вы.

Смотрите, первенцы свободы:

Мороз на берегах Невы!

Мы — ваши дети, ваши внуки...

У неоправданных могил

Мы корчимся всё в той же муке,

И с каждым днем всё меньше сил.

И в день декабрьской годовщины

Мы тени милые зовем.

Сойдите в смертные долины,

Дыханьем вашим — оживем.

Мы, слабые, — вас не забыли,

Мы восемьдесят страшных лет

Несли, лелеяли, хранили

Ваш ослепительный завет.

И вашими пойдем стопами,

И ваше будем пить вино...

О, если б начатое вами

Свершить нам было суждено!

14 декабря 1909

14 декабря 17-го года

Д. Мережковскому

Простят ли чистые герои?

Мы их завет не сберегли.

Мы потеряли все святое:

И стыд души, и честь земли.

Мы были с ними, были вместе,

Когда надвинулась гроза.

Пришла Невеста. И невесте

Солдатский штык проткнул глаза.

Мы утопили, с визгом споря,

Ее в чану Дворца, на дне,

В незабываемом позоре

И в наворованном вине.

Ночная стая свищет, рыщет,

Лед по Неве кровав и пьян...

О, петля Николая чище,

Чем пальцы серых обезьян!

Рылеев, Трубецкой, Голицын!

Вы далеко, в стране иной...

Как вспыхнули бы ваши лица

Перед оплеванной Невой!

И вот из рва, из терпкой муки,

Где по дну вьется рабий дым,

Дрожа протягиваем руки

Мы к вашим саванам святым.

К одежде смертной прикоснуться,

Уста сухие приложить,

Чтоб умереть — или проснуться,

Но так не жить! Но так не жить!

14 декабря 18-го года

Нас больше нет. Мы всё забыли,

Взвихрясь в невиданной игре.

Чуть вспоминаем, как вы стыли

В карре, в далеком декабре.

И как гремящий Зверь железный,

Вас победив, — не победил...

Его уж нет — но зверь из бездны

Покрыл нас ныне смрадом крыл.

Наш конь домчался, бездорожен,

Безузден, яр, — куда? куда?

И вот, исхлестан и стреножен,

Последнего он ждет суда.

Заветов тайных Муравьева

Свились напрасные листы...

Напрасно, Пестель, вождь суровый,

В узле пеньковом умер ты,

Напрасно всё: душа ослепла,

Мы преданы червю и тле,

И не осталось даже пепла

От «Русской Правды» на земле.

Декабрь 1918