Владимир Кайков

Светлой памяти Владимира Александровича Якоби

- Ну, что, ребята, давайте знакомиться! – обратился вошедший в комнату общежития к молодым людям, видимо, тоже недавно вселившимся в «апартаменты» четырехместного жилища.

Кирилл глянул внимательнее на экстраординарного, «уже взрослого» человека, но новичок успокоил сокурсников.

- Да не пугайтесь, я не старшекурсник. Зачислен в группу 16 филфака, к которой, как меня заверил комендант, принадлежите и вы, так что будем не только вместе учиться, но и жить. Правда, не всегда. С поступлением сюда я устроился сторожем на стройку, поэтому присутствовать в общаге я могу только четыре дня в неделю.

- Зовут меня Кирилл, фамилия – Синельников. Мне - двадцать пять лет. А как вас зовут?

- Меня – Толя Житков, - поднялся взлохмаченный юноша в очках, - мне – семнадцать, - и протянул руку Кириллу.

- Понял, дорогой Анатолий! А тебя как? – обратился Кирилл к коренастому спортивному пареньку.

- Меня зовут Владимир, фамилия Якоби, мне – восемнадцать.

- Я так понимаю, нас будет проживать здесь только трое?

- Кирилл, здесь прописан наш однокурсник, мой тезка, Кабаков Вова. Но он жить будет у родственников в городе.

- Ну, вот и отлично, я тогда выберу вот эту кровать, что у окна. Возражений нет?

- Да нет, конечно, - и помолчав, добавил, - это дело надо перекусить, чем бог послал, - и он достал из баула кусок сала, Кирилл добавил бараньей колбасы, Толя смущенно пожал плечами.

- Что - туго с финансами? – посочувствовал Синельников.

- Да и это тоже. Я не успел съездить домой, живу на севере области, опоздал бы. Вот завтра всем курсом поедем на уборку урожая, это будет рядом с нашим районом, оттуда и съезжу домой за подкреплением.

- Ну, хорошо, - Кирилл достал кошелек.

- Нет, не возьму, - заупрямился Житков.

Вмешался Якоби: «Нам все равно придется для полного знакомства сбегать за горячительным».

- А не рановато ли вам, хлопцы?

- Кирилл, ты ведь, насколько я понимаю, жил когда-то в деревне, так?

- Ясен пень – до призыва в армию, т.е. почти до 19 лет, мне тогда было больше, чем вам сейчас.

- И ты хочешь сказать, что тебе ни разу в старших классах не приходилось принимать участия в мальчишеских пирушках?

- Только под присмотром взрослых, - полушутливо заметил новенький. - Хорошо, пойдемте на рынок, я знаю, он недалеко от общежития и там возьмем у грузин литра два красного вина. Надеюсь, двухлитровая банка у вас есть?

- Найдем! – Толя заметно оживился. - Только рассчитаюсь я, как привезу из дома деньги.

- Считайте, что никому рассчитываться не надо. Я ведь после службы в армии работал. А перед поступлением сюда приехал из экспедиции и сейчас буду работать.

- Ну, а наш с Толей вклад будет в закуске: мое сало, а Толя поджарит картошки.

Рынок встретил их криками и гомоном:

- «Груздики соленые, свежего посола!», «Орехи кедровые, голубика лесная».

- Пойдемте в последние ряды, там подряд идут прилавки с бочками грузинского вина.

Не успели они подойти к первому ряду, как, завидев их, продавцы даров Кавказа заметно оживились.

- Сюда, ребята, сюда! Хорошее вино, стакан выпьешь, сразу дэвушку полубишь! Идите, первый стакан бесплатно. Только одному из вас, - быстро поправился высокий усатый горец.

- Нэ боись, да то батоно: остальных мы угостим!

Ребята в растерянности оглядывались, не зная, что предпринять.

- Отставить! – рявкнул Кирилл. – Нам надо два литра вина, хорошего, но пробовать мы не будем. Девушки нас и без вина полюбят. А мы с вами сделаем так: без всякой конкуренции вы сами предложите, у кого из вас купить вино. Мы – студенты (только что стали ими), и нам напиваться ни к чему. Хотим просто насладиться дарами гор.

Услышав такой лестный отзыв старшего из студентов, к ним подошел неторопливый представительный и солидный усач.

- Харашо, дарагой. Будет вам доброе вино, у нас ведь у многих дети студенты. Подойдите вон к тому парню. Самое лучшее вино у него. Эй, Резо! Обслужи студентов!

…Знакомство произошло под звон стаканов. В этот вечер в общежитии студенчество праздновало первый день встречи, кто после каникул, а кто так, как и они, знакомясь с будущими однокурсниками.

На следующее утро автобус подошел к зданию института, и первокурсники и второкурсники отправились каждый по своему маршруту.

За месяц работы на колхозных полях молодые люди не только познакомились, но и успели обнаружить симпатии и антипатии друг к другу. Из 25 человек, зачисленных в 16 группу филфака, исполнять трудовую повинность явилось только 19. Остальные по разным причинам остались в городе. Как выяснилось позже, почти все были его жителями и запаслись заранее справками, освобождающими от помощи по копке картофеля. Было понятно, по крайней мере Кириллу, что родителя «позаботились» о своих чадах.

Занятия начались сразу же на следующий день после приезда из деревни. За все время «деревенской жизни» Володя, Кирилл и Толик сдружились. Оказалось, что оба новых одногруппника и соседи по комнате в общаге писали стихи. Причем, Толя уверял, что несколько его «ранних» стихов были опубликованы в районной газете, а одно даже в областной молодежке.

Несмотря на разницу в возрасте, его новые товарищи Кириллу понравились: не отлынивали от работы, слыли честными и искренними. Естественно, были и у них свои слабости.

Вернувшись однажды в полдень с работы, Кирилл застал в комнате тепленькую компанию. Среди них были Толик с Володей вместе с третьекурсниками Геной Грачом и Юрой Барабанщиком из соседней комнаты.

- Садись с нами за стол, Кирилл! – обратился Грач к застывшему от недоумения Кириллу.

- Ребята, у нас же завтра зачет! – повернулся Синельников к своим одногруппникам.

- Сдадим, Кирилл, не дрейфь! – это уже заплетающимся языком произнес Толик.

- Понятно, - Кирилл укоризненно глянул на Владимира. Тот успокаивающе помахал рукой, дескать, не беспокойся, со мной все в порядке.

Видя нерасположение соседа, Грач и его напарник вскоре покинули их компанию.

- Вот что, Толик! Я тебе, конечно, не отец, но старшим братом мог бы быть. Ты снова бегал до этого «балалаечника»? Я ведь еще и староста группы и несу за тебя ответственность. – Кирилл знал, что с финансами, как всегда, у Толика проблемы, но тот находил выход. Как-то старшекурсники попросили его сбегать за вином, а потом пригласили к застолью. С тех пор так и повелось: в какой бы комнате ни отмечали студенты праздник, наш курьер всегда был готов «сбегать и принести», за что каждый раз получал в награду не только выпивку, но и благодарных слушателей стихов.

- Толя, - проникновенно начал Кирилл, - ты ведь знаешь, что я готов ходатайствовать в отделе охраны о принятии тебя на работу. Но боюсь по двум причинам: все деньги будешь пропивать и тебя выгонят с работы.

Житков обреченно махнул рукой и, не раздеваясь, рухнул на кровать.

- Володь, он что - снова бегал? – обратился староста к тому.

- В том-то и странность, что – нет. Грач с Барабаном почему-то выбрали нашу комнату, хотя потом, после первой, стало понятно почему. Они просили Толика почитать свои стихи.

- Что нам делать? Он же так сопьется!

- А ты рискни, попроси для него работу. Если будет можно, возьми себе в напарники.

- Давай сделаем так: завтра, после зачета по физкультуре, мы с вами поедем на премьеру студенческого театра «Крах и надежда третьей империи» по Б. Брехту.

- Хорошо, Кирилл. А потом?

- Я как раз послезавтра перетолкую с бригадиром в отделе охраны, и мы решим, если будет такая возможность, вопрос с трудоустройством Житкова. А ты в эти дни серьезно поговори с ним, да прозондируй, как он отнесется к тому, что ему предстоит работать.

- Понял, Кирилл. Сделаю.

…Зачет по физкультуре проходил на Зеленом острове. Нужно было пробежать на время однокилометровый кросс.

Итоги его ошеломили одногруппников. Из первокурсников трех факультетов Толик прибежал пятым. Даже спортивный и некурящий Якоби только на два человека был впереди. И это при всем том, что Житков курил и, мягко говоря, не всегда соблюдал режим дня, тем более – накануне.

…После посещения премьеры студенческого театра Толик загорелся идеей самому принять участие в его постановках. Тем более, что в настоящее время, как объявил после спектакля его режиссер Борис Фельдман, самодеятельные актеры приступали к знакомству со сценарием «Дума про Опанаса» по мотивам поэмы Эдуарда Багрицкого.

Кирилл поддержал приятеля и даже сам записался во второй состав вновь набираемой труппы. Но, хотя им и удалось поучаствовать статистами в спектакле по Брехту, из данной затеи ничего не вышло.

И все потому, что энтузиасты из числа особых приверженцев студенческого театра должны были приходить на репетиции каждый вечер, которые зачастую затягивались за полночь.

Иногда самодеятельным актерам приходилось коротать оставшееся время до лекций прямо в студии, но чаще всё же пропускать их. А поскольку такой режим дня мешал учебе, а Кириллу – еще и работе, эту затею с театром пришлось вскоре бросить с большим сожалением.

…После педагогической неудачи с занятостью согруппника Кирилл все-таки уговорил бригадира вневедомственной охраны взять Житкова сторожем на стройку. Естественно, того проинструктировали, ознакомили с обязанностями и установили рабочее время. Через каждые два дня он должен был менять предшествующую смену и заступать на дежурство в 1700. А в 800 следующего дня сменяться. Бригадир строителей на ночь уступал сторожам бытовку, где можно было подготовиться к практическим занятиям, погреться в перерывах между обходами, ну а к приходу новой смены утром включить электрический «козел», поскольку стоял ноябрь и в вагончике было прохладно.

Естественно, что Толик стал работать вместе с Кириллом. Третьим с ними был пожилой мужчина с функциями старшего.

Все было нормально до ноябрьских праздников. Надо сказать, что в выходные и праздники смена у каждого сторожа длилась сутки. Суточные смены на выходных Толик до праздников выдерживал. И то сказать – в вагончике кроме «козла», была электроплитка, т.е. можно было что-то разогреть либо сварить.

Проблемы начались с вечера 6 ноября. Кирилл, передав смену Толику, вернулся в общежитие. Благополучно завершив первый курс, приятели из комнаты № 4 за это время перезнакомились не только со старшекурсниками, но и с вновь поступившими. И праздничный вечер 7 ноября они с Володей решили встретить вместе. Вместо Кабакова, не сдавшего первую сессию, к ним в комнату был подселен еще один поэт – Виктор Булатов. Вот с ним и с его одногруппником – Владимиром Демичевым – они и собирались отметить праздник.

Ну, а сегодняшний вечер приятели со своими новенькими товарищами решили посвятить подготовке демонстрации и студенческой пирушки. Флаги и транспаранты договорились с комендантом общежития получить утром, а когда колонны будут проходить по соседней улице, к ним присоединиться.

Ко второму курсу Житков уже обзавелся новыми друзьями. И одним из них стал Геннадий Грач, которого с легкой руки Кирилла прозвали Балалаечником. Геннадий сильно пил и однажды, находясь в компании в таком состоянии, разбил бутылку водки. Со злости он осколком стекла распорол себе грудь примерно от шеи до живота. И потом долго еще ходил с перетянутыми скрепками раной и часто демонстративно пальцами правой руки совершал такие же движения, как при игре на балалайке. Грача (теперь уже ставшего Балалаечником) хотели исключить из института, но он, к удивлению преподавателей, успешно сдавал все зачеты и экзамены. И ему отказали лишь в общежитии. Так Грачев (такова была его настоящая фамилия, по ней-то он и получил первую кличку) и здесь нашел выход. Устроился в отопительный сезон кочегаром. Правда, Кириллу было непонятно, почему трехэтажное здание не подключено к центральному отоплению. А кочегару положено было служебное жилье. Он его и получил. Правда, в бывшем санузле, но зато проживал один.

Как ни старались Владимир и Кирилл повлиять на Толика, тот все чаще стал проводить свободное время с Балалаечником, зачастую пропуская лекции и практические занятия. Однако, когда подходило время сдачи сессии, оба буквально за несколько дней брали штурмом очередное препятствие и, как правило, ниже «тройки» никогда не получали.

…Придя с покупками из магазина, Кирилл и Владимир в холле общежития столкнулись с подвыпившим Толиком.

- Ты что, бросил пост? –Синельников, схватив незадачливого сторожа за плечи, резко тряханул его, однако увидел, что тот уже не реагирует на это. Кирилл плюнул, оставил приятеля, и, расстроенный, зашел в комнату.

- Боюсь я, Володя, ведь там может случиться все, что угодно!

- Послушай, Кирилл, он ведь уже вполне взрослый человек и отвечает за свои поступки.

- Так-то, конечно, так, но ведь жалко парня, пропадает. Да и по закону подлости обязательно что-нибудь должно случиться.

И случилось. Придя на смену утром 9 ноября, Кирилл на месте строительного вагончика увидел остатки сгоревших досок и куски ржавого железа. Подойдя к бригадиру строителей, он поинтересовался, что произошло.

- Пожарные, приехав на вызов дежурного по заводу, смогли только так сделать, чтобы огонь не перекинулся на соседние вагончики и на бочку с гудроном. А там и на цеха завода. Приятель твой, по всей видимости, сгорел. Следователи не смогли его найти. Вот так-то, студенты! Кстати, останков на пепелище тоже не нашли. А загорание произошло из-за невыключенного «козла», - закончил свое пространное объяснение бригадир и напоследок, уходя, бросил: «Коротать время между обходами будешь вон в той бытовке. Только обогревателя там нет».

Вскоре состоялся суд. Строители подали иск на вневедомственную охрану. Однако проиграли его, так как ими была нарушена техника безопасности, возгорание произошло из-за самодельного обогревателя. Толю перевели на охрану ресторана. Однако после первого же дежурства его уволили. Как рассказала бригадир вневедомственной охраны, которой тоже пришлось сменить место работы (она стала комендантом общежития), молодого и симпатичного студента после закрытия ресторана пригласили к столу молодые официантки. И произошло то, что всегда случалось с Толиком. Он и в этот раз не рассчитал своих сил, а когда занял пост на улице, начал стрелять (в воздух!), громко крича: «Разводящий ко мне, остальные на месте».

До суда дело не дошло. Оказывается, ходил в любимчиках у бригадира. Потому-то и она пострадала. Из общежития его все-таки отчислили. Поэтому вместе с женой странному студенту пришлось снимать комнату. Грач-Балалаечник перевелся на заочное обучение, так что Толику пришлось крепко подналечь, чтобы закончить институт.

Уехав к себе на малую родину, он начал трудовую деятельность в малокомплектной начальной школе, потом устроился в вечернюю школу райцентра. Последние известия о Толике Кирилл получил лет через 10 после выпуска. Перепив в очередной раз, он зарядом дроби выбил из живота все внутренности. К счастью, врачи самоубийцу спасли, собрав и сшив по кусочкам. Особенно переживала за Житкова медсестра, находясь сутками около его постели. Она и стала его новой спутницей жизни.

С Владимиром Синельников так ни разу и не увиделся. Спустя 15 лет после окончания филфака совершенно случайно узнал о его безвременной кончине.