Антонина Шнайдер-Стремякова

В жаркий «перестроечный» день 1991-го двое вышли из зоны. Сложились на водку, пиво и сели на пустыре обмозговывать жизнь. У дороги, в зарослях, скучковали пустую тару и разошлись в густых уже сумерках.

Утром встретились и заприметили на вчерашней тропинке дразнящий силуэт в крепдешиновом платье. Озабоченная, чем после работы накормит семью, она по сторонам не смотрела.

У дороги заиграли солнечные зайчики. «О-о, одиннадцать бутылок!.. Хватит на три буханки хлеба и два килограмма картошки», – обрадовалась она.

Достала мешочек – затовариться, но... с горки спускалось двое. «Может, это они припрятали?» – устыдилась она и сделала вид, что проходит. Шаг… Ещё… Оглянулась – никого, испарились миражом. Вернулась, спешно сложила находку в мешочек и заторопилась назад – к дому.

За поворотом, шагов через десять, их колонийская роба зачернела на плюшевой зелени. Развалясь на траве, они глядели в четыре ленивых глаза.

И сердце в крепдешине, будто с высоты прыгнуло.

- Чего несёшь? – спросил первый.

- Фея, и... – начал второй.

- И чем ты, прынцесса, лучше бомжих? - закончил первый.

А мозг печатал, что быть и казаться – не одно и то же...

2009