Светлана Фельде

По мотивам фильма «Одна сотая секунды», показанного на Международном Манхэттенском фестивале короткометражного кино в 2007 году.

Опубликовано:

«Крещатик» №1-2013

Саманта Ашлей родилась в Берфорде, маленьком городе Великобритании. В семье прачки и дворника. Отец, подметая улицы, твердил: «Профессия дворника способствует творческому развитию личности». А что еще оставалось говорить несостоявшемуся художнику?

Дело кончилось тем, что он спился и умер от цирроза печени. Мать стирала больничные халаты, в свободное время гладила рубашки у богатого дяди по имени Натан. По ночам не спала, растирала опухшие руки. Пела песенки собственного сочинения.

А потом, как в сказке, возникла тетка Магда, которая миллион лет назад уехала в Австралию. Точнее, возникло письмо от нотариуса, в котором сообщалось – племянник тети Магды является в случае ее смерти единственным наследником. А в случае его смерти наследство получают дети племянника, рожденные в законном браке.

На эти деньги Саманта смогла поступить в университет на факультет фотожурналистики и поместить мать в клинику для душевнобольных. Старый седой Антонио, преподававший теорию фотомастерства, учил Саманту: «Если тебя спросят, почему ты так делаешь, отвечай «нужно снимать не только то, что есть, но и то, что будет». И не жалей пленки! Опыт дороже. Только так попадешь на первую полосу.

У неё был роман с редактором, но востребованным фотокором она стала не поэтому. Саманта не жалела пленки, и ее фотографии не залеживались у ответственного секретаря.

«Сдурела, - сказал редактор, когда решался вопрос о том, кого отправить в Иран. - Ну и что – колыбель мировой цивилизации. Там же бесконечные теракты. Найди здесь свою тему, прими участие в конкурсе на лучшего фотографа года.

«Обязательно, - сказала Саманта, - когда вернусь».

Сначала было скучно – вереницы теток в чадрах. В ресторанах дорого и невкусно. Толпы туристов с «мыльницами» – в основном американцы и русские. Разве что по рынку у мечети бродить. Хоть какие-то кадры: торговцы мехами и специями попадались довольно колоритные.

А потом – повезло. Взорвали мечеть и несколько близлежащих домов.

«Пригнись! - орал напарник Джон Кайла - Пригнись, стреляют!» Саманта, прячась за дымящиеся камни, подползла поближе к живописным сюжетам – убитый старик, мальчик, вмятый в велосипед, пытающийся зажать руками дыру в животе молодой мужчина.

Саманта сидела за треугольным обломком стены. Удачная позиция. Все вокруг просматривается. А ее саму не видно. Справа несся с автоматом арабской внешности мужчина, бородатый и черный от ярости. Щелк, щелк. Не жалко пленки. Слева – двенадцати-тринадцатилетняя, по виду, девочка. В светлой европейской юбочке. Она бежала сквозь дым, в руке полотняная сумочка с чем-то круглым внутри. Метрах в пятидесяти от Саманты у обугленной стены дома они столкнулись.

Саманта почувствовала – вот оно, наконец-то.

Щелк, щелк. Она наполовину высунулась из укрытия, оттолкнув шипящего Джона. Щелк, щелк – не жалеть пленки. Бородатый ударил девочку коленом в живот, она согнулась, выронила сумочку, потом распрямилась и укусила его за руку. Бородач вскрикнул, намотал на руку девочкины волосы. Девочка обмякла, ее глаза на неестественно вывернутой голове уставились прямо на Саманту. Та от неожиданности опустила аппарат, но тут же опомнилась – щелк, щелк. Не жалеть пленки!

...Саманта приняла душ. Надела свое лучшее зеленое платье. Брызнула на запястья любимые духи редактора (После подведения итогов конкурса он пригласил ее в ресторан).

Зал был полон. На сцену вышла ведущая. Открыла красный заветный конверт. Торжественно провозгласила – победитель конкурса на звание лучший фотожурналист года – Саманта Ашлей. За фотографию «Девочка». Поздравляю вас, Саманта. Это - настоящий шедевр.

На экране – фотография. Настоящий шедевр. На титульную страницу. У полуразрушенной стены страшный бородач с автоматом намотал на руку светлые волосы беззащитной девочки. И этот ее незабываемый взгляд...

Зал взорвался аплодисментами. Редактор любовно смотрел на Саманту. Поднялся вместе со всеми, аплодировал стоя.

Саманта осталась сидеть.

А потом поднялась и ушла в гостиничный номер. Открыла чемодан, вынула фотографию. У полуразрушенной стены, раскинув ноги, лежала девочка. Без лица. Лица не остается, когда ко лбу приставляют автомат и спускают курок. У ног – персики. Выкатившиеся из сумочки.

Персики растут в Иране круглый год. Можно срывать их с деревьев. А можно покупать вместе с мамой на базаре у мечети, есть немытыми, слизывая сок, текущий по ладоням...