Прыжок

Олег Вильд

редакция:

Антонины Шнайдер-Стремяковой

Солнце поднималось к зениту. Становилось жарко, июль – «макушка лета» – брал свое. Не спасала и жиденькая тень от яблони, под которой Алешка, мальчик десяти лет, ремонтировал свой старый велосипед. Да и дело «не клеилось» в прямом смысле: заплатка на камере, посаженная на сапожный клей, воздух не держала. А может быть, причина была в плохом настроении мастера.

Мало ли, что может тревожить подростка? Лешка и его друзья приближались к возрасту «юноши-мужчины». И, сами того не замечая, по-другому начинали смотреть на себя и окружающих, оценивать свое «я», свои поступки и место среди людей. То, чему ребенок и взрослый человек не придают значения, подросток воспринимает порой, как удар и трагедию. Что-то подобное испытал недели две назад Алексей. Он случайно подслушал разговор между отцом и матерью:

– Нашему Алеше лучше бы девочкой родиться. Смотри, как цветы он любит. И рисует их, и домой из леса носит, – удивлялась мать.

Отец ответил не очень одобрительно:

– Я в его годы мог молодого жеребца обуздать и быка за ноздрю в стойло завести.

Мать возразила:

– Не все героями рождаются. Зато, наш сын – спокойный и не хулиганистый мальчик.

Откуда появилась тяга к рисованию, Алешка и сам не мог понять. Только среди ребят ценится другое: смелость, сила, умение быть заводилой. И самое обидное, если тебя называют «девчонкой и слабаком». Размышления Алешки прервал голос его одногодки – соседского мальчишки Петьки:

– Пойдем купаться. Чего дома сидишь в такую жару?! – проходя мимо, окликнул он Алексея «для порядка». Знал, что тот не любитель купаться. Но на этот раз Алешка согласился, почти не раздумывая:

– Кто еще пойдет?

– Зайдем к Кольке Зубу и к Юрису с Олегом. Бросай велик, идем! Алешка, без сожаления и как-то решительно пнул ногой старую покрышку с дырявой камерой, отложил ремонт и зашагал рядом с Петькой вдоль поселковой улицы.

Колян явился к ним по первому их свисту. Втроем направились к дому, где жили братья.

– Подождите, счас выйдем. Только переоденемся, – степенно и с прибалтийским акцентом отозвался старший брат Юрис.

– Пи-ри-а-денутся они! – передразнил Петька.

Все знали, что «переодевание» у них значило – нацепить на белобрысые головы узбекские тюбетейки, которые неизвестно каким ветром занесло в поселковый сельмаг и которые «поголовно» носили местные мальчишки. Шумной ватагой ребята направились к озеру, которое находилось почти рядом, только перейти через железную дорогу.

Вскоре достигли зеленого луга возле притихшего от жары озера. Неподалеку, на берегу, какая-то женщина полоскала с кладок белье, поэтому купаться решили «по-взрослому», в трусах.

Пацаны быстро скинули майки и шаровары и побежали к воде. После первого, обжигающего холодом нырка начиналась игра в «салочки», поднимались брызги. Смех и гвалт оглашали купальню. Накупавшись с первого захода до мурашек, ребята выходили из воды и блаженно растягивались на горячем песке небольшого «пляжа». Алексей вышел раньше всех. Замерзал быстро. Никак не хотел его организм привыкать к воде. Он пробовал закаляться. Зимой пару раз босиком и в трусах выходил во двор на снег и выливал на себя ведро колодезной воды. И ничего! Растерся полотенцем и только бодрость почувствовал. А в летней воде за пятнадцать минут замерзал так, что потом полчаса зуб на зуб не попадал.

Он сидел немного в стороне от шумной компании, и мысли его опять возвращались к тому разговору. «Все это правда», – думал Алешка, –«люблю я цветы разные: ландыши, подснежники, полевые ромашки, но рисую не только цветы. Людей тоже пробую. И, вроде бы, получается. Даже чудно как-то. Вот достану хороших красок и нарисую Наталью, дачницу городскую».

Машинально Алексей чертил прутиком на песке, получилась ромашка: в обрамлении лепестков два глаза с ресницами и рот в улыбке.

– Эй, художник! – смеясь, позвал его Петька. – Я полез с нырялки прыгать. Изобрази в лучшем виде!

Прыгнуть с «нырялки» да еще «ласточкой» считалось у мальчишек «высшим пилотажем». «Нырялкой» называли доску, укрепленную в развилке ветвей старой ветлы, росшей у самой воды. Высота этого трамплина получилась нешуточная – метров пять.

Лучше всех «ласточкой», а, значит, вниз головой, прыгал Петька, затем Юрис и Колян. Все трое не боялись высоты и сигали вниз с азартом и удовольствием. Олег, не задумываясь, делал все, что делали другие, но бестолково и уморительно неловко. Приводнялся он чаще всего на свой поджарый живот, который к концу купания был багровым от шлепков по воде.

Прыгать вниз головой Лешка боялся. Он искал себе оправданий, мол, высота большая, а глубина воды под ветлой «в обрез», и мало ли что… Но и понимал: одно дело быть «мерзлявым», а другое – здесь. «Не все героями рождаются», – снова вспомнились слова матери. Алексей встал, отбросил в сторонку прутик. И в тон Петьке со смехом ответил:

– Интересно, он будет птичку изображать, а я рисуй! На «нырялку» я первый очередь забил!

– Да, ладно, «я – первый», – съехидничал Петька, – «солдатиком» пугать лягушек!

Лешка нашелся и здесь:

– Слабонервных прошу удалиться. Исполняется смертельный номер – сальто задом!

Он уже шел к ветле и слышал за спиной смешки и выкрики:

– Зад не отшиби!

Этот прыжок Алексей видел в одном киножурнале, который показывали перед фильмом. У спортсменов он называется «заднее сальто» и считается одним из самых простых. Лешка не раз «прокручивал» его в голове и решил, что можно рискнуть. Главное, вовремя распрямиться и прямее войти в воду. Опять же, в случае ошибки, не головой в ил воткнешься, а ногами.

По шершавому стволу дерева он поднялся до развилки, ступил на доску, посмотрел вниз. Привычный страх высоты сковывал движения. «Только не думать», – твердил про себя Алексей, – «что я, хуже бестолкового Олега!» Он прошел по скользкой доске, встал на краю и повернулся спиной к воде. Зрители внизу притихли. Опытный Петька почувствовал, что дело неладно и неспроста Алешка решился на такой кульбит. Он крикнул: – Не дури, одумайся! Прыгай «солдатиком»!

Неожиданно для себя Алексей закричал:

– А чего думать-то-о-о! – он оттолкнулся, ноги его пошли вверх и тело начало описывать траекторию «сальто».

Полет продолжался мгновение, но запомнился Лешке, как в замедленной съемке. Распрямиться полностью ему не удалось. В воду он вошел «углом» и крепко приложился лицом к ее «зеркалу». Но страшного ничего не произошло. Лешка вынырнул и поплыл к берегу, еще не понимая, жив или нет. Крики зрителей с берега убедили, что жив и получает звание «циркача»:

– Ну, цирк! – кричали в один голос братья Юрис и Олег. – Ему про «зад» говорили, а он морделью приложился! – ржал и подначивал Петька, тревожась за свой авторитет прыгуна.

Алешка вышел на берег и скорее лег на песок – ноги держали не очень уверенно.

Лицо его горело. То ли от удара о воду, то ли от счастья.