эссе

Антонина Шнайдер-Стремякова

По кладбищам Евросоюза расхаживают, как по музеям, – любуются, восхищаются, завидуют... От грустных мыслей здесь, как правило, далеки.

Грустные мысли одолевают на кладбищах сибирских глубинок, где все друг друга знают, где хоронят без очередей и всем селом. На этих кладбищах нет красоты и величия европейских, но незатейливые захоронения с крестами и надгробиями являют собой сегодня образец человеколюбия и интернационализма.

В 40-50-х ХХ столетия в сибирских сёлах жили рядышком русские, украинцы, немцы, поляки, чеченцы, казахи, татары, калмыки, армяне и т. д. Как жили, так рядышком и лежат – Бочарников, Брыль, Герман, Скрылёв, Удовиченко, Зальцман, Кунаев, Логинов, Шамне, Курганский, Коваленко, Барбье, Ольшанский, Рашидов, Джиджян, Цвингер, Бекбулат, Ахромян, Маллаев, Штауб и др.

Деление кладбища на русскую часть, украинскую, немецкую, еврейскую, армянскую, казахскую и пр. здесь сочли бы за кощунство. В одной могилке на надгробии нередко можно встретить фамилию русскую и немецкую, русскую и украинскую.

В глубинках Сибири с детства усваивают ценнейшую аксиому жизни: самое большое богатство села и страны в целом – люди. Переселение 30-40-х, инициированное сверху, не разъединило здесь низы. Как ни старались во времена раскулачивания, «врагов народа», «шпионов» и «диверсантов» культивировать недоверие, ненависть и злобу, в сёлах они не прижились. В сёлах вздохнут, взгрустнут, помянут... И никогда – злым словом.

В современном жёстком мире сельские кладбища Сибири – островки мирного сосуществования, единения и братства, своеобразная проекция земного рая.

Июль 2016