Беспризорники – 2 (30.06.2016)

( повесть-быль)

Мартин Тильманн

 

 

8

 

редакция:

 

Антонины Шнайдер-Стремяковой

 

В еще не восстановленном Минске начали выпускать газеты, в которых знакомили жителей с обстановкой на фронте и о продвижении Красной Армии. Каждый день передавались сообщения об освобожденных городах и населенных пунктах... И настал долгожданный день, когда Красная Армия полностью освободила свою Великую Родину.

Минск был три года под оккупацией. За это время около 400000 гражданского населения, включая и военнопленных. 80 процентов зданий в городе были разрушены. Все это вызывало в жителях безграничную ненависть ко всем немцам – вражеским и своим. Минчане объединили всех немцев в одно вражеское сборище... Примерно 45000 жителей Минска вернулись после его освобождения к разрушенным очагам и начали восстанавливать быт.

Однако оккупация была связана с еще одним негативным аспектом. Сразу после освобождения Минска в городе заработала комиссия по определению лояльности к Советской власти. Подозревался каждый, кто во время оккупации работал или служил на каком-либо предприятии. С подозреваемыми долго не церемонились, их относили к категории предателей, если они работали в немецких учреждениях, и расправа была короткой: либо расстрел, либо лагеря... Все это создавало неспокойную обстановку в городе.

Наконец-то Советские войска вошли в Берлин, и Германия капитулировала – конец войне.

9-го Мая 1945-го года - День Победы! Народ ликовал, наконец-то можно заняться мирным трудом...

 

9

 

Через два с половиной года автомобильный завод выпустил свой первый автомобиль, и ребятам на торжественном собрании выдали первые в жизни паспорта, где в графе «национальность» у Генки с Яшей было записано «русские». Так Яшка, если не от рождения, то по паспорту стал славянином.

- Теперь уж никакой комендант к тебе не прицепится, - резюмировал Генка, - отныне ты - полноправный гражданин великой страны.

Яшка не знал, радоваться этому или огорчаться, но он был молод и надеялся на лучший исход своего национального перерождения.

После ввода в эксплуатацию автомобильному заводу стали нужны квалифицированные рабочие, и дирекция завода решила создать при заводе двухгодичное ремесленное училище (РУ), в которое ребят и зачислили. Их одели в униформу и выдали стипендию. Теперь они чувствовали себя на высоте и ходили с высоко поднятой головой. Поскольку ребята несколько лет не посещали школу, учеба в училище им давалась нелегко, но они старались.

Во время летних каникул ребята решили проведать бабушку Аксинью. Каждый взял справку о том, что он отпущен на время каникул в село Осиновку, и они поехали туда. Без такой справки люди находились в «бегах» и их задерживала милиция.

С большими трудностями на попутном транспорте ребята наконец-то добрались до Осиновки. Бабушка встретила их, как родных. После первых минут ребята отправились осматривать бабушкино хозяйство. Как ни странно, в сарае были заготовлены дрова, огород был в порядке и даже в кладовке висела вяленая рыба. Ребята удивленно переглянулись: «Что же бабушка рыбу совсем не ела и дровами не топила?»

- Бабушка, дрова в сарае и рыба в кладовке все еще те, которые мы заготовили?

Нет, дорогие мои, вы же перед уходом такую агитацию среди сельских детей провели, что они мне и рыбу ловили и дрова заготовили и даже огород вскопали и засадили. А девочки все лето пололи огород. Вот поэтому у меня все в порядке. Спасибо вам за то, что вы у меня тогда перезимовали и даже наших ребят подбили на праведные дела... После вашего ухода наших деревенских детей просто не узнать. Их не надо было заставлять, как это раньше было. Они сами видели, что надо делать и делали. Вся Осиновка благодарна вам за наших ребят.

Прошлись по деревне, чтобы встретиться со знакомыми ребятами. Генка с Яшкой пробыли у бабушки две недели. За это время они пополнили запасы дров, наловили и навялили рыбы. Затем, оставив бабушке свои адреса и тепло попрощавшись, отправились обратно в Минск.

 

10

 

После окончания училища ребятам присвоили звание токаря-фрезеровщика третьего разряда и их направили в механический цех. Теперь они стали полноправными рабочими автомобильного завода.

Время шло. На автозаводе работало много молодежи, в основном выпускники РУ. Был открыт Дворец культуры, в котором молодежь проводила все свободное от работы время. Однажды на одном из вечеров во Дворце культуры Яша познакомился с красивой девушкой Тоней. Она работала в соседнем сборочном цехе. У Тони были ловкие руки, и всякая работа давалась ей легко. В цеху ее уважали за хорошую работу и спокойный характер. Тоня была коренная жительница Минска и во время войны, как и многие подростки этого города, потеряла своих родителей и теперь жила в общежитии завода. Как и у всех минчан, ее ненависть к немцам всех мастей была тоже велика. К моменту их знакомства Яше исполнилось уже двадцать лет, а Тоня была двумя годами моложе. Яша не знал, как ему быть, - сознаваться, что он немец или промолчать. Яша не хотел терять эту чудную девушку и промолчал. Теперь они проводили все свободные вечера во Дворце Культуры. У Тони была подруга Валя, из того же цеха, с которой она и познакомила Гену. Обе девушки, как и ребята, рано потеряли родителей и жили в общежитии. Так сложилось, что Гена с Яшей стали видеться только по вечерам. Это было связано с тем, что Гену перевели в инструментальный цех.

В очередной отпуск ребята решили вновь навестить бабушку Аксинью, и спросили девушек, не хотели бы они им составить в этой поездке компанию и познакомиться с бабушкой. И Тоня с Валей согласились. Было лето, и вся Осиновка утопала в зелени и цветах. Бабушку Аксинью молодые люди застали в добром здравии, но значительно состарившейся – годы все же брали свое... Бабушка так же радостно, как и в прежние времена, встретила ребят и была тронута тем, что Гена с Яшей представили ей своих девушек. Девушки были в восторге от такой доброй бабушки. Они уже отвыкли от материнской ласки и тут вдруг им встретилась такая ласковая бабушка.

Осмотревшись, девушки предложили бабушке сделать уборку в ее доме и побелить его. Ребята тем временем занялись своими обычными делами по хозяйству. Хозяйственная работа у бабушки еще больше сблизили всех. Девушки увидели своих ребят совсем с другой стороны, да и ребята оценили своих девушек, наблюдая, как ловко они справляются с необычной для них работой. И бабушка как будто помолодела от присутствия веселой работящей компании. Она сидела, как всегда со спицами в руках, и, улыбаясь, наблюдала за их работой.

К воскресенью бабушка вместе с девушками испекла пирог с лесными ягодами. К обеду была душистая уха из пескарей, пойманных Геной, и вареники с ягодой. Девушки хвалили бабушкино меню и не могли насытиться, так было вкусно. Валя вообще была в восторге от сельской идиллии. Она даже подумывала насовсем остаться с бабушкой, поскольку она чем-то напоминала ее покойную бабушку, которая тоже жила когда-то в деревне. Гена был тоже не прочь осесть в деревне, но боялся, что на заводе на это посмотрят отрицательно.

Председатель местного колхоза, узнав, что у бабушки Аксиньи гостят квалифицированные токари-фрезеровщики, попросил их выточить какие-то детали для их колхозной полуторки. В мастерской колхоза стояли токарный, фрезерный и сверлильный станки с довоенных времен, но к ним уже многие годы никто не притрагивался. И ребята согласились. Они подсказали председателю, какие болванки и из какой стали нужно достать для требуемых запасных частей, чтобы они были качественные, и тот отправился на поиски. Пока председатель искал требуемый материал, ребята вычистили и смазали станки. Через день председатель привез требуемые болванки, и ребята взялись за работу. Председатель стоял рядом, любовался красивой работой ребят и думал: «Эх, мне бы хотя бы одного такого в колхоз, я бы горя не знал!» А когда он узнал, что Валя, девушка Гены, не прочь была бы остаться у бабушки Аксиньи, стал уговаривать:

- Гена, дорогой, оставайся у нас, мы поможем дом построить, устроим вам с Валентиной колхозную свадьбу, и заживете вы тут, как сыр в масле!

- Не могу я бросить завод, меня же все на заводе презирать будут, что я бросаю работу.

- Об этом ты не волнуйся. Я пойду в горком партии Минска и уговорю направить тебя в помощь нашему колхозу.

- Ну, если так, то, пожалуй, можно согласиться, тем более, что за бабушкой нужно тоже ухаживать, она становится все слабее.

Когда работа в колхозной мастерской была закончена, ребята вернулись к бабушке и рассказали о разговоре с председателем. Валя от восторга вскочила, обняла бабушку и расцеловала ее в морщинистые щеки. Время отпуска подходило к концу, и молодой компании нужно было собираться в обратный путь. А уезжать не хотелось - так привольно, как у бабушки, в городе не будет. Все вместе еще раз пошли в лес и собрали в дорогу ягод. На прощанье Валя шепнула бабушке на ушко: «Думаю, мы с Геной скоро приедем насовсем, жди нас!»

11

 

Вернувшись в Минск, ребята рьяно взялись за работу на заводе, однако мысленно все еще были в Осиновке. И вот однажды после обеденного перерыва Гену с Яшей вызвал директор. Войдя в кабинет, они увидели парторга и председателя комитета профсоюза. Ребята были в недоумении от вызова и от состава присутствующих. Директор пригласил их сесть к столу и начал разговор: «Меня сегодня вызывали в Горком партии. К ним пришло письмо от председателя колхоза в Осиновке. Он сообщает, что вы, будучи там в отпуске, отремонтировали ему колхозную машину и изготовили к ней еще несколько запасных частей.

И за это ваше поведение он просил вам вынести благодарность. Я должен сказать, что мы трое с великим удовольствием выполняем просьбу председателя колхоза!» При этих словах все трое встали, поблагодарили ребят и пожали им руки.

Но это еще не все, - продолжал директор. – Председатель колхоза слезно просил оказать ему шефскую помощь. Мы отпускаем тебя, Геннадий, вместе с невестой Валентиной к нему в колхоз. Это мне совсем не нравится, но секретарь Горкома партии полностью на стороне председателя колхоза и просил меня пойти ему навстречу. Что ты, Геннадий, на это скажешь?

Что я могу сказать? Валентине уж очень хочется переехать в Осиновку к бабушке, которая нас с Яшей когда-то приютила. Что касается меня, то я тоже готов помочь колхозу, если Вы нас с Валентиной отпустите.

Да, Геннадий, задал ты нам задачу и в то же время натолкнул на мысль, - промолвил в задумчивости директор. – Мы еще до вашего прихода договорились тебя с Валентиной отпустить. Кроме того, мы в колхоз в качестве шефов подошлем на время уборки еще двух-трех механизаторов. Сегодня середина июня, а в июле вы с Валентиной можете ехать.

Ребята поблагодарили и пошли по своим цехам. После смены Геннадий встретился с Валей и рассказал ей о разговоре с директором. Она была на седьмом небе. Сборы были недолги, поскольку собирать было не так много – не успели нажить. Отъезд совпал с выходным днем, и Геннадия с Валентиной вышли провожать самые близкие друзья по цеху. Яша с Тоней загрустили... Но перед отъездом они договорились с Яшей и Тоней сыграть в селе, после уборки урожая, двойную свадьбу. Так будет веселей и дешевле...

 

12

 

Прошел июль, август и сентябрь. В первой неделе октября Яша получил письмо от Геннадия, в котором сообщал, что с уборкой урожая в колхозе управились и председатель предложил сыграть их свадьбу в дни ноябрьских праздников и, если они с Тоней согласны, то пусть, мол, приезжают.

Яша рассказал об этом Тоне, и они вместе пошли к директору завода просить на это время отпуск. Тот пообещал не только отпуск, но и выделить два автомобиля на время свадебных праздников. Кроме того, он обещал поговорить с председателем профкома о выделении некоторой суммы денег на свадьбу, а также организовать заводскую молодежь, которая составила бы почетный эскорт молодым и посмотрела бы, как устраиваются сельские свадьбы.

После этого приятного разговора с директором Яша с Тоней пошли в горсовет и подали заявление на регистрацию брака. Единственный вопрос, который остался нерешенным: где им после свадьбы жить? Но, как говорится: « Придет время – решится и этот вопрос!»

Начались приготовления... Яша заказал себе недорогой, но красивый костюм, а Тоня – длинное белое платье. Все это временно хранилось у Тони. Геннадий сообщал, чтобы они о свадебном столе не беспокоились, так как все это берется организовать колхоз за ту помощь, которую они с Яшей когда-то ему оказали. И вообще, в деревне с продуктами все же проще.

Свадьба была назначена на час дня. Яша с Тоней еще накануне приехали к бабушке на заводских машинах, чтобы успеть их украсить к свадебному выезду. У бабушки были Геннадий с Валентиной. Городская молодежь должна была приехать на выделенном заводом автобусе на следующий день.

И вот наступил торжественный праздник - 7-го ноября 1952-го года. В колхозном клубе были торжественно накрыты столы. Бабушка Аксинья - посаженая мать обеих пар, а председатель колхоза - посаженый отец. Первый тост произнес председатель колхоза. Он рассказал присутствующим, как впервые столкнулся с сидящими за столом женихами, и как они в тяжелую для колхоза минуту помогли с ремонтом. Затем рассказал, что по совету Геннадия колхоз послал на обучение в заводское РУ нескольких ребят, которые затем станут в колхозе ядром механизаторов. В заключение председатель сообщил, что колхоз с заводом заключили договор о взаимопомощи: колхоз заводу - продуктами, а завод колхозу - запасными частями к машинам и механизмам. Кроме того, председатель пообещал на пустыре рядом с бабушкиным домом помочь построить молодым новый дом. Яше с Тоней от имени профсоюзной организации завода были вручены ключи от однокомнатной квартиры, что в те тяжелые для Минска времена было большой роскошью. Свадьба затянулась далеко за полночь и продолжалась на следующий день. По окончании свадебных праздников Яша с Тоней и приехавшие из Минска гости попрощавшись с Осиновкой, поехали домой. Заводская молодежь проводила Яшу с Тоней до порога их новой квартиры. Войдя туда, молодые были приятно удивлены. Она была уже обставлена мебелью первой необходимости. Так началась новая жизнь у Яши с Тоней. Неделя отпуска, которую им предоставил директор завода, еще не кончилась и молодые не спешили на завод. Начиная с новой недели молодые пошли под руку на родной завод, который так отечески к ним отнесся.

Все это время, с момента расставания с семьей, Яша часто вспоминал сестренку, брата и мать. «Где они теперь, что с ними?» – задавал он себе вопрос. Однако он не решался об этом заговорить с Тоней, ибо та великая ненависть к немцам, которые к ее народу отнеслись варварски, еще не прошла. Как только разговор касался того военного времени, Тоня бледнела и губы у нее начинали дрожать...

 

 

13

 

Оставим на время молодоженов и вернемся в Среднюю Азию, в село Гнаденфельд. Летом 1947-го года вернулась из Трудовой армии больная и истощенная Елизавета Фельд. Пять лет провела она вдали от дома, в далеком Таджикистане, где со многими другими женщинами работала на военном заводе по законам военного времени, не получая никаких известий о своих детях. Душа ее изболелась. Она не видела выхода из той ситуации, которую создала власть бесправным женщинам. Куда она только ни писала, к кому только ни обращалась, ответа не было. Видимо, письма куда-то складывали, и они не достигали адресата – между работниками военного завода и гражданским населением не должно было быть связи. Душевная боль и тяжелая работа подрывали силы. Однако жажда встречи с семьей поддерживала искру в душе, которая не давала умереть...

И она вернулась в свою деревню. Дом был заколочен. У соседей узнала, что дочь Аннушка находится в детдоме, младший сын Георг умер в холодную и голодную зиму 1944-го года и покоится на сельском кладбище, а старший сын Яша пропал без вести. Елизавета с трудом отодрала с помощью соседей доски с окон и наружной двери, вошла в дом, попросив соседей оставить ее одну. Села на табурет у окна и горько заплакала: «Боже мой, Боже, за что же нам такое наказание? Сначала забрали мужа, потом меня, а теперь и детей лишилась. Как мне дальше жить? Помоги, Боже! Верни мне, Боже, детей моих!»

На следующий день Елизавета пошла в сельсовет и оставила там заявление-поиск на дочь и сына. В сельсовете обещали помочь. Затем подала прошение в Прокуратуру страны, чтобы ей сообщили, где ее муж - десять лет прошло... Ей сообщили, что мужу добавили срок... Дни проходили за днями, а дети не находились...

И вот однажды осенью почтальон принес письмо из далекого города с сообщением, что ее дочь Анна Фельд находится там в Детском доме и что она ее может забрать. Елизавета заняла у соседей денег и поехала за дочерью. Всю дорогу думала, узнает ли ее дочь и узнает ли она сама ее, ведь прошло более пяти лет – дочери было восемь, а теперь ей уже четырнадцатый год... Приехав в указанный город, Елизавета с трудом разыскала на окраине Детдом. С трепещущим сердцем вошла в кабинет Веры Ивановны – директора Детского дома. Представилась. Та ее выслушала и сказала, что дети сейчас в школе, и предложила отобедать в детдомовской столовой. Отвела ее туда, попросила принести гостье и ей обед и села с нею за стол. Вера Ивановна хвалила дочь за усердную учебу и за усердие в уборке помещения, поскольку все помещения убираются воспитанниками. Аннушка училась уже в седьмом классе, и матери было приятно услышать похвалу в адрес дочери. Елизавета постепенно приходила в себя и к моменту встречи была уже почти спокойна. Вернулись в кабинет. Вера Ивановна встретила воспитательницу и шепнула ей, чтобы Аннушке о приезде матери она пока не говорила - сначала пусть, мол, подкрепится в столовой.

Аннушка возвращалась с уроков, весело разговаривая с подругами, не ведая, что ее ждет. Когда со столов все было убрано, воспитательница подошла к ней и шепнула, что у Веры Ивановны ее ждут. Аннушка встревожилась, у нее мелко-мелко задрожали губы... Воспитательница взяла ее под руку и осторожно повела по коридору. В кабинете Аннушка посмотрела вначале на Веру Ивановну, затем медленно повернула голову в сторону женщины. Когда та тихо сказала: «Аннушка, милая...» - стремглав бросилась к ней, и они вдвоем заплакали. Вера Ивановна подала знак воспитательнице, и они обе вышли...

Когда мать с дочерью немного успокоились, они вышли из кабинета. В коридоре их ждали. Вера Ивановна обратилась к девочке: « Аннушка, покажи маме свою школу, свою комнату и комнату для гостей. Вы с мамой можете сегодня переночевать там и поговорить, а мы подготовим все документы и завтра вы можете отправиться домой».

Елизавета с дочерью почти всю ночь не смыкали глаз. Каждая из них рассказывала о прожитом и только под утро они забылись коротким сном. После сна позавтракали, получили необходимые документы, табель успеваемости и пошли на вокзал...

Возвратясь, Аннушка медленно обошла дом и сад с опавшей листвой, вспоминая время, когда вся семья была вместе. На следующий день она пошла в школу, сдала документы, и у неё началась новая жизнь... Елизавета вернулась к прежним колхозным делам, продолжая через соответствующие службы разыскивать старшего сына Яшу.

Годы шли, а от Яши никаких вестей, да и как можно было его найти, если он сменил фамилию? Аннушка окончила среднюю школу и поступила в сельскохозяйственный техникум на зоотехническое отделение. По окончании она вернулась в колхоз, вышла замуж.

Фридриха, ее мужа, часто посылали на Всесоюзную выставку в Москву, где в павильоне «Животноводство» он представлял породистый рогатый скот колхоза. За короткое время семья Аннушки и Фридриха разрослась – у них появилось пятеро детей.

Жизнь постепенно улучшалась, дети росли крепкими и здоровыми, только с матерью творилось что-то неладное. Елизавета достигла пенсионного возраста, однако отдыхать не умела - навещала знакомых, шла в сельсовет узнать, нет ли вестей от Яши. Возвращалась домой к внукам и опять уходила - к соседям, к знакомым.

Прошел еще год, и Елизавета заболела. Врачи не могли установить диагноз, а она чахла на глазах. Очевидно, тоска по мужу и сыну довела ее до полного упадка сил. Однажды утром ее нашли мертвой в собственной постели... Елизавету Фельд похоронили на сельском кладбище рядом с сыном Георгом. Так и не дождалась она ни мужа, ни своего первенца...

 

14

 

За это время семейство у Яши с Тоней тоже прибавилось, у них родился сын Гена, названный в честь их друга Геннадия. Через два года родился второй сын Петя. Жизнь в Минске к этому времени была уже более или менее налажена, и Яша с Тоней получили трехкомнатную квартиру со всеми удобствами. Яша стал начальником цеха, его почтительно называли «Яков Григорьевич».

Как-то супругам Полевым выделили путевку в Москву на ВДНХ, и они поехали туда вместе с детьми. Обходя павильон «Животноводство», они услышали негромкую немецкую речь. Разговаривали люди, ухаживавшие за животными павильона.

Откуда в Москве немцы? – спросила Тоня. Они что, еще со времен войны здесь? Их разве не отпустили в Германию? А говорили все военнопленные отпущены... Слушай, Яша, а как хорошо они говорят по-русски...

- Тоня, это наши советские немцы, они уже двести лет здесь живут. Видишь, какие ухоженные животные. Интересно, откуда они?

Яша ознакомился с проспектами на стенде и побледнел: это были люди из его родного села Гнаденфельд.

- Яша, они совсем не похожи на тех немцев, которые оккупировали Минск. Эти вежливы и симпатичны, особенно вон тот, который ухаживает за племенным быком.

- Тоня, не бывает плохой нации, но в любой нации есть плохие люди и даже люди-звери... Хотя, что я говорю, звери не бывают такими жестокими, как люди. А ты, Тоня, могла бы выйти замуж за такого симпатичного парня, как тот, с быком?

- Ну, если бы он был таким же добрым и честным, как ты, я могла бы себе это представить, после того, что о них узнала.

- Тоня, хочешь я открою тебе великую тайну, о которой никогда тебе не говорил?

- Конечно, Яша. Я страшно люблю тайны! – и она засмеялась добрым, веселым смехом.

- Я, дорогая моя, тоже немец и родился в том селе, откуда эти люди. Возможно, среди них есть даже мои родственники...

- Яша, ты шутишь? Ты меня разыгрываешь или хочешь испытать? – спросила Тоня очень серьезно.

- Нет, Тоня, я не шучу и говорю так серьезно, как до сих пор никогда не говорил. Пойдем отсюда, и я тебе все расскажу.

Яша с Тоней прогуливались по тенистым аллеям ВДНХ. Он очень тихо рассказывал ей всю свою жизнь, а их дети бегали невдалеке по аллеям Выставки. Он рассказывал, как расстался с сестренкой и братом и что, возможно, они еще живы и все эти годы его ищут; рассказал, как Гена его уговорил сменить фамилию и записаться русским. Тоня слушала, не перебивая и, когда муж закончил свою печальную повесть, заявила:

Яша, мы сейчас вернемся в тот павильон и все узнаем о твоих родственниках. Если они живы, ты сегодня напишешь им письмо и передашь со своими земляками, которых здесь видел.

Они вернулись в павильон, подошли к миловидной пожилой женщине и стали расспрашивать о селе и семье. Женщина поведала о том, что знала. А когда Яша признался, кто он, у женщины глаза округлились и она молча уставилась на Яшу, припоминая, очевидно, как он выглядел в те далекие годы. Затем поманила пальцем и подвела к мужчине возле племенного быка.

- Фридрих, не упади, я привела тебе брата твоей Аннушки, без вести пропавшего Яшу... – и она вернулась на свое место.

Фридрих с Яшей были одногодками. Они не узнавали друг друга, хотя и жили в одном селе - ведь прошло почти сорок лет. Беседа не получилась, постоянно мешали посетители, интересовавшиеся таким великолепным быком. И тогда они договорились вечером встретиться в гостинице и побеседовать.

Яша повторил свою историю, которую недавно поведал Тоне, а Фридрих рассказал все о семье Яши. Они пошли в тот же вечер на переговорный пункт и позвонили Аннушке. Назавтра Яша с семьей должны были покинуть Москву. Они обменялись адресами, пригласили друг друга в гости. Яша тут же, на ВДНХ, сфотографировался со своей семьей и передал фотографии Фридриху. У Фридриха, к сожалению, не было семейной фотографии.

Когда Яша вернулся в гостиницу, Тоня сказала: «Как я рада, что хотя бы ты теперь имеешь родственников! Как это хорошо иметь в тяжелую минуту кого-нибудь, на кого можно положиться, кому можно все рассказать, к кому можно съездить в гости, с кем можно переписываться!»

Яша был благодарен Тоне за ее великодушие и понимание. Он обнял свою дорогую и расцеловал так, как давно не целовал. С этого дня семья жила еще дружнее – раньше это было бы трудно себе представить.

Теперь Яша и Фридрих с семьями стали каждые два-три года навещать друг друга. Не забывали и Геннадия с Валентиной. Вспоминали бабушку Аксинью, которая тихо скончалась в своем гостеприимном домике и которую хоронили всей деревней. Особенно горевали Яша с Геной. Для них, не считая собственных семей, бабушка была самым близким человеком.

 

ЭПИЛОГ

 

В конце 80-х годов, в период массового исхода советских немцев на свою историческую родину, Фридрих с семьей тоже перебрался в Германию. Теперь брат с сестрой опять были разлучены. Территориально они были ближе друг к другу, однако все еще существовал «железный занавес». После развала Советского Союза открылась возможность посещать друг друга, и две семьи пользовались этой возможностью

Сыновья у Яши с Тоней выросли: Гена поступил в военное училище и стал офицером, а Петя пошел в мореходное училище, закончил его и попал в торговый флот.

У Фридриха с Аннушкой выросшие дети создали свои семьи и живут в Германии. В 1991 году Аннушка получила из КГВ официальное сообщение, что Георг Фельд, ее отец, был в 1938 году расстрелян, но за отсутствием состава преступления полностью реабилитирован...

В 1994 году Яша почувствовал себя плохо... Тоня срочно вызвала «скорую помощь», и его увезли в больницу с обширным инфарктом. Она просидела возле любимого мужа всю ночь... К утру Яша тихо скончался в возрасте шестидесяти трех лет. Можно бы ещё жить да жить, но, очевидно, сказались тяжелые военные годы...

Яшу похоронили на городском кладбище, было много народа. Тоня осталась одна – сыновья создали свои семьи и живут отдельно.

Она все чаще ездит в Осиновку к Геннадию с Валентиной. Во время приездов ее устраивают в бабушкин домик, и она там коротает время, пока Геннадий с Валентиной на работе... Они тоже пенсионного возраста, но всё ещё работают – дел на селе всегда невпроворот. Два их сына живут своими семьями – младший Яша живёт еще с родителями.

↑ 1252