Валентина Тен
Трагедия
Внук деда застрелил за просто так.
Позарился на дедову «кубышку».
Поймал на мушку, как фашист-сопляк
Во время огнестрельной передышки.
Тогда был ранен, нынче – наповал…
Зарыл в снегу винтовку внук-убийца.
С три короба он следствию наврал –
В крови, а не в пуху ведь было рыльце.
Из ряда вон! Куда ведёшь, страна,
Зубастым рынком кусанное племя?
Неужто одичали времена
И напрочь измельчало рода семя?
Не хочется так думать, с этим жить.
Так много молодых в стране героев,
Способных своим телом заслонить,
Спасая… часто жертвовать собою.
Так много тех, кто и в горящий дом,
И в ледяную воду, если нужно,
Перед бедой кто не особняком,
А миром рад идти на помощь дружно.
Как много тех, кто дедом дорожит,
Все ордена-медали его знает,
Кто влиться с ним в «Бессмертный полк» спешит,
Награды все до блеска начищает.
Но к нашему великому стыду,
Пусть хоть один на тысячи и сотни,
Отправил деда на его звезду
Какой-то изверг-внук из подворотни.
Прими, звезда, того, кто шёл к тебе
Дорогами войны и лихолетий.
Жаль, выстрел внука, прогремев в судьбе,
Подвёл итог отравленных столетий.
Внук деда застрелил за просто так.
Позарился на дедову «кубышку».
Поймал на мушку, как фашист-сопляк,
Во время огнестрельной передышки.
11.02.2016
Жертвам сталинских репрессий
По Шпрингеровской, ныне Партизанской,
Восточные ворота миновав,
я курс держу теперь к воротам Тарским -
Ищу всё камень, жертвой его став.
Пылит, пылит история веками…
А век прошедший, кровь и дым смешав,
Болит ещё и помнится слезами –
Слезами предков, радость дней поправ.
Монументально-грустный Достоевский
Стоит, печально голову склонив.
Он не знаком с историей советской,
Увы, но бесы были и в других.
Иду аллеей я, где юг и север
Пирамидальный тополь побратал,
Который Гензе за успех в затее
В честь своего учителя назвал.
На ветерочке в вытянутой кроне
Листва играет белым серебром…
И этот тополь в нашем регионе
Мы тополем Вавилова зовём.
Сергей Манякин встретился в пути мне,
Граф Головин у Тарских ждал ворот,
Ну, а судьба меня необратимо
Вела туда, где глыба камня ждёт.
И я дошла.… На сколах по граниту
Блестит слюда застывшею слезой,
И память затянула панихиду
В созвучии с израненной душой.
Указ подписан каменной рукою.
Я слышу над Союзом скорбный вой
И вижу страх, что чёрной пятернёю
Прикрыл сам факт насилия войной.
Сорвало с мест насиженных народы…
Горели судьбы в жертвенном огне…
Трагедию не залечили годы
И плачет сердце, помня о цене.
О той цене, бессмысленно жестокой,
О тех потерях, что не сосчитать,
О предках, что идеею высокой
Старались это как-то оправдать.
Не вспоминали – было слишком больно.
Молчали – было страшно говорить.
И лишь стучалась память своевольно
И камнем на груди мешала жить.
И я застыла у гранитной глыбы.
Вокруг кроваво сальвия цветёт…
А мой народ, познавший ужас дыбы,
Ещё рекой истории течёт.
Разорван он, рассеян и разбросан
По матушке-России неспроста,
Но вклад его весом, велик, осознан.
Он вынес тяжесть личного креста.
Он дал своих подвижников-героев.
Их даже в Омске трудно сосчитать.
Он среди прочих шёл бессмертным строем,
Чтоб предкам пострадавшим долг отдать.
Да будут светлой памятью хранимы
Все жертвы страшных и кровавых лет.
Их муки в боль страны слились едино,
Через века протянется их след.
Потомки всех невинно убиенных,
Мы хрупкий мир обязаны беречь.
Ведь благодатью метит Бог смиренных,
Им освещая путь слезами свеч.
20.07.2015