( рассказ-быль)

В. Шульц

редакция:

Антонины Шнайдер-Стремяковой

В аэропорту Штутгарта многолюдно. Летняя пора… Все суетятся, спешат. Кто-то в этой толпе искал кого-то с пакетами, сумками и чемоданами. Многие улетали в отпуск в жаркие страны – туда, где море и песчаный берег, где можно погреться и позагорать. А под вечер так хорошо гулять босиком вдоль берега, наслаждаясь морским воздухом и плеском волн. Летели, чтобы познакомиться с жизнью, бытом, обычаями и достопримечательностями страны отдыха.

Виктор c женой, дочкой и маленьким сыном ждали посадки в самолёт. В январе 1989 года он с семьёй и родителями переехал из Казахстана в Германию на постоянное место жительства. Ему около 35, у него трое детей. Старшему Вилли тринадцать, дочке Каролине десять, Ромке – всего лишь годик.

В Германии все жили вначале в одном пансионе: в одной комнате – Виктор с Элеонорой и малыш, в другой - двое старших с бабушкой и дедушкой. Через четыре месяца Виктору повезло: он устроился на работу. A через полгода им дали 4-комнатную квартиру в благоустроенном доме площадью в 95 квадратных метров. Квартира большая и светлая, с паркетным полом, радости не было предела: места всем хватало. Весной в пяти километрах от них родители Виктора нашли двухкомнатную квартирку. Жизнь налаживалась.

За всю совместную жизнь Виктор с Элеонорой никуда не ездили, поэтому в 1994 году они решили полететь в отпуск вчетвером – старший 18-летний сын остался хозяйничать один, бабушка с дедушкой были всегда рядом. Он только начал работать на предприятии, где обучался профессии столяра, о его отпуске не могло быть и речи.

Долго решали, куда отправиться. В туристическом бюро изучили стопку каталогов, внимательно рассматривали фотографии стран, отелей и пляжей. Выбор пал на Испанию – подходила цена, льготы на детей и детские развлекательные программы.

Отпуск приурочили к школьным каникулам в конце апреля, и Виктор попросил на это время отпуск.

Билеты на руках. И вот уже стоят они в павильоне аэропорта и ждут посадки на Майорку в самолёт авиакомпании Люфтганза.

Самолёты то приземлялись, то, следуя разметкам на бетонке, двигались к взлётной полосе, где ждали разрешения на взлёт. Самолёты разбегались и, оторвавшись от земли, взмывали в небо, в считанные минуты исчезая из поля зрения. У огромных окон люди заворожённо наблюдали, затем отходили, а на их место приходили другие.

Через двадцать минут объявили посадку. Автобус подвёз отлетающих к трапу самолёта, где их приветливо встречали стюардессы, что направляли пассажиров в салон, объясняя, где их места. Прошло около получаса. И вот уже пассажиры смотрят в иллюминаторы на бегущие по ленточкам-дорогам маленькие машины, на разноцветные, аккуратно разделённые по квадратам и полосам поля, на дома и лесонасаждения. Маленькому сыну и дочке особенно интересно, и они подолгу смотрят в овальное оконце самолёта.

Подошла симпатичная стюардесса с сияющей улыбкой, протянула малышу цветные карандаши и небольшой альбом:

- Это тебе! Ты можешь откинуть столик, - она показала, как это сделать,-и рисовать всё, что желаешь.

Такие небольшие сюрпризы представлялись только маленьким. Обрадованный малыш поблагодарил, и, раскрыв упаковку карандашей, принялся рисовать. Вначале самолёт летел в густой облачности. Затем он вынырнул из облаков, и на смену непроглядной мутной завесе пришла чарующая взгляд картина. Необъятный, освещённый ослепительным солнцем небесный простор! Облака белые, как снег, и пушистые, как вата. Безбрежный океан полон удивительных холмов самых фантастических форм, глядя на которые легко унестись в сказочный мир, где все, как дети, прыгают с одного облака на другое. Облака казались мягкими, как подушки с гусиным пухом.

Глядя на красоту за бортом самолёта, Виктор вспомнил школьные годы и далёкий 1971-й год, когда ему исполнилось 17 лет.

Он был всегда активным и любознательным. С двенадцати лет занимался спортивной гимнастикой, ходил в Дом пионеров на «Кружок рисования». Ещё ему нравилось фотографировать. В 16 лет родители купили ему фотоаппарат ФЭД-4 и всё необходимое для работы: фотобумагу, ванночки для проявления и закрепления плёнки. Закрывшись в комнате, он подолгу проявлял фотографии со всевозможными трафаретами-накладками, которые изготавливал собственноручно. Порой и другие члены семьи наблюдали за его работой в тёмной „фотолаборатории“, удивляясь тому, как на чистой бумаге появлялось очертание того, что было заснято на плёнку.

У Вити была ещё старшая сестра Анна и брат Вальтер, старше его на 2 года, которого осенью 1970 года призвали в армию, и он служил где-то под Семипалатинском. Когда отслужил год, родители решили с Виктором и невестой Вальтера слетать к нему на неделю. О своём намерении они сообщили в письме на имя командира части с просьбой разрешить свидание с сыном. Вскоре был получен положительный ответ, и тогда перед ними встал вопрос: где им в эти дни жить?

Вальтер работал в части на бензовозе, и его всегда сопровождал весёлый и общительный прапорщик Остапенко, который был женат и имел двоих детей. Остапенко рассказывал множество интересных, смешных анекдотов, и при этом шутил и заразительно смеялся. С ним Вальтер и поделился, что родные ищут гостиницу или квартиру, где можно остановиться. Немного подумав, прапорщик сказал, что поговорит с супругой, а пока не надо ничего искать.

- Пусть прилетают, у меня места на всех хватит. Бросим на пол по- простецки матрацы, всё застелим и - готово! Чем проще, тем лучше. Как говорится, „в тесноте да не в обиде!“

Подошел день отлёта. Перед взлётом попросили всех пристегнуть ремни. Наши герои летели впервые. Откинувшись на спинку кресел, они в страхе крепко держались за подлокотники в ожидании предстоящего полёта. Вскоре все переживания остались позади.

Самолёт, набрав высоту, летел над белоснежными облаками. Эту сказочную картину освещали яркие лучи солнца. Земли не было видно. Единственное, что можно было созерцать, - бесконечный, плотный и необъятный простор облаков. Прошёл примерно час, когда Витя вспомнил, что его бабушка тоже никогда ещё не летала. Ему хотелось показать ей, как выглядят облака и всю эту сказочную красоту. Облака внизу, а ты, словно птица, паришь над ними и любуешься.

Витя вытащил свой новенький фотоаппарат, в который ещё дома вставил новую фотоплёнку с 36-ю кадрами, прильнул к иллюминатору и сделал один-единственный снимок.

Не успев обрадоваться снимку, Витя почувствовал на плече чью-то крепкую руку. Повернувшись, он увидел незнакомого мужчину средних лет. Глядя в упор, тот строго спросил:

- Что ты делал?

- Фотографировал облака. А что?

- Зачем? – последовал снова вопрос.

- Моя бабушка никогда ещё не летала на самолёте и не видела такой красоты. Не видела, как выглядят облака сверху. Хочу ей показать, - ответил парень, не находя в этом ничего плохого.

- А тебе что, никто не говорил, что в самолёте фотографировать не разрешается? – не переставая смотреть в упор, спросил незнакомец.

- Нет, не говорил, да и что я, собственно говоря, плохого сделал? Только сфотографировал облака.

Незнакомец протянул руку и потребовал отдать ему фотоаппарат. Тут в разговор вмешался впереди сидевший пассажир.

- А что случилось, почему он должен отдать вам фотоаппарат?

- А Вы кто, что вмешиваетесь? - последовал встречный вопрос.

- Я его отец.

- Ну, в таком случае… - достав двумя пальцами из маленького нагрудного кармана пиджака удостоверение, он показал его в развёрнутом виде и продолжил: Почему Вы ему не объяснили, что в самолёте фотографировать не разрешается. Если вы - папа, то обязаны были это сделать.

Витя и его отец поняли, что перед ними «особист». Своей дотошностью он вызывал неприязень, и Витя подумал: «Прилип как банный лист. Прилипала“!

- Я сижу впереди и не вижу, что происходит сзади. И, честно говоря, даже и не подумал …

- Да я, пап, только облака фотографировал…

- Облака, не облака, а не разрешено.

- Вы уж извините, что так получилось, но ведь невозможно знать всего, что можно, а чего нельзя. Мы летим впервые… - попытался защитить сына отец.

- На эту тему мы ещё поговорим.

Протянув руку, сотрудник КГБ потребовал отдать фотоаппарат. Получив его, добавил:

- Получите его, когда приземлимся.

Заполучив злосчастный предмет, особист исчез минут на десять в кабине пилотов. Вернувшись, сел на место и до самого приземления не сводил с горя-фотографа и его отца холодный, пронизывающий взгляд.

Прекрасное настроение, которое было перед полётом, улетучилось. На смену солнечному настроению пришло серое уныние. Их держали в поле зрения, как шпионов-преступников, которые сделали что-то из ряда вон выходящее. До конца пути все молчали. У каждого были на этот счёт свои размышления и рассуждения.

Отец Вити уже многое повидал на жизненном пути: годы войны, голод и холод, унижения, оскорбления, и… спецпоселение. Для cоветских немцев была введена спецкомендатура, где они должны были регулярно отмечаться. Что собой представляют органы, папа Вити знал с военных и послевоенных лет. Для многих эти годы стали роковыми. Каждый шаг российского немца строго контролировался. За небольшое нарушение могли посадить в тюрьму – встреча с особистом не предвещала ничего хорошего. За посещение соседнего села без разрешения коменданта давали десять дней ареста. Поездка за пределы области каралась сроком тюремного заключения до 20 лет...

Под спецкомендатурой родился сам Витя.

Когда он учился в школе, ему тоже приходилось слышать неуместные и до слёз обидные слова «фриц» и «фашист», хотя ничего общего с этими фрицами и фашистами у немцев Советского Союза не было. Российские немцы были аккуратными и трудолюбивыми. В последние годы их начали награждать почётными грамотами, фотографии ударников висели на досках почёта, а порой им даже разрешалось занимать руководящие должности.

Но всё было хорошо, как говорится, до поры, пока всё хорошо… если это не касалось поездки за границу. В пятидесятых годах многие немцы, а точнее 200000 человек хотели уехать. По этому поводу они обратились с письменным прошением в Посольство Германии в Москве. Однако разрешения на выезд они не получили. Потерять такое количество рабочих рук власть не хотела. К тому же опасались, что специалисты уедут и больше не вернутся.

Слово «немец» объясняло многое. В этом пришлось убедиться позже и Виктору. В конце семидесятых, на предприятии, где он после армии работал, ему предложили по контракту на три года поработать в ГДР. Начальник отдела кадров объяснила, что требуются такие специалисты, как художники-оформители, фотографы, пожарники, продавцы, парикмахеры и т. д. Внимательно выслушав, Виктор сказал, что он не против, если его жена, продавец по профессии, поедет вместе с ним. Придя домой, Виктор поделился новостью с женой и родителями.

- Никуда тебя не пустят, никуда ты не поедешь! - сказал отец. - Они, наверное, забыли, что ты немец.

- Как это - забыли? И какое значение имеет, что я немец? По фамилии ведь сразу видно. Шмидт - не Иванов. Что тут можно забыть или не увидеть? - возмущался Виктор.

- Хорошо, завтра пойдёшь, дашь согласие и посмотрим, что из этого выйдет, - сказали в один голос супруга и родители Виктора.

На следующее утро Виктор пошёл в отдел кадров. Поздоровался и хотел сказать, что они с женой согласны на поездку в ГДР, но его опередила начальница отдела, Мария Николаевна.

- Виктор! Вчера, когда мы предлагали тебе эту командировку, мы не учли одно обстоятельство …

- Вы имеете в виду мою национальность?

- Дa! Я, честно сказать, тоже не знала, что к немцам особые требования. Извини, что так вышло.

Мария Николаевна была всегда приветливым и хорошим человеком, и было видно, как непросто ей отказывать человеку, виноватому только в том, что он немец. Она, конечно, очень сожалеет, но такие вопросы решают люди других органов…

Было обидно. Виктор хотел понять, почему другие могут ехать, а он - нет. До армии на одном из предприятий города он был на хорошем счету и являлся замсекретаря комсомольской организации. В армии был командиром отделения, в его подчинении были ещё два сержанта. В изобилии имел почётные грамоты, а по окончании службы был занесён в Книгу боевой славы части. И вдруг… отказ. Получалось, он годился для работы, а для заграницы был неблагонадёжным – всё так же, как в годы, когда советские немцы были под комендатурой.

В Семипалатинске особист подошёл к Вите с отцом, сказал, чтобы они пропустили всех пассажиров. Когда все вышли, мужчина пригласил их спуститься по трапу самолёта. Внизу ждала чёрная „Волга“. Обычно так встречали чиновников из правительства и городского управления. Но это был случай не из той серии – „Волга“ была для Вити с папой.

Два человека в штатском открыли двери автомобиля и предложили молодому фотографу вместе с отцом сесть в авто. Мать Вити и невесту брата попросили отойти в сторону и подождать.

„Прилипала“ передал прибывшему сотруднику фотоаппарат и ещё минут десять что-то объяснял. Потом, пожав друг другу руки, они расстались. «Эстафету“ перенял сотрудник наземной спецслужбы госбезопасности.

В машине особист пристально изучал своих жертв. Второй сотрудник КГБ, открыв папку с какими-то бумагами, приготовился писать.

«Чёрный список неблагонадёжных», – подумал Витя. В те времена любой невиновный мог по навету или из-за своей неосведолмлённости оказаться в таких списках.

- Так! Ну, начнём c того, что…– произнёс человек в штатском, потеряв рядом с машиной слово „Здравствуйте“, - для начала попрошу предъявить документы. Ваши паспорта.

Он внимательно изучил их, передал сотруднику рядом, а взглядом дал понять, что тот должен переписать все данные в свою папку.

– Куда летели и зачем?

Вопрос короткий, но властный. Видимо, задавали его не в первый раз. Почти как в кинофильме „Свадьба в Малиновке“, где пришлого солдата спросили: „Откуда, куда, зачем?“

Отец Вити пояснил, что они летели проведать сына в армии, все по нему очень соскучились. Номер воинской части сына записали.

- Есть ли родственники в Германии, в частности, в Западной?

К этому вопросу, как и ко многим ранее, они возвращались по нескольку раз. Порой казалось, что это делается для того, чтобы его с отцом запутать, сбить с толку: а вдруг они проговорятся, и всплывёт что-то новое, интересное для дела. Потом взгляд перевели на Витю.

- Что ты фотографировал, зачем, с какой целью?

- Моя бабушка, которая осталась дома, никогда ещё не летала на самолёте. Она не видела облака сверху, а они такие красивые! Вот я и хотел ей эту красоту показать, – оправдывался Витя.

Все вопросы, которые задавали отцу, задавали теперь и ему.

- Что снято на плёнке и зачем ты фотографировал?

Не выдержав этого кошмара, Витя, не готовый к таким допросам, с раздражением ответил:

- Достаньте из фотоаппарата плёнку, проявите и увидите, что там всего один кадр, что кроме облаков ничего больше нет. Облака, одни облака! Понимаете? Ведь я с самого начала говорю правду, мне нечего скрывать. К чему все эти вопросы?

- Задавать вопросы или не задавать, решать будем мы, – строго одёрнул Витю человек на переднем сидении. - А будешь так себя вести, недолго попасть туда, куда Макар телят не гонял!

Вите стало не по себе. Это выражение он раньше в фильмах слышал и понимал, что это за места и где они находятся. Там побывали и пропали без вести как виновные, так и не виновные. Это смотря на какого чиновника нарвёшься... Особенно часто без всякого суда и следствия люди пропадали в сталинские времена.

В 1937-м году забрали дедушку Вити - отца матери. На третий день его расстреляли. О таких злодеяниях никому не сообщали, о них стало известно только десятилетия спустя. Люди жили в неведении о бесследно пропавших родных. Долгие годы в семье ждали возвращения дедушки, искали его, надеялись, что он жив. И только позже, в 80-е, мама Вити на свои запросы получила справку о его посмертной реабилитации. То же произошло и с дедушкой Элеоноры. Такой была участь многих миллионов.

Витя старался не показывать испуга, но его била мелкая дрожь от отвращения к этим людям. Он передёрнулся. Глядя пристально, с неприятным выражением на Витю, кагэбист строго произнёс:

- Никогда больше, слышишь, я повторяю, никогда больше так не делай!

Открыв заднюю крышку фотоаппарата, он вытащил всю пленку, на которой было 35 чистых, ещё не заснятых кадра и один кадр с белоснежно-пушистыми облаками, и засветил её. Плёнка стала непригодной - её уничтожили. Паспорта вернули после длительных и мучительных допросов. Наконец, отпустили:

- Вы свободны, но чтобы такое больше никогда не повторялось!

Голос стюардессы вернул Виктора в реальность. Рядом с ним стояла и предлагала прохладительные напитки мило улыбающаяся девушка.

- Что Вы желаете? Сок, кофе, чай?

- Кофе, пожалуйста.

Стюардесса подала ему кофе, а супруге - томатный сок. Поблагодарив девушку, Виктор выпил маленький глоток ароматного напитка. За иллюминатором - снова белые, как снег, и пушистые, как вата, облака, что казались мягкими, как набитые гусиным пухом подушки. Этой красотой восхищались все. Рисуя самолёт и пушистые облака, малыш спросил:

- Пап! А на этих облаках можно прыгать?

- Ну, если закроешь глаза и представишь себя солнечным зайчиком, тогда сможешь прыгать. В сказочном мире всегда происходят какие-нибудь чудеса. Там можно увидеть всё, что захочешь. Я, например, когда сплю, часто летаю, как птица. Поднимаюсь высоко-высоко и лечу над облаками, как этот самолёт. Смотрю на эту красоту, любуюсь, а потом опять возвращаюсь на землю. Лечу над горами и лесами, и мне это очень, скажу тебе, нравится.

- Но ведь ты уже большой, у больших не бывает сказок. Сказки – они для маленьких детей.

- Ну, почему же только для детей? У взрослых свои сказки. Когда они были маленькими, то не успели их прочитать и досмотреть, поэтому видят их в снах, как я, когда летаю и порхаю, как птица.

Малыш засмеялся и стал рисовать дальше.

Некоторые пассажиры достали фотоаппараты и видеокамеры - фотографировали себя и облачную красоту. Виктор с чувством страха смотрел на всё - казалось, что сейчас подойдёт кто-нибудь из «органов», и у всех начнутся большие „неприятности“.

Всем весело, у всех - хорошее настроение, и никто к ним не подходил. Стюардесса проходила мимо, улыбалась и предлагала разные напитки. Виктор некоторое время наблюдал эту картину, с опаской поглядывая по сторонам. Ничего, что связано со спецслужбой... А за бортом всё так красиво!.. Не удержавшись от соблазна, Виктор спросил стюардессу:

- Скажите, пожалуйста, можно фотографировать из салона причудливые облака?

- Конечно, можно. Вы можете делать снимки на память, – ответила, улыбаясь, стюардесса.

Какое-то мгновение Виктор не решался достать фотоаппарат, но потом, оглядываясь, нерешительно сделал этот трудный после многих лет шаг. Сфотографировал жену с сыном и… облака, что так манили чудной красотой, освещаемой солнцем.

26.08.2013