Ольга Зайтц

Вольный резвящийся ветер

Веет в кубанской степи.

Лёгкий туман на рассвете

Травы росой окропит.

Розовый свет разольётся,

Птицы вспорхнут из ветвей,

И далеко разнесётся

Громкое ржанье коней.

Стран повидавший немало

Табор цыганский стоит.

Только проснутся ромалэ,*

Снова им сердце велит

Лошадь запрячь – и в дорогу.

В ней вся цыганская суть.

Утром помолятся Богу,

Встанут и тронутся в путь.

Вечер застанет в дороге –

Снова раскинут шатры

В поле, не зная тревоги.

Сядут, разложат костры.

Старец, усталый и мудрый,

Вновь не заснёт до зари.

Горько вздохнет среброкудрый:

«Эх, ягори, ягори!»**

Пламя шатёр освещает,

Лошади бродят одни.

Память опять возвращает

Старца в далекие дни.

Видится старому снова

Юной смуглянки ладонь,

А на ладони – подкова.

«Пусть её носит твой конь,

Чтобы в горах иль в долине

Путь не тяжёл тебе был,

Чтобы на дальней чужбине

Ты обо мне не забыл!»

Смотрят глаза её строго

Искрами в бликах огня:

«Пусть никакая дорога

Не уведёт от меня!

Жду тебя осень и зиму –

Так рассудил мой отец. –

Коль не вернёшься, любимый,

Значит, надежде – конец.

Значит, отцу бессарабец

Золота даст и коня.

Хочет дряхлеющий старец

Сделать женою меня.

Лучше я лягу в могилу,

Коль не вернёшься к весне!

Помни об этом, мой милый!

Знай, коль увидишь во сне

Чёрный,

Клубящийся,

Грозный

Вихрь, застилающий свет,

Значит, искать меня поздно.

Значит, меня уже нет».

Вьются смолистые кудри,

Взгляд, словно пламя, горит…

Старец, усталый и мудрый,

Снова с костром говорит.

Только огонь его знает,

ЧТО одинокий старик

Видит,

Когда он вздыхает:

«Эх, ягори, ягори!»

Небо зарёю сияет,

Ветер к рассвету затих.

Старцу ж глаза застилает

Чёрный,

Клубящийся вихрь.

*ромалэ – цыгане (цыганск.)

**ягори – костёр (цыганск.)