( рассказ)

Мартин Тильманн

редакция:

Антонины Шнайдер-Стремяковой

Детство Лейлы проходило на горных пастбищах Северного Кавказа. Небольшая сакля, как и все сакли того региона, в которой она родилась, была окружена высоким забором из дикого камня, который собирали по склонам гор. Кроме основного двора, где помещался скот, был еще внутренний дворик для женщин, куда скоту и курам не было доступа. Здесь выращивали цветы, сушили белье и готовили пищу. Крыша у сакли была плоской. В летнее время на ней отдыхали, занимались вязанием, пряли и даже спали.

Лейла была единственным ребенком в семье. Отец ее, Сулейман, был пастухом и заядлым охотником. Мать Фатима занималась домашним хозяйством - ухаживала за коровами и овцами, сбивала масло, варила сыр сулугуни и вялила впрок мясо. Излишки продавались в ближайшем селении на рынке, но большую часть сдавали государству в качестве налога на домашний скот.

Черноглазая, с тёмными локонами Лейла была восторженной дочерью гор, которой не надоедало любоваться природой... Когда звездное небо низко висело над горными хребтами, ей казалось, что она сама является звездочкой необъятного темного купола - хотелось вспорхнуть ввысь и тоже светить людям. Возможно, оттого и получила она свое таинственное имя Лейла – в переводе ночь...

Весною, когда со склонов в долину устремлялись проворные ручейки и на берегах появлялась мшистая светло-зеленая трава, Лейла искала на лужайках подснежники, синие крокусы и желтые купальницы. Летом, когда склоны покрывались пёстрым разноцветным ковром, она выбирала цветы самые яркие и душистые.

И ещё она часами следила за облаками, что проплывали с одной вершины на другую. Иногда загадывала: отдохнет облачко или проплывет мимо? И когда облачко садилось отдохнуть на задуманной вершине, она соскакивала с места и хлопала в ладошки...

Лейла подрастала. Пришло время идти ей в школу в ближайший аул. Добраться туда можно было только пешком или верхом на лошади. Она была ловкой наездницей. Обычно отец седлал лошадь, приторачивал к седлу сноп сена, и она отправлялась в школу. Там привязывала лошадь к коновязи, давала ей сено и шла в класс. Зимою её сопровождал отец, так как в это время с гор спускались волки - были случаи, когда они нападали на человека.

Когда началась война, Лейле шел десятый год... Отца мобилизовали в Красную Армию. Прощаясь, он попросил жену:

- Береги Лейлу, наше единственное сокровище.

Фатима с дочерью взвалила все заботы на себя: пасла скот, охотилась. Всех колхозных лошадей забрали на фронт. Фатиме оставили одну для пастьбы скота - добираться в школу Лейле было не на чём. Фатиме предлагали переехать в аул, но она не хотела оставить саклю, в которой прожила с мужем и в которой родила дочь. Осенью 1941г Фатима получила извещение, что ее муж Сулейман пал "смертью храбрых". Фатима и Лейла тяжело переживали.

Северный Кавказ был оккупирован немецкими войсками, однако саклю в горах обошли стороной, и про нее как будто забыли. Когда прогнали врага, можно было снова, казалось, зажить спокойно.

Но - не тут-то было! Однажды снизу, из районного центра, поползли слухи, будто некоторые народы Северного Кавказа вели себя во время оккупации, как предатели - Гитлеру подарили, вроде бы, редкой породы белого коня с дорогой сбруей. Кто подарил и подарил ли, никто сказать не мог. Молва о предательстве росла, как снежный ком, затем поползли слухи о выселении. Конкретные народы пока не назывались, и люди стали задумываться, кто бы это мог быть? Конечно, могли быть и предатели, но чтобы весь народ!.. Люди сомневались.

Однажды к сакле подъехали верховые, участковый милиционер и солдаты. Милиционер приказал Фатиме собрать необходимые вещи и продукты. Каких продуктов и сколько, никто не знал... На сборы отводилось четыре часа. Милиционер сетовал, что он потерял много времени, пока добрался, там, мол, все уже готовы к отправке...

- Много не берите! Там всем нужным обеспечат.

Фатима растерялась, в первые минуты она стояла, не зная, за что взяться. Затем велела Лейле печь чуреки, а сама начала укладывать в мешок одежду. Чуреки, вяленое мясо, сыр-сулугуни, сливочное масло, крупу и муку - во второй мешок. Затем все это погрузили на лошадь. В руки взяли по небольшой котомке и отправились под конвоем до ближайшей железнодорожной станции. На ней было много народа. Всюду лежали вещи, плакали дети. Женщины возмущались несправедливостью, которая выпала на их долю, пока мужья гибли на фронтах войны.

Ночью подогнали товарный состав и началась погрузка... Было много крика, неразберихи и сутолоки! Все пытались попасть в вагон первыми, люди теряли вещи и детей... В конце концов всех разместили по вагонам, и состав отправился... Куда – никто не знал. Да и машинист тоже вряд ли знал. Фатима с Лейлой облюбовали угол, в котором стояла такая духота, что многие буквально задыхались. От многоголосья и крика болела голова. Каждый, казалось, хотел раскрыть свою душу, высказать обиду, а была она у всех одна: обида за брошенные дома, за мычащий скот, за сады и поля... В пути многие перезнакомились и, насколько было возможно, помогали друг другу.

Позже выяснилось, что воевавших на фронтах мужчин тоже отозвали в тыл и сослали. Однако многие, как и Сулейман, успели положить на войне свои головы. Путь был длинным. Был разгар лета... Состав остановился на полустанке в Казахских степях. Всем велели выгружаться, затем небольшими группами на подводах развезли людей по колхозам.

Фатима с Лейлой и еще несколько семей попали в село Ак-Булак в предгорьях Заилийского Алатау. Жители с интересом наблюдали, как невиданный доселе им народ выгружал вещи. С грузом на плечах женщины шли к колхозному клубу, куда было решено их временно поселить. Мужчины шли впереди налегке с тростью или посохом и указывали женщинам, куда нести поклажу. В таком же порядке позже несли зерно на мельницу: впереди муж с тростью, а сзади жена или взрослая дочь с мешком зерна на плечах. Называлось это: «Мы с женой ходили на мельницу!» Таковы были нравы...

Каждой семье выделили корову и участок земли, на котором семья могла построить дом. Семьи с мужчинами и сыновьями строили дома из самана. Остальным помогали родственники. У Фатимы с Лейлой не было родственников, и их приютила казахская семья колхозного чабана, выделив им одну из комнат.

Когда председатель колхоза узнал, что Фатима на родине ухаживала за скотом, он назначил ее дояркой. Лейла пошла осенью в школу, в четвертый класс. Вначале было нелегко: незнакомые учителя, да и с учениками не успела познакомиться. Но постепенно отношения наладились и заниматься стало легче. В свои неполные тринадцать лет Лейла выглядела довольно взросло, так что парни старших классов стали на нее заглядываться. Ею заинтересовался ученик выпускного седьмого класса Казбек, рослый и крепкий парень, старший сын в многодетной семье. Его отец занимал на Кавказе высокую должность, и в Ак-Булаке его поставили бригадиром. Казбек, как и отец, задирал нос, а иногда пускал в ход кулаки.

Фатима с утра до вечера работала на ферме. Особенно тяжело было зимою – кормила и доила коров, чистила стойла. На водопой коров гоняли к ручью Ак-Булак. Ручей зимою не замерзал, только по берегам образовывались забереги. Однако, когда морозы достигали тридцати градусов, ручей полностью покрывался льдом. Чтобы напоить коров, делали прорубь. Коровы скользили по гладкому льду и с трудом добирались до водопоя. Чтобы облегчить им подход к проруби, лед посыпали песком.

Летом коров отгоняли на летние пастбища-жайлоо, куда перебирались и доярки, а когда заканчивались в школе занятия, туда отправлялись и дети. Учеников старших классов учили пахать, сеять, молотить зерно. Девушки занимались овощными культурами.

Прошло два года. Фатима с Лейлой жили в семье чабана. Они сдружились и по хозяйству делали всё вместе. Вместе перекапывали приусадебный участок, вместе сажали овощи и кукурузу, вместе убирали урожай. И на мельницу шли вместе: впереди чабан с мешком зерна на лошади, сзади женщины... Денег на дом у Фатимы не было. Комнаты чабана им хватало, и они уже не мыслили расставаться.

Конец войны застал Лейлу в шестом классе. Сообщение встретили с радостью. Переселенцы надеялись, что их отпустят на родину, однако шло время, а их всё принуждали отмечаться в особом журнале о невыезде. Да и как без этого, когда в колхозе не хватало рабочих рук!

Прошел год. Казбек выучился на комбайнера - во время жатвы он стоял уже за штурвалом. Лейле исполнилось шестнадцать – возраст, когда восточные народы выдают замуж дочерей. Казбек серьезно ухаживал, однако по национальным обычаям они могли встречаться только тайно. Наступило время выпускного класса, после чего Казбек настойчиво заговорил о замужестве. Она просила подождать до осени, когда пройдет страда. О своем намерении они родителям не рассказали, так велел Казбек.

По обычаю Востока за невесту нужно было платить калым. Официально он был запрещен, но этот запрет мало кто выполнял. Денег на калым у Казбека не было, просить их у отца не позволяла гордость, и он решил Лейлу украсть. По обычаю с согласия невесты это разрешалось, при этом калым уменьшался в разы. Иногда его и вовсе не платили. На это Казбек и надеялся.

Осенью убрали хлеб, но вдруг совершенно беспричинно в Ак-Булаке началась эпидемия брюшного тифа. Недомогание сопровождалось вялостью, иногда поднималась температура, люди теряли сознание и бредили... В Ак-Булак из районного центра прибыла группа медработников. Фатима с Лейлой тоже заразились. Фатима выздоравливала быстрее и вскоре приступила к работе. Лейла проболела больше месяца, несколько дней лежала без памяти... Благодаря усилиям врачей и медсестер, эпидемию удалось остановить.

Лейла была очень слаба... Наступила зима - снежная, с морозами до минус 30°C... Воспользовавшись тем, что Фатима была на ферме, Казбек поздним вечером зашел к Лейле и скороговоркой, будто боясь, что ему не дадут высказаться, произнёс:

- Лейла, сейчас самое время бежать, я и лошадь с санями достал. Она на полевом стане, в пяти километрах отсюда. Я не мог с ней сюда приехать, все бы увидели... Одевайся быстрей, сбежим к родне в райцентр, с ними я уже договорился.

- Но я еще слабая и такой холод, а у меня только легкое пальто и ботинки. Были бы валенки...

- Ничего, до полевого стана доберемся.

Дорога до полевого стана была знакома, да и холод подгонял. Когда пришли, Казбек сознался:

- Лейла, извини, никакой лошади нет. Нам придется до райцентра идти пешком. Тут недалеко, всего десять километров, пять прошли и десять пройдем...

И они пошли... Стояла ясная морозная ночь. Лейла согревалась движениями: махала руками, топала ногами. Путь казался бесконечным, силы Лейлы таяли – сказывался перенесенный тиф. Наступил момент, когда она заявила:

- Я больше не могу, делай, что хочешь, но сил больше нет.

- Ну, хорошо, посиди, я сбегаю до родни и пригоню сани, тут недалеко, всего пять километров!

И он побежал. Лучше бы оставил Лейлу на полевом стане - там была комнатка с печью. Растопили бы печь, и она бы дождалась его возвращения. Но об этом Казбек не подумал...

Она присела на сугроб в дремотном состоянии. Ей снился Кавказ, их сакля и отец с матерью. Она видела себя маленькой, бегающей по полянке и собирающей цветы... Потом почувствовала, что кто-то ее дергает за плечо, но никак не могла прийти в себя. Она с трудом открыла глаза и увидела Казбека. Лошадь с санями стояли рядом. Лейла не могла встать - не чувствовала ни рук, ни ног. Тогда Казбек поднял ее на руки и посадил в сани. Когда прибыли к родственникам, выяснилось, что у Лейлы обморожены конечности. Её отвезли в больницу. После тщательного осмотра во избежание гангрены ей ампутировали пальцы ног и рук. Спасти удалось только два пальца на правой руке. Кроме того Лейла заболела еще и бронхитом. Кашель вызывал боль в ранах.

Придя поздним вечером домой, Фатима удивилась, что нет Лейлы. Спросила хозяйку, та сообщила, что приходил Казбек. Тогда она побежала к бригадиру, но Казбека нигде не было. Фатима и бригадир обыскали все укромные места, но никого не нашли. Утром из райцентра поступило сообщение о случившемся. Фатима отправилась в райцентр, где нашла любимую и единственную дочь в ужасном состоянии: ноги и руки забинтованы, красивое лицо портила гримаса от невыносимой боли.

- Ах, Сулейман, Сулейман, не выполнила я твой наказ, не смогла уберечь дочурку... Как же нам теперь быть?

Жених заявил, что жена-уродка ему не нужна. Кто, мол, будет работать дома, кто на мельницу будет носить зерно...?

- Я ж ей говорил, чтобы шла. Так нет, не захотела... Вот и мучается теперь...

В Ак-Булаке не было постоянных медработников. Лейле пришлось пробыть в больнице до полного заживления ран. Прошло много времени, и врачи решили отпустить Лейлу на попечение матери. Первое время было очень тяжело, но постепенно она научилась держать оставшимися двумя пальцами ложку и вилку, чтобы поесть без помощи матери. Походка её стала угловатой, сказались непривычные ступни без пальцев. Лейле приходилось носить перчатки, чтобы не пугать людей изуродованными руками.

Войдя в её положение, председатель колхоза пристроил ее в колхозной бухгалтерии на должность счетовода. Смекалистая Лейла быстро освоила профессию, хотя держать двумя пальцами ручку было трудно. Казбеку дали понять, что он в Ак-Булаке нежеланный тип, и он был вынужден с согласия коменданта перебраться в соседнее село.

Прошли годы. В стране наступила оттепель, и высланным народам разрешили вернуться в родные края. Возвращение растянулось на два года. В одной из последних групп были Фатима с Лейлой. Они вернулись в маленькую саклю высоко в горах, где Лейла провела беспечное детство...

О дальнейшей судьбе её ничего не известно – она затерялась в предгорьях Северного Кавказа.

2006