Светлана Фельде
Одна из моих любимых сказочных притч – притча о самой себе: как после второго курса я поехала на практику в Сибирь. Еще зимой списалась с редактором районной газеты, фамилия его была Смирнов, газета называлась... не помню, как.
Тогда люди отвечали друг другу без промедления, старательно писали письма на листе бумаги лучшим почерком из всех, имевшихся в наличии, запечатывали в конверт, шли на почту. О-о, эти судьбоносные моменты – письмо в почтовом ящке...
Короче, я не буду тут вдаваться в детали об эпохальности той практики: встреча с древним дедом-поэтом из деревни Черемшанка, знакомство с юношей Геной, поцелуи под березой, катание на мотоцикле и невинные ночевки на сеновале. Мне хочется сегодня про дядю Сережу, брата моей бабушки Анны, его жену тетю Нину и их сына Сашу. Во время практики в газете городка Заозерный я жила у них.
Никого уже нет – ни бабушки, ни дяди Сережи, ни тети Нины, ни Саши. А я все помню, как мы ходили в лес по грибы. Грибное тогда выдалось лето – тетя Нина варила супы, стряпала пироги и кулебяки, сушила, солила, мариновала. Саша – лет на десять старше – увез свою подругу Лену и меня с ночевкой на рыбалку. Лена все время дулась и капризничала, а я ходила по пятам за Сашей и ждала начала рыбалки. Тем более, дядя Сережа велел во что бы то ни стало мне самой сидеть с удочкой. Дядю Сережу я боялась и уважала: в шкафу, отвратительно пахнувшем нафталином, висел его пиджак – весь в орденах. Герой.
- Будем ловить щуку, - сказал мне Саша. - Ну, может, и не щуку. Смотря что поймаешь. Вот твое удилище. Видишь, на конце висит проволочная петля. Запомни: ее надо направлять так, чтобы она точно наделась на голову щуки, потом надо быстро протянуть петлю к середине туловища, потом выдергиваешь ее из воды и все. Главное – чтоб рука не дрогнула, а то петля съедет и снесет щуголову щуки. Может, и на блесну попробуем. Знаешь,что такое блесна? Не знаешь. Ладно - расскажу. А пока все поняла?
- Поняла, – промямлила я.
- Саша-а, – томно пищала из палатки Лена.
Саша злился, но шел в палатку.
У меня сохранилась черно-белая фотография той рыбалки. Но на самом деле все было очень цветным: оранжевая курточка Лены, мои желтые резиновые сапоги и малиновый пуловер, зеленые брюки Саши, изумрудная трава у озера, сиренево-белые, желтые и синие цветы в траве.
Лето. Тепло. Комары. Лена все время пищала и просила внимания. Вечером мы ничего не нарыбычили. Саша сварил в котелке на костре гречку с тушенкой и чай из разных травок – он насобирал их у озера за пять минут. А потом мы ушли спать: парочка в палатку, я в машину.
Утром Саша постучал в окно машины:
- Пошли рыбачить, Ленка еще спит, не будет мешать, да мы и подальше уйдем.
Саша нес на плече три удочки.
- На одну я ловлю все, что пападется, - рассказывал он. - На другую насаживаю мясо чебака. Тогда можно поймать крупного окуня. А вот эта, самая крепкая – это для щуки. Эту удочку мы забросим ближе к камышам, там обычно и водится щука. Ты будешь следить за поплавками, поняла?
К обеду мы наловили с десяток крупных окуней, но поплавок у камышей упорно не шевелился. Саша примостился рядом со мной на траве и рассказал о том, как служил в Одессе и сколько друзей у него там осталось, - разные смешные и интересные истории. Я слушала, открыв рот. Солнце припекало, вода в котелке заканчивалась, мы клевали носами, почти спали уже. И вдруг послышался сильный всплеск. Саша мигом проснулся, схватил удилище, а я смотрела, как леска уходит вглубь.
- Заглотнула, – прошептал Саша. - Главное, чтобы поглубже заглотнула крючок, тогда не сорвется. Только бы не сошла. Всё, пора подсекать.
Дальше я помню всё, как во сне: Сашин резкий рывок и блеснувшая на солнце чешуя. К палатке мы возвращались грязные, потные и довольные. Я несла ведро, в котором пескались окуни, а Саша на отдельном ивовом кукане - большую щуку. Она просто не поместилась в ведро.
Потом на кухне Саша и дядя Сережа по очереди чистили подсохшую чешую, тетя Нина жарила крупные куски в масле без всякой муки: «Нечего вкус рыбы портить, такой у нас порядок». К ужину достали ореховую настойку. Кедровые шишки Саша сам собирал в лесу.
После третьей рюмочи я попросила дядю Сережу надеть пиджак с орденами. Черно-белая фотография со временем выцвела и слегка пожелтела. Но все было цветным: моя синяя с белыми цветами блузка, Сашина рубашка в бордовую крапинку, желтое в горошек платье тети Нины и бежевая рубашка дяди Сережи. Пиджак с орденами остался висеть в шкафу.
Дядя Сережа рассказывал про крестьян Романа Амосова и Ивана Пулкина. В 1776 -м году именно им пришла в голову мысль образовать слободу Заозерную. Епископ Тобольский одобрил эту идею: слюда, которую добывали крестьяне на землях, принадлежавших Троицко-Туруханскому монастырю, шла на окна церквей и монастырей, тобольских и московских палат. В середине XIX века слобода стала селом, торговали хлебом, построили деревянную церковь Иоанна Богослова. В 1945-м году от нее остались только трухлявые срубы, да и то не отыскать их в высоченной траве. Там любила гулять девушка Анна, она часто приезжала к брату Сергею в гости из поселка Ирша. И шла к заросшему пустырю. Летним днем в высоком бурьяне недалеко от разрушенного временем монастыря спал молодой человек, Анна споткнулась о его ногу и упала прямо ему на грудь.
Пытаясь выбраться из травы и объятий друг друга, они не знали, что вообще-то вполне могли познакомиться на ватной фабрике в поселке Ирша. И уж тем более не знали, что в этом поселке в июле 1946-го у них родится дочь - моя мама.
В 1986-м году дядя Сережа водил меня к месту, заросшему травой, среди которой встретились мои бабушка и дедушка.
Пахло чабрецом, мятой, ромашками. Церковь заново отстроили в 2000 -м году.