Н. Косско

Злой рок

…С непроницаемым лицом и стоическим спокойствием врач сообщает мне диагноз. Из всей словесной шелухи я вылавливаю только одно слово: онкология… Оно громко стучит в висках, вытесняя, выдавливая все остальные фразы, слова, звуки.

Онкология… В голову почему-то лезут строки из Реквиема А.Ахматовой: «…и упало каменное слово…», хотя у поэта речь шла о совсем другом каменном слове. Но по силе воздействия слóва ситуации соизмеримы.

Я бродила, не различая дорог, не ощущая себя, не чувствуя ни усталости, ни голода, ни холода. Меня как бы не было, не стало. Совсем. Мысли? Мыслей тоже не было. Никаких, а была одна огромная, бесконечная черная пустота, в которой эхом отдавались мои шаги.

Видимо, я прошагала так не один километр, и когда пришла в себя, обнаружила, что ушла далеко за черту города и оказалась в лесной полосе вдоль автомагистрали Милитерринг, зеленым поясом охватывающей юг Кёльна.

Странно, но мир совсем не изменился: все так же светило весеннее солнце на васильковой сини небосклона, все так же звонкими трелями заливались в кронах деревьев птицы, все так же, суетясь, по магистрали сновали машины, все так же в зонах отдыха на спортивных снарядах истязали себя энтузиасты здорового образа жизни, а дорожки в лесу заполонили любители спортивной ходьбы, бега трусцой, скандинавской ходьбы с палками. Мир жил, гудел, шумел, галдел…

Я вдруг остро ощутила, всей кожей почувствовала, как прекрасна жизнь. Страшно захотелось жить. Просто жить, просто быть живой и иметь возможность созерцать этот удивительный мир вокруг, впитывать красоту, звуки и ароматы мироздания.

Остро, откуда-то из глубинных недр моего «я» нарастало осознание того, что жизнь действительно коротка и что я прожила ее непростительно легкомысленно, уповая на то, что она бесконечна. И вот теперь….

− Не вешай нос, – успокаивает меня подруга вечером, − дай час, и в твою жизнь снова войдет счастье, жизнь всё исправит, расставит по своим местам…

− А вдруг беда постучит в окно, и никуда от нее не спрячешься, – кисло возражаю я, но хочу верить. И поверила бы… если бы снова не вмешалась жизнь со своими каверзными сюрпризами.

Возлюби ближнего своего?

Эта неприятная история случилась на третий год нашей болгарской одиссеи. Вернувшись, как обычно, в октябре на «зимовку» в родной Вестервальд, мы были немало удивлены поведением нашего телефона, который, встретив нас какой-то истерической трелью, продолжал надрываться, не умолкая ни на минуту и не давая нам прийти в себя после утомительного путешествия. Наспех раздевшись и кое-как пристроив чемоданы, я схватилась за трубку, назвала себя.

Дальше начался театр абсурда:

− Фрау Косско, это действительно вы? – усомнилась трубка и, не дав мне сказать и слова, обрушила на меня шквал какой-то путаной, странной информации. – Так вас выпустили из Болгарии?! Неужели разрешили снова вернуться в Германию?! Ну, слава Богу!

Я, как ни старалась, не могла ничего понять, но все попытки выяснить что-то у собеседницы на другом конце провода тонули в пучине ее взволнованной речи:

− Тут книга вышла одного нашего журналиста, и там говорится, что вас как советского агента выдворили из Германии в Болгарию… Я не верю, не могу поверить, но вот уже два месяца постоянно звоню, а вас нет и нет… не знала, что и думать…

Мне показалось, что со мной пытаются разыграть глупую шутку, но все остальные записи на автоответчике говорили об обратном: звонившие – читатели и почитатели − старались найти меня, чтобы выяснить правду… Может, действительно выдворили и сослали?

− Что ж это за наваждение такое? − я в сердцах швырнула трубку и кинулась к компьютеру. Набрала имя автора, и … моему взору предстало броское название новой книги моего давнего знакомого журналиста, с которым мы одно время довольно тесно общались, но потом, как это часто бывает, наши пути разошлись. Книга оказалась весьма интересной, мой знакомый − талантливый журналист. Незаметно я увлеклась чтением, но ничего интересного для себя и о себе поначалу не нашла. Хотела было уже прекратить поиски, как вдруг наткнулась на странно резкую, даже издевательскую главу о советских диссидентах и инакомыслящих. Досталось всем − А.Сахарову, А.Солженицыну, В.Максимову, А.Галичу, В.Войновичу, Б.Окуджаве и многим другим.

Но, казалось бы, причем тут я? А притом, что автор решил поискать диссидентов подобного толка и среди российских немцев: аль мы хуже других?!

Мне, конечно, польстило, что он причислил меня к этой когорте выдающихся правозащитников, но зачем мне чужая слава? Диссиденткой я никогда не была, как не была участницей движения за восстановление Республики немцев Поволжья, потому что немцев в местах, где я жила в СССР, практически не было. Но когда несколько лет просидишь в «отказе» и нахлебаешься дерьма, которым тебя исподволь кормят советские органы, поневоле начнешь мыслить «инако».

Как бы то ни было, автор, перебрав известных ему российско-немецких диссидентов («детей Сахарова», как он пишет), остановил свой выбор на моей особе, но, во избежание неприятных последствий, решил имени моего не называть: «Фамилию дамы оглашать не будем – женщина как-никак».

А дальше следовало искаженное изложение фактов моей биографии и эпизодов из моих книг: буйная фантазия автора рисовала гротескные картины одна хлеще другой, но финал этой филиппки и вовсе был сногсшибательным: оказывается, разоблачив меня как агента советского влияния, немецкие власти (почему-то по договоренности с российскими?) выдворили меня из страны и сослали в «одно из государств, расположенных на берегу Черного моря». То бишь, в Болгарию. Все это автор описал мастерски и так убедительно, что я не удивлюсь, если в душу неискушенного читателя вкрадется сомнение: а что, если действительно?

Осадок, конечно, останется у многих, это в природе вещей, но больше всего должна бы сокрушаться радиостанция «Немецкая волна», под носом которой почти двадцать (!) лет орудовала «агент КГБ» – мощная идеологическая махина прошляпила мелкого агентишку!

Тогда я не смогла довести это дело до конца, помешала болезнь, а потом и вовсе отказалась от мысли призвать автора этой грязной поделки к ответу, ибо, как сказал китайский мудрец: «Откажись от желания мстить, и ты на один шаг приблизишься к раю». Но, к сожалению, история эта получила неожиданное продолжение.

У СЧАСТЬЯ ТРУДНЫЕ ДОРОГИ

Нам всегда чего-то не хватает

При всех красотах Болгарии и моей страстной влюбленности в эту страну однажды все же настал час, который неизбежно должен был пробить: возраст брал свое, мы плохо стали переносить жару, а сидеть три-четыре месяца в году в квартире с кондиционером не хотелось. Для этого Болгария была не нужна, этого удовольствия у нас с лихвой хватало дома, в дождливой Германии.

Как все-таки странно устроен человек! Ему всегда чего-то не хватает, как в известной песенке, «зимою − лета, осенью − весны». Хотя… парадокс здесь лежит на поверхности, а вот если вдуматься, получается, что все строго закономерно: не будь у человека этой потребности в поисках, не было бы у него и простора для стремления осуществить свои мечты.

Прожив пять лет в небольшом городке у моря под Бургасом, мы с тяжелым сердцем и огромной благодарностью к стране и людям простились с Болгарией, в которой каждый год шесть месяцев спасались от слякотной, промозглой погоды в Германии, простились с приобретенными здесь многочисленными друзьями, с ласковым лазурным морем, хотя оно и называется Черным, и бесконечными песчаными пляжами. И обещали возвращаться сюда каждое лето.

Так живут многие пенсионеры в Германии: уходя на заслуженный отдых, выбирают для себя оптимальный вариант. Одни на несколько зимних и осенних месяцев уезжают в теплые страны в продолжительные отпуска (Langzeiturlaub), другие покупают «на югах» недвижимость и живут там посезонно, а третьи вообще выбирают южные страны в качестве постоянного места жительства. Причем зачастую такой переезд выгоден для людей с маленькими пенсиями: в некоторых странах прожиточный минимум, как правило, ниже, чем у нас в стране, и там они могут на свою скромную пенсию безбедно существовать. В Венгрии, к примеру, даже есть для этой категории граждан дома престарелых, где проживание и уход стоит в разы меньше, чем у пенсионеров на родине.

Я к чему об этом? Я о реакции окружающих: как ни странно, никто не усматривает в этом злой умысел, предательство, измену родине, никому и в голову не придет в чем-то обвинять человека, живущего три-четыре месяца в году, а то и дольше, за границей в теплых краях, или тех, кто приобретает недвижимость в заморских странах. Это абсолютно нормальная реакция цивилизованного гражданина любой цивилизованной страны.

Другое дело − мы. Наша, простите, совковость норовит проявить себя и здесь: осуждаем! Непатриотично, дескать. И тут мы тоже пытаемся быть святее папы римского… Как и журналист, «выдворивший» меня из Германии и сославший в Болгарию. Кстати, тема моего «шпионского прошлого» оказалась, видимо, такой интересной и благодатной для рекламы собственного «Я», что другой пострел последовал его примеру и, не побоявшись обвинений в плагиате, почти слово в слово повторил в своем «труде» эту «болгарскую байку».

Бесценный дар

Но все, что с тобой происходит в жизни, это опыт, иногда болезненный, но всегда полезный, если извлечешь из него урок. Не стану утверждать, что грязная возня вокруг моего имени оставила меня равнодушной, ведь верные своему менталитету, мы постоянно озабочены тем, что «скажет княгиня Марья Алексевна!» Но еще больше меня тревожило то, как все это отразится на моей семье: как верно сказала одна ученая дама, я − «женщина в летах», а в этих «летах» мало ли что может случиться? А если разразится скандал и защитить свое доброе имя я сама уже не смогу? Поэтому я решила рассказать обо всем этом на одной из наших традиционных семейных встреч.

Вначале молодняк меня внимательно слушал, потом слегка оживился, и вдруг, не сговариваясь, разразился гомерическим хохотом. Я уже была готова обидеться, когда старший внук, едва отдышавшись от смеха, с трудом проговорил:

− Ну омичка, ты даешь! Мы знаем, что ты у нас крутая, круче не бывает, но чтобы… – и тут он снова начал давиться смехом. Веселились они долго, а у меня сразу отлегло от сердца: этих никакой клеветой не возьмёшь, они, эти «мое всё», разберутся и расставят всё по своим местам.

С тех пор на семейных встречах мои домочадцы нет-нет да пошутят о «нашем агенте 007» или «нашей Мата Хари». Особенно любят поёрничать внуки, их хлебом не корми, а дай пошутить над бабушкой. Я тоже включаюсь в игру, смеюсь вместе со всеми и любуюсь ими: счастливые, непуганые, свободные и раскованные, они живут, ничего не опасаясь, в безопасности, в условиях свободы и мира! Как же им повезло родиться именно в это время и именно в этой стране!

В тысячный раз убеждаюсь, как верно мы в свое время решили и свою судьбу, и судьбу наших детей. Пусть кому-то это не нравится, пусть кто-то не устает муссировать стенания о поколении переселенцев, приехавших в Германию не по своей воле (mitgenommene Genеration!) − мы-то знаем, что наши дети будут нам в конечном итоге благодарны за этот шаг.

Семья, дети, внуки… Только сейчас, на склоне лет начинаешь осознавать, какое богатство тебе даровано и что ты сумел сделать, в принципе, главное в своей жизни – создать крепкую, дружную и большую семью! Это счастье стóит всех наших бед и невзгод в прошлом.

В самом деле − ничего необычного, просто встретились два человека, и не прошло и пятидесяти лет, как случилось чудо: из их союза вышло тринадцать человек (и это, как меня заверили внуки, еще далеко не предел!) и получилась большая интернациональная семья, в которой есть русские, немцы, итальянцы, французы. И поскольку не все у нас говорят по-русски (подвела итало-французская линия!), государственным внутрисемейным языком, по традиции, стал немецкий. Кстати, о традициях: у нас все (опять же, кроме французов!) говорят более-менее свободно и на русском языке.

В своей жажде к жизни все они тоже торопятся, в бешеном темпе мчатся к цели. Что же, в добрый путь, мои родные!

В жизни каждого человека когда-то неизбежно наступает момент, когда он должен остановиться и оглянуться на пройденный путь. Ухабистый и каменистый, мой путь не был усыпан розами. Но и сетовать на судьбу я просто не имею права. Мне везло в жизни на хороших людей, на друзей и соратников. Я любила людей, и мне возвращали эту любовь сторицей. Я смогла оказаться полезной многим людям, а это для меня тоже счастье.

Нашла ли я счастье в новой стране, в той, что считала прародиной? И да, и нет. Да оно и невозможно, это полное абсолютное счастье: кто, когда и где умудрился его увидеть?

Вместо эпилога

Я вообще-то слыла счастливицей! Да, да, счастливицей и сильной женщиной! Везучей! Так думали все и даже были убеждены в этом. Да и я, признаться, тоже, хотя порой меня все же посещали сомнения. Но я гнала их прочь, собиралась с силами, каждый раз после поражения или неудач снова вставала, как ванька-встанька, и вот она я – сильная, железная женщина, готовая принять бой. И мчалась дальше по жизни, сломя голову, добиваясь порой почти невозможного, решая неразрешимые, казалось бы, задачи. Казалось, ни облачка на моем небосклоне − семья, дом, работа, обретение места под солнцем, друзья и все остальное, все прекрасно, все отлично – живи, радуйся и благодари Всевышнего.

Примерно так до сих пор обо мне думали все вокруг меня. Даже друзья. Даже мои близкие. А я? Не хотелось бы их разочаровывать, но… Я действительно до недавних пор не шла, а мчалась, сломя голову, по беспокойной, порой бурной и опасной жизни, меня не могли остановить ни невзгоды, ни потери на этом пути. Мне нередко обрезали крылья, ставили препоны, меня унижали, мне перекрывали кислород, не давая порой дышать… Одержимая жаждой жизни, я часто шла на риск, но мне каждый раз в последний момент каким-то чудом удавалось уходить от опасности.

Разные были у меня в жизни дни – мрачные и беспросветные, ненастные и солнечные, были горе и счастье, дружба и предательство, была любовь… А что же впереди? Что стало с сильной женщиной, этой железной леди? С этим ванькой-встанькой?

Я заметно замедлила бег, но все еще стою на своем посту, хотя не могу отделаться от чувства, будто я вдруг споткнулась и, тоже сломя голову, вписалась в следующую фазу моей жизни – в пустоту и тишину, гулкую, бездонную, леденящую порой душу тишину, в которой нет места мечтам и грезам. А есть одиночество, этот верный спутник стариков, холодное, всесильное и беспощадное одиночество, в безжалостные объятия которого они попадают. Из силков одиночества, мертвой хваткой вцепившегося в свою жертву, определяя ее будни и праздники, вырваться почти невозможно.

Правда, есть люди, предпочитающие затворничество и уединенность, для них одиночество – высшее благо. Но такой образ жизни не для меня: стоит моему семейству нагрянуть в гости или весне робко постучать в окно, и всю мою грусть и меланхолию как рукой снимает: я начинаю развивать активную деятельность, верчусь, как белка в колесе, − сломя голову, одним словом, − ведь моя семья уверена, что даже в мои восемьдесят лет я все еще сильная женщина, без слабостей и изъянов.

И я стараюсь, очень стараюсь соответствовать.