Александр Рудт

Я никогда не позову вас жить в России.

В свой час уехали – и с богом! – черт возьми.

Семь раз луга, что вами помнятся, скосили,

и всё не ваше здесь, как память ни томи…

Случись в двадцатом, - может, был бы с вами рядом.

А нынче… Господи, смешно и говорить.

Душе «колбасной эмиграции» не надо…

По-русски думаю, зачем иным мне быть?

В Париже встретимся, потреплемся о разном.

Я – не любитель – джина даже не допью,

под ихней матерью на люд посмотрим праздно,

и каждый промолчит про истину свою.

Мы сходим к Бунину... Заденет наши лица

над плоским мрамором орловское тепло.

И даже прах его на Родину стремится!

Да что об этом вам? Отрезано - прошло.

Родные, милые ручьи с водораздела

в долины разные бегут. Так импульс дан,

и с этой прихотью нам ничего не сделать,

но есть вбирающий всю влагу океан.

И недочитанный мой сборник в вашем доме

среди латиницы никчёмен и смешон...

Нить напрягается - безжалостней, весомей

Ассимилияции работает закон.

Что ж «из-за острова – поёте вы,- на стрежень»? –

Ещё не вытравлено? Внуки не споют...

Во мне... во мне, но вспоминаетесь всё реже...

И облака над нами разные плывут...

Кто – над болотом я кулик? Да неужели?

Усмешку сдерну, а в окно дома видны.

И резко вычерчен пахучий контур ели,

и мир, в котором мы не так уж и нужны...

12 июля 2000

* * *

Врезан в март этот свежий с иголочки храм -

ярок, солнечен – прямо из сказки,

на холме суходойском свежо по утрам,

а в низине туман – синий, вязкий,

но блестят купола и мерцают кресты.

Новодел? Возрожденье? Истоки ?

И ко лбу инстинктивно подносишь персты,

стёрты беды, грехи и пороки,

и удачи случались, и век не согнул,

ворот скрипнул, сорока вспорхнула,

это колокол пробно – в полмира - вздохнул,

это истина в сердце кольнула.

15 марта 2018