Нелли Третьякова
Cайка хлеба
( Голод – лучший повар)
В хлебном магазине было полно народа. Я стояла, дожидаясь сво-ей очереди, а запах краски в помещении был настолько резкий, что щипало глаза. Наверное, вчера, 4 марта 1953 года, покрасили хлебные полки, и стоять рядом не было никаких сил. Но вот заветная сайка пахучего хлеба крепко прижата к груди моими детскими руками. Я, довольная, бегу домой, отдирая припёки от буханки и отправляя их в рот. Магазин был не близко от дома, и за дорогу я отщипнула все края сайки. Мне казалось, что это совсем незаметно, я же маленькие кусочки отправляла в рот... Подходя к бараку, я увидела тётю Любу Пешак, жену Ивана – знаменитого шахтёра г. Прокопьевска. Они были нашими соседями. Тётя Люба позвала меня к себе в комнату. Там уже были моя мама, сестра Мария и другие наши соседки. Они слушали радио, тихо склонив головы, а строгий голос диктора сообщал, что 5-го марта 1953 года скончался Иосиф Виссарионович Сталин. Слёзы градом покатились по моему лицу, меня стали успокаивать, но это долго никому не удавалось сделать. Спустя более 50-ти лет я задаю себе непростой вопрос: «Как же моим родителям, испытавшим на себе жестокость этого политика, удалось сохранить в детской душе сострадание?»Теперь-то я знаю, что сталинские репрессии привели к неоправданным жертвам и страданиям миллионов людей. Целые народы, не только немцы, но и калмыки, чеченцы, татары и др. были изгнаны из родных домов, о чём и по сей день болит душа. И даже сейчас, имея информацию об ужасах сталинских репрессий, находятся люди, которые предлагают переименовать Волгоград в Сталинград. Но ни то, ни другое название неправомерно. Мои родители родились в городе Царицыне, таковым он и должен называться.
В семье мама учила нас, детей, очень бережно относиться к хлебу и называть его всегда «хлебушек». Она знала ему цену, пережив голод. За обедом я не помню, чтобы она ела что-то без хлеба. Её поговорка: «Голод – лучший повар» сохранилась в моей памяти.
Все школьники средних и старших классов в моём детстве помогали селу убирать осенью овощи на полях. Это был нелёгкий труд. Помню, как однажды после уборки капусты я купила в колхозном магазине белую сайку хлеба, она была воздушная. Мы шли с поля домой пеш-ком. За работу получили по одному вилку капусты. Я несла этот груз - хлеб и тяжёлый вилок капусты как большую драгоценность. Сегодняшним детишкам, не испытавшим мук голода, этого не понять. Наше военное поколение с крепким стержнем в душе. Эти люди не боялись никакой тяжёлой работы – приближали коммунизм. Мы свято верили, что будем жить в это прекрасное время, что придавало нам силы. Мама много лет до выхода на пенсию работала в хлебном магазине Красноармейского района Волгограда, разгружая в ночную смену машины с тёплым душистым хлебом. Эта работа была ей в радость!
Далёкое и близкое
Память детских лет особенная, она цепко держит всё происходящее до самой старости. Я помню себя с 4-х летнего возраста, когда мы жили в тёмной тесной землянке в селе Казнаковка Самарского района Восточно-Казахстанской области.
Дорогой читатель, в те военные и послевоенные годы для многих немецких семей, для нашей - тоже, это было единственным доступным жильём на долгие 6 лет, начиная с 1941года. Отец с осени 1941 года находился в трудармии в Челябинской области. В 1946 году нас в землянке осталось трое: я с 9-летним братом Виктором и мама Амалия. 16-летняя сестра Мария находилась в трудармии, старший 19-летний брат Волдемар, находясь в трудармии на шахте в городе Прокопьевске Кемеровской области, был уже сильно болен. Врачи признали у него порок сердца. Материнское сердце страдало. Она писала письма с просьбой о соединении семьи и отправляла их одно за другим. Волдемар сообщил, что добился отдельной комнаты для семьи, но разрешение на выезд из Казнаковки не приходило. В это время отца отпустили из трудармии как сактированного по состоянию здоровья.
Это понятие расшифровывается так: «Из трудармии отпустили умирать моего отца днём. Он был измождён и еле двигался, к дому в Казнаковку шёл пешком». Амалия, увидев мужа, отца своих детей, всплеснула руками ”O, mein Gott!”. От 45-летнего крепкого мужчины остались кожа да кости. Надо было как-то поднимать «доходягу», так в трудармии называли сактированных. Отец узнал о болезни сына, это обстоятельство было стимулом к выздоровлению. Мама старалась из скудного питания выделять отцу и детям лучшие кусочки. Она делала отцу отвары из трав по совету местных жителей, которые иногда угощали нас крынкой молока, тыквой, мукой.
Мама умела из простых продуктов приготовить вкусную еду. В своих молитвах к Господу она просила выздоровления мужу и сыну. Через несколько месяцев отцу стало лучше, и в это время пришёл вызов на выезд из первого места ссылки. Отца Хайнриха направили в трудармию на шахту «Зиминка» города Прокопьевска.