Вальдемар Вебер

Ледоход

Льдины рвутся вперед. Рычат, расталкивают друг друга. «Учись у них жить», — говорит мне, пацану, капитан спасательной службы. Помню тишину, наступавшую после ледохода.

2002

* * *

У нашего военрука не было правой руки. Он почти не рассказывал нам о войне и совсем ничего о руке. Вспоминал, как пахнет земля и небо в перерыве между боями, о стуже, о страхе, о сибирячке-связистке, и как однажды в окопе ему захотелось ее пощупать в самый разгар артобстрела. Прямо так и сказал нам, пацанам, доверительно, как мужчина мужчинам.

2008

* * *

Когда мы играли в войну, мне приходилось мириться с тем, что я вечный Гитлер. Семе Грановскому отводилась роль тыловика-снабженца, в паузах он приносил из дома блинчики с чесноком, что так неподражаемо пекла его мать, иначе Сему не принимали. А нам так хотелось брать Берлин и Потсдам! Он был мой одногодка, но опытней и мудрей, и уже знал, что ради общего дела нужно жертвовать личным. И в конце ему позволялось вместе со всеми кричать «ура».

2010

* * *

После войны в нашем классе у меня одного был отец, за что остальными, случалось, я был беспощадно бит. До сих пор не забыл вкуса крови во рту, и кто бил и куда. Ничего не забыл, но знаю: им куда тяжелей помнить об этом.