(эссе)
Владимир Штеле
Когда, пожив несколько лет в Германии, подзабыв извечные российские заботы о насущном куске хлеба, округлев лицом, вы появитесь в родных российско-эсэнгэвских захолустных местах с низкой плотностью новых русских, вам представится возможность протестировать отношение к вам бывших друзей, полузабытых знакомых и уже плохо узнаваемых родственников.
Люди, для которых вы были всегда малоинтересны, которые, возможно, считали вас существом пустым и бесполезным, которые за глаза называли вас «ни рыба, ни мясо, только запах кваса» и смеялись над вашей манерой носить пёстрые рубахи навыпуск и смазывать волос топлёным бараньим жиром, эти люди, увидев ваш заграничный животик, скажут коротко, без эмоций, нейтральным голосом: «Располнел».
Ваши бестолковые рассказы о далёкой жизни слушать они не будут, так как уверены, что такой человек, как вы, может жить только пошлой жизнью, куда бы вас судьба ни забросила, какое бы количество немецких денег вы ни получали и на какой бы иномарке вы ни ездили. Это обидно, но не исключено, что значительная доля правды в этом есть.
На нейтральную реакцию этих людей лучше всего нейтрально и ответить: послать их всех подальше и включить новенькую кинокамеру, делая вид, что снимаете фильм по специальному заданию RTL про расплодившихся бездомных собак вашего бывшего отечества.
Запустение, которое так хорошо можно увидеть через глазок кинокамеры, не тронет вашего сердца, а только утвердит в превосходстве западной жизни, западной цивилизации и западного народа, с которым вы живёте, но к которому вы никакого отношения не имеете. Но об этом местным жителям, пережившим перестроечные трагедии, лучше не рассказывать.
Зачем им знать, что вам с трудом удаётся заработать немного больше прожиточного минимума. Для них, местных, этот минимум – желанный и недостижимый максимум. Зачем им знать, что многие годы в Германии продукты вы закупаете только в магазине для бедных, где цены с большой скидкой, куда большинство западного народа и заходить-то стесняется. Зачем им знать, что западный люд, не без основания считающий себя цивилизованным, с вами не хочет иметь ничего общего, и вам приходится жить в изоляции.
Но какая это изоляция, если в Германию, как мухи надоедливые, налетели ваши бесчисленные родственники, которые, как и вы, освободились от своих подсобных хозяйств, от подневольного колхозно-совхозного труда и занялись интересной работой: уборкой тысяч гектаров немецких жилых и производственных помещений, или ремонтом бесконечных европейских автобанов. Эти родственники, сбившись в гудящий рой, отмечают по переуплотнённому графику все дни рождения всех летающих и ползающих братьев, сестёр, снох, кумовей, дочерей, племянниц, внуков, бабушек, крёстных отцов и просто хороших людей, которые поселились по соседству.
А нейтральные люди для жизни самые удобные. Опасность всегда исходит от тех, кто вас терпеть не может или очень уважает. Те, кто вас искренне не мог терпеть, кто ещё хорошо помнит все ваши дурацкие выходки, кто и вашего покойного папашу считал придурком из-за крайне нестабильного характера и больного самомнения, эти люди, увидев вас бодрого, слегка загазованного по поводу встречи с печальной родиной, скажут, зло растягивая губы: «Разжирел». Держитесь от них подальше. Это самая обыкновенная зависть. Да, завидуют, что им никогда не представится возможность пережить те западные трудности, которые оставили на вашем невыразительном лбу глубокую косую морщину. Как, это не морщина? Ах, это в прошлом году вы неудачно об стол. Простите. Но всё равно эти, с их «разжирел», - вас не любят.
Вы человек с широким пониманием жизни, вы уже провели два коротких отпуска в Турции и даже были один день в Париже. Да, вы уже знаете, что любовь можно купить. И сами уже сделали одну неудачную покупку, о которой и вспоминать не хочется. Но в данном случае вложение капитала совершенно бессмысленно, так как вы сами вот этих и вон тех, которые выглядывают из-за шторки, ну, просто терпеть не можете! Нет, нет, не пытайтесь нервными руками вытянуть кол из плетня. Успокойтесь, всё будет хорошо. Ну, приблизила вас к психическому заболеванию западная жизнь, - это понятно, только зачем кинокамеру, как булаву, над головой вращать?
Поверьте, всё будет хорошо, потому что навстречу вам идут ваши настоящие друзья, они любят вас до сих пор! А как это проверишь, как в душу-то заглянешь? А очень просто. Когда они увидят, что две нижние пуговицы вашей рубахи расстёгнуты, и ваше волосатое брюхо, измученное ремнём, рванулось наружу в своём законном стремлении оглядеть родные просторы, то они скажут радостно, любовно: «Раздобрел». А это слово по-иному, как любовно, и не выговаривается. Раздобрел - стал добрее, стал богаче. Раздобреть может только добрый, приятный человек. Разве мы ожидаем доброты от худых, тощих, больных, бедных? Нет. Это «раздобрел» распространяется на тонкую сферу души и на ваш абсолютно материальный волосатый животик, и на ваш кошелёк. У раздобревшего человека кошелёк пустым быть не может. У раздобревшего человека достаточно доброты, чтобы со старыми корешами, которые выглядят и тощими, и бедными, опустошить этот кошелёк, а в конце последней прощальной гулянки заложить новый пустой ненужный чемодан и купить на всю братву хорошего местного портвейна.
И какое это будет прощание! Сколько будет приятных слов, дружеских суровых мужских рукопожатий. Как эти сорокалетние ребята, которые никогда не повзрослеют, будут клясться в вечной дружбе, обнимать ваши расправленные плечи, больно хлопать по спине. А самые ранимые и ослабевшие от двухнедельного празднества, будут лезть целоваться, плакать и просить оставить что-нибудь на память. И все, кто ещё будет способен осознавать происходящее, кто не отошёл по малой нужде за деревянную сараюшку автовокзала, кто не задремал у подножия одинокого тополя рядом с кассой, все они будут настойчиво талдычить: «Витька, дай слово!» И ты дашь своё верное слово товарища приехать сюда ещё и ещё раз, ведь только тут тебя так любят и всегда ждут.
1999 г.