(очерк)

Антонина Шнайдер-Стремякова

Неаполь (Napoli), Помпеи (Pompeji), Везувий (Vesuvio), Сорренто (Sorrento)

Тур по Италии в начале апреля (без гидов, которых я с некоторых пор избегаю) был прекрасным подарком детей – жаль: в короткий очерк невозможно втиснуть многотысячелетнюю историю Италии, так что поделюсь лишь впечатлениями и при удобном случае сопоставлю её с Германией, где живу последние 12 лет, и дорогой моему сердцу Россией, хотя сравнение это и не всегда в пользу последней.

Начавшись с юга, тур наш с дочерью продвигался по железной дороге к северу с 4-дневным проживанием в гостиницах Неаполя, Рима, Болоньи и Милана.

В первые четыре дня мы были, как застоявшиеся лошадки, затем начала сказываться усталость, однако знакомиться, обогащаться, впитывать… не прекращали. В гостиницу, «домой», возвращались, чтобы только переночевать.

***

Италия – страна храмов (базилик); вечнозелёных кипарисов, стройностью которых я впервые в начале 70-х восторгалась в Крыму; страна пальм и зонтикообразных сосен (пиний), что живут 500 лет; страна оливковых деревьев, что могут жить тысячи и более лет; страна цветущих деревьев-глициний, виноградников, цитрусовых; нетрадиционных границ (Ватикан, Сан-Марино); раскопок – свидетелей становления цивилизации; и, конечно же, туннелей... Выражение «едем В горах» звучит здесь буквально: из Болоньи во Флоренцию, из Модена в Милан и т. д. поезда вырываются из-под земли всего на доли секунд. Вода горных рек не седая – белопенная.

Более 90% итальянцев темноволосы, черноглазы, непосредственны, веселы, красивы, дружелюбны и музыкальны. Три подростка вошли в вагон и на небольших барабанах заиграли так весело, задорно и зажигательно, что народ не удержался и начал подпевать.

Итальянцам не свойственна надёжность, выдержка и стойкость сибиряков, они легки в общениях и чувствах. На вокзале Неаполя мы спросили старика лет 60-ти, как пройти к пригородным поездам. Определив по произношению, что мы из России, старик воскликнул: «Путин!», выставил большой палец, что означало: «Во!» и предложил быть нашим гидом. Мы отказались и, когда подошёл поезд, он трижды, по русскому обычаю, чмокнул дочь, меня и, помахивая рукой, покинул перрон, лишь когда отъехал поезд.

 Есть в этой благодатной стране, однако, и минусы: с оконных проёмов и балконов, будто это хрущёвки советских времён, выпирают кронштейны для сушки белья. От балконной сушки люди успели отвыкнуть в провинциальном Барнауле (стирают там не только бельё, но и ковры), а в идиллически тёплой стране разноцветными знамёнами  с балкон свисают простыни, пододеяльники, полотенца, одеяла и т.д.

Совсем по-иному выглядят балконы Германии. Отсутствие на них цветов предполагает временного жильца, неряху либо наркомана. Быть в такой компании не совсем приятно, поэтому цветочная гамма лоджий и балконов притягивает взгляды...

Итальянцы не отличаются аккуратностью и пунктуальностью. Багаж у транспортной ленты в Неаполе пассажиры ждали 1 час 15 мин; в Берлине на это ушло всего 10 мин. За два часа до вылета (рейс «Милан-Берлин») в информационном отделе – ни табличек, ни дежурных. Этажом ниже на вопрос, где регистрируют, пилотная дама махнула налево. Пытаясь разобраться, люди спрашивали друг у друга. В финале – самолёт вылетел на 15мин позже.

В Германии, напротив, всё отлажено до мелочей.

Пройдя таможенный осмотр, мы поднялись этажом выше, где, как ни странно, было пусто. Спустились – наткнулись на стеклянную стену, за которой находились пассажиры нашего терминала. Мы были, как в саркофаге. Хоть «караул» кричи – не услышат. Поднялись – узнать, как вернуться в терминал. Единственный на этаже мужчина пояснил, что через минуту подъедет поезд, надо проехать остановку, пересесть на другой поезд и вернуться назад.

- Как это – проехать, пересесть и вернуться?.. Мы багаж сдали!

На наши голоса вышли, как по заказу, мужчина и женщина и велели пройти таможенный осмотр.

- Но мы его уже прошли!

- Придётся пройти ещё раз – вы покинули терминал.

Надо – так надо… В ковшом сложенных ладонях улыбающийся таможенник держит, как драгоценность, дешёвый мой платочек с шеи.

- Отчего платочек не отдаёте? – не выдерживаю я.

- Он проходит проверку на микробы.

Я в лёгком шоке...

- Нет микробов, – протягивает он платочек, продолжая улыбаться.

- Конечно, нет! – не скрываю я недовольства.

Улыбающийся таможенник указал на скрытую от глаз лестницу, и мы благополучно спустились в терминал, – немцы улыбаются, даже если камень за пазухой. Впрочем, они думают, что камень за пазухой у русских.

Это небольшое приключение – лучшее подтверждение тому, как в Германии всё до мелочей отлажено .

Неаполь

Неаполь – самый большой город юга, крупный морской, авиа- и желеднодорожный узел и третий по величине административный центр Италии. Однако из всех посещённых нами городов он произвёл впечатление самого грязного – белья на балконах не было лишь в фешенебельном центре. Не было и цветов на балконах.

На Привокзальной площади – везде окурки и бумага. В гуще туристов со своим однообразно незатейливым товаром: дешёвой бижутерией, сумочками, зонтиками, батарейками, зажигалками и прочей дребеденью – снуют преимущественно латиноамериканцы, предлагая то жалобно-просительно, то назойливо, – в зависимости от характера и обстоятельств.

Недалеко от гостиницы железнодорожного вокзала у ствола огороженного дерева с каждым днём росла гора пивных бутылок... Мусорные контейнеры Неаполя расположены, как правило, на улицах рядом с проезжей частью. К концу дня переполненные контейнеры обрастают бумажными коробками и прочим хламом, так что улицы становятся похожи на свалку.

У морской набережной, казалось бы, лепота: плюшевая зелень, фонари под старину, чудо-корабли. Лепота побуждала приезжих влюблённых на поцелуи и фото на память. Отошли под пальму, и вскоре раздался крик: женщина наступила на продукты свежей собачьей жизнедеятельности.

- Вот вам, сударыня, и Европа, – увёл её спутник вниз, к морю.

На Королевской площади – Королевский Дворец с символами княжеского величия, но залы, комнаты, статуи, картины, зеркала высотой в стену тоже не впечатляли... Таких дворцов, по мраморным лестницам которых поднимались и спускались титулованные вельможи с дамами в нарядных кимоно и пончо, в мире предостаточно. Огромную часть Королевского Дворца, в котором укрывался в своё время царевич Алексей (возвращаться не хотел – чувствовал: убьёт отец), занимает сегодня Национальная библиотека и Музей исторических апартаментов.

Красота интерьеров европейских замков далеко не всегда превосходит красоту российских. Да, красота старых замков с годами не тускнеет, однако к великолепным и помпезным Ангелам Европы надо приглядываться, в то время как кружевная позолота Большого Екатерининского дворца пленяет моментально.

На морском выступе привлекает внимание мрачный замок Кастель Нуово, где стариной дышат толстые, непробиваемые стены, залы, комнаты, смотровые окна и даже двор. В ХIII веке король Карл Анжуйский превратил замок в резиденцию нового Неаполитанского королевства. Свидетельствуя о многочисленных осадах, заговорах, любовных интригах и убийствах, крепость пережила годы расцвета и упадка, но выстояла в землетрясении, разрушившем город. Говорят, по ночам из крепости раздаются крики и плач призраков...

На первом этаже в залах со стеклянным полом можно рассматривать раскопки под ногами – впечатление, будто висишь над пропастью... Человеку с фобиями сюда лучше не ходить. И вдруг – о ужас! – внизу, под стеклом, скелеты человеческих черепов, рук, ног, рёбер!.. Лежат в углу друг на друге…

Зачем? Чтобы прочувствовать несовершенство мира, что стоит на человеческих костях?.. Когда, словно под микроскопом, выставляются на обозрение человеческие останки, тускнеет гений, что способен додуматься до того, до чего никакое другое живое существо додуматься более не способно.

В VI – XII веках замок использовали, как некрополь, так что у легенды о плачущих по ночам призраках вполне реальная основа – раскопано около 50 могил взрослых и подростков…

С XIX века Кастель Нуово превращён в артиллерийский арсенал. Сегодня это центр Национального музея Неаполя. Крепость напоминает Цитадель Шпандау в Берлине – те же непробиваемые стены, те же подземные казематы, те же бастионы, которые позволяли обороняться с моря и суши.

Восхищённых слов Неаполю в нашем лексиконе не нашлось. Фраза «Увидеть Неаполь – и потом умереть» не отвечала нашим представлениям о красоте, так что причислять город к чудесам света мы не стали.

Помпеи

Когда я впервые увидела картину К.П. Брюллова «Последний день Помпеи», меня охватил ужас – успокоило, что это древний миф. Но позже, не то в 5-м, не то в 6-м классе, учитель объяснил, что Помпеи – реально существовавший город.

И вот я его вижу – город, что был разрушен землетрясением 62-го года, затем с огромным трудом восстановлен, но через 17 лет!.. новым землетрясением 79 года был на тысячелетия погребён под вулканической лавой вместе с соседним городом Геркуланум... И мысль каверзная не даёт покоя: неужто землетрясение 62-го было знАком Сверху?.. Неужто люди поплатились за то, что решили: пронесёт!?..

Приобретя карту и выбрав ориентиры, мы отправились по раскопкам прямых в большинстве своём улиц. С каждым часом в нас росло чувство преклонения перед теми, которые в далёкие античные времена (VI век до н. э.) без технических средств сумели выстроить огромный и цивилизованный, подстать современным городам город – с театрами, храмами, площадями, мощёными улицами, рынком, водопроводом, очагами, термами (банями), виллами, многоэтажными домами, мозаикой, фресками, чудо-скульптурами.

Историки утверждают, что беда пришла осенним полднем 79 г. Извержение длилось около трёх дней. Тёмное облако из камней, пепла и дыма достигало 30 км в высоту. Беспрестанно сверкавшая молния поддерживала панику. Бежать кинулись не сразу – надеялись переждать. Гибли в городе и окрестностях. Покинуть место смерти успели в основном физически здоровые и знатные люди – рабы охраняли и спасали имущество: в руках многих трупов находили золото и ключи.

Помпеи населяло около 20 тысяч жителей. Одни считают, что в городе погибло две тысячи, другие – десять. Специалисты утверждают, что смерть настигала не под 4-метровой толщей пемзы, а в верхнем слое – задыхались от раскалённого воздуха.

Мозаика и фрески сохранившихся цветных рисунков вызывали ассоциации с моим тёмным военным детством: о таких красках в алтайской деревне дети могли лишь мечтать – реликвией в те годы был толстый красно-синий карандаш.

Хорошо сохранившиеся очаги вызывали в памяти сибирские «грубки» 40-х ХХ столетия. В сравнении с очагами Помпеи, символом совершенства, «грубки» казались символом дикости. И душа бунтует вновь: «грубки» и очаги разделяло время от до Христова рождения до 2000 лет после Христова рождения. Что же деградировало – люди, цивилизация, время?..

Разрушенные термы Помпей воспринимаются дворцами даже с высоты сегодняшнего дня! И не только в сравнении с русской баней, что топится по-чёрному, но и в сравнении с термо-комплексами современной Германии, которым не достаёт роскошных колонн, статуй, мозаики, мраморных бассейнов...

Театры Помпеи, маленький и огромный амфитеатр, сродни современным стадионам. Большой вмещал более 50.000 человек. На боковых сиденьях располагались зрители, на арене внизу проходили гладиаторские и звериные бои. Арена была огорожена двухметровой стеной, чтобы обезопасить зрителей от возможных нападений разъярённых зверей. Нижние ряды предназначались для знати и чиновничества, средние двенадцать продавались, последние 18 бесплатных были для бедных. Эх, в наши бы дни – да так!.. Театр извне огораживала стена. Поддерживаемая рядом аркад, она отлично сохранилась и великолепно смотрится даже сегодня.

Современный человек, знакомый с техническим прогрессом, пытается сегодня разгадать античные секреты: отчего слою горячего пепла не удалось выжечь краски; чем объяснить прочность каменной кладки, в чём секрет нерассыпавшейся мозаики, куда ушёл секрет ювелирной работы по камню...

Про город мёртвых, что включён в список Культурного наследия ЮНЕСКО, было забыто, словно его никогда не было, и он законсервировался более чем на полтора тысячелетия. Планомерные раскопки начались только в XVIII столетии. О катастрофе безмолвно свидетельствуют 13 окаменелых тел взрослых и детей в Саду Пленников, что лежат в том положении, в каком настигла их смерть.

Уроженец Целинограда, Андреас Чурилов – 1962 г.р., утверждает, что Помпеи погибли не в 79 г. н. э., а в 1631 году. Даже если так, его культура и цивилизация поражают, ошеломляют, восхищают.

У подножия мрачного зева Везувия выстроен новый Помпей. Выходит, смысл человеческой жизни – в борьбе с природой. Видимо, в конфликте двух вечных антагонистов – Бога Жизни и Бога Смерти – нет и не может быть победителей. Нельзя остановить процесс бесконечного возрождения и обновления: Бог Смерти отнимает Жизнь, Бог Жизни дарует Жизнь…

Фразу «Увидеть Помпеи – и умереть» мы истолковали по-своему: надо помнить о смерти и спешить передать живым наработанный опыт…

Везувий

Во второй половине дня организовывалась экскурсия на Везувий. «И хочется и колется…» – таким было наше состояние. Гора манила в Неаполе, сейчас она была рядом, и мы в конце концов решились.

Первый автобус нёсся по зигзагообразным дорогам с бешеной скоростью, будто за нами гнались. На второй нас пересадили у склона горы, поросшего густым лесом. Тяжело, словно по винтовой лестнице, автобус поднимался всё выше и выше по плохо асфальтированной дороге среди густых деревьев.

На высоте 1000м нас высадили на площадке, с которой начинался выжженный, чёрный купол. До кратера – 281м, если идти по прямой, однако пешеходная тропа была не прямая, так что идти предстояло не менее 500 м. Местами надо было придерживаться за ограждения и быть предельно внимательным, чтобы не соскользнуть вниз. Сердце тикало-ёкало от высоты; от того, что в гору; от камней под ногами, но, главное, в силу возраста… Ноги передвигались с трудом, однако желание заглянуть в открытую пасть кратера было выше усталости. Шаг… Ещё…

И вот он, кратер, – бездонная чёрная пропасть диаметром 750 м с изуродованными, обугленными краями, на краю которых и стоять-то не по себе. Кратер можно осмотреть с другой стороны – мне было достаточно одной.

Вершина чёрного купола – в многовековом слое сажи, белой золы и камней. Мы искали кусочек пемзы. Под ногами не нашли, а уходить с тропинки было боязно. Ветром занесло сюда маленькие колючки, что пытаются прижиться. Изредка шныряют ящерицы. Условий для жизни никаких, но воля к жизни заставляет искать…

Кратер дремлет… Дышит-дымится… Вызревает... Спит, как медведь, – до поры. О разрушительной силе, которую он шумно и не раз изрыгал, забыли. Надеются и верят: опасность обойдёт стороной, потому как страшна не бомба – страшен взрыв…

Холодные ветры обдувают и продувают торговцев у кратера, но они не перестают зазывать в небольшое кафе у края смертоносного зева... Торгуют сувенирами, не думая о риске. Одни, вроде нас, поднимаются из любопытства, другие – чтоб заработать на хлеб. Тяжёл их путь – тяжёл и хлеб, но такова жизнь: одни работают, другие развлекаются, третьи… продолжений может быть много.

Сорренто

Утром следующего дня мы колесили на поезде в курортный город Сорренто – один из древнейших южных городов Амальфийского побережья. Основанный в каменном веке (около 50000 лет до н.э.), он отличается мягким климатом и богатой растительностью.

Параллельно с поездом в чёрных тучах двигалась высокая грудь Везувия. Радовало, что нас он встретил-проводил теплом и солнцем. Невдалеке мерцает море. Вдоль железнодорожного полотна тянутся типичные дома плебеев – унылые, грязные, обшарпанные, с бельём на балконах; точь-в-точь советские «хрущёвки» пригородного Барнаула.

За Помпеями – плантации с плодами мандаринов, апельсинов, лимонов. Чудно-о!.. Начало апреля на Алтае – время таяния снега и прихода весны, а здесь – созревают цитрусовые! Мы на практике убеждались, как разнятся полюса Земли...

Сорренто завоёвывали то греки, то римляне, то турки, пока, наконец, он в 1860 году не присоединился к объединённой Италии. Уже при въезде ощущалось, что это город патрициев: виллы и балконы – в цветах, всё ухожено, чисто…

Живут здесь лениво. В нашем распоряжении всего четыре часа – лениться было некогда. Мы спешили к узким улицам старого города, которые ещё более сужаются в часы торговли, когда на площадь выставляются столы с фруктами, сувенирами и предметами быта.

Улицы так узки, что по ним не только на машине, но и на повозке не проехать. Этим объясняется бесчисленное количество мотоциклов. Виртуозно владея телом, кожаные наездники в чёрных шлемах на чёрном «коне» лихо влетают в улочки-щели.

На одной из улиц росло лимонное дерево. Полюбовались... Я не сдержалась – сорвала два плода. Вечером по приезду в Неаполь пили в гостинице чай с краденым лимоном. Оказалось, лимоны Сорренто не такие кислые, как в магазинах, и веса они достигают до одного килограмма.

Итальянцы в 92% католики по вере, поэтому на стенах многих домов святые места – ниши с макетом Божьей Марии, что содержатся в чистоте и порядке.

Горожане убеждены, что так, как Неаполь, Сорренто во второй мировой войне не пострадал исключительно благодаря отшельнику Святому Антонию – покровителю, в честь которого в XIV веке была построена небольшая, но красивая и уютная церковь.

На центральной площади на постаменте – белый памятник 1870г. В полный рост возвышался известный итальянский поэт XVI века Торквато Тассо, автор поэмы «Освобождённый Иерусалим» (1575). Образованнейший человек своего времени, Тассо читал Вергилия, Гомера и Данте, изучал Платона и Аристотеля. По приглашению папы он выехал в Рим для коронации, но до коронации не дожил – погребён в Риме в одном из монастырей.

Дома-террасы на горах и двуярусные улицы с отвесными склонами особенно хороши с моря. Сорренто привлекает подземными озёрами, гротами, чистым, райским воздухом и морем. В нём отдыхали и поправляли здоровье Гёте, Байрон, Вагнер, Стендаль, певец Карузо и даже пролетарский писатель М. Горький с сыном Максимом.

Выражение «Увидеть Сорренто – и потом умереть» соответствовало...

апрель 2015