Отзвуки Родины (30.01.2016)

(эссе)

 

Мартин Тильманн

 

Каждый раз, когда я во сне вижу эпизоды из долголетней изыскательской жизни, я знаю, что кто-то из моих бывших коллег вспоминает меня. Может быть, я ошибаюсь, но мне хочется в это верить. После таких снов долго перебираю в памяти годы совместной работы, вижу перед собой знакомые лица и в мыслях называю их по именам. Годы, однако, берут своё. Многие имена забылись - приходится напрягать память, чтобы их вспомнить. Однако большинство имён остались не только в памяти, но и на бумаге в виде поздравлений к знаменательным датам.

Вот и теперь опять вижу себя в стране «Небесных гор». С коллегой Дамиром мы отправляемся на рекогносцировку вдоль ущелья Кегеты, чтобы описать водотоки на автомобильной дороге, которую ещё нужно запроектировать и построить.

Взяв с собой по паре бутербродов и бутылке холодного чая, мы медленно продвигались к намеченной цели. Река Кегеты прижималась то к левому склону, то к правому, и нам то и дело приходилось пересекать реку вброд, для чего надо было снимать кирзовые сапоги. Вода была ледяной, однако стояло лето, и ноги быстро согревались. Высушив их травой, насколько это было возможно, мы снова наматывали портянки, натягивали сапоги и шли дальше. Склоны долины покрыты кустарником и еловым лесом. Ели в этих местах тёмные, сочные, смолистые. Когда возьмёшь в руки маленькую веточку с сочной хвоей и разотрёшь её между ладонями, она испускает такой запах, что дух захватывает, и тебя в мыслях уносит куда-то далеко-далеко.

Не хочется думать о работе - мечтаешь о времени, когда все начнут любить и беречь природу. Хочется верить, что придёт время, когда на оголённых склонах вместо вырубленных за последнее столетие лесов будут высажены новые и вновь забьют высохшие родники, и опять оживится в лесах животный мир, который покинул эти чудные когда-то места.

Мечтать хорошо, однако работу за нас никто не сделает, и мы с Дамиром идём дальше по направлению к перевалу. Чем выше поднимаемся, тем реже леса - появляется кустарник, перемешанный с отдельно стоящими елями. Река в этом месте узкая и мелководная. Чистая и пенистая вода перепрыгивает с камня на камень. Здесь мы решаем пообедать, чтобы сберечь чай на безводный перевальный участок. Развернув газету, кладём на неё бутерброды, черпаем алюминиевыми кружками воду из реки, и, не торопясь, приступаем к трапезе. Алюминиевая посуда – великое изобретение для походных условий. У эмалированной часто отлетает эмаль, а алюминиевая всегда готова служить, даже после того, как её изрядно помяли.

Наш аппетит намного больше калорий в бутербродах, и я задумался, как нам выдержать восхождение на перевал и затем вернуться назад.

- За перевалом мы наверняка найдём чабанскую юрту, там нас накормят и напоят кумысом, - успокоил меня Дамир. - Я свой народ знаю, нам не дадут пройти мимо юрты.

Пообедав, мы налегке отправились дальше. В руках у нас оставались записные книжки и по бутылке чая. Мы достигли высоты 2500 метров над уровнем моря – граница лесов в тянь-шаньских горах. Дальше начинался мелкий кустарник, который постепенно редел и переходил в сочное разнотравье. Перевал встретил нас недружелюбно: резкий порыв ветра ударил в лицо и чуть не опрокинул нас. Тем не менее, этот напор удалось преодолеть, и мы стали спускаться в долину реки Западной Караколки, что была целью нашего похода. Южные склоны были покрыты жухлой травой и мелким кустарником. Чем ниже мы спускались, тем зеленее становилось вокруг. Ели стали появляться группами, но назвать их лесом нельзя было. Долина Западной Караколки соединяется ниже по течению с Сусамырской долиной.

Ещё издали мы увидели внизу одинокую юрту - прав оказался Дамир. Продолжая описывать пересекаемые лога и мелкие ручьи, мы приближались к заветной юрте, предвкушая простое, но вкусное угощение. Не доходя до юрты метров сто, мы сделали вид, что собираемся пройти мимо, однако хозяин, аксакал лет шестидесяти, вышёл навстречу и радушно пригласил в гости. Среди местных жителей не принято отказываться от приглашения - старик обиделся бы. Было лето, поэтому аксакал предложил отдохнуть под открытым небом. Недалеко от юрты он постелил кошму. Молодица, жена сына, накрыла её скатертью, принесла лепёшки и масло. Затем налила в пиалки душистого чаю. Ноги калачиком на кошме - излюбленная поза местного населения во время чаепития.

Все склоны вокруг юрты представляли собой сочные высокогорные пастбища. Мы вдыхали аромат чая, чистый горный воздух и чувствовали себя лучше, чем в Доме отдыха. Мимо юрты, вдоль реки, пролегала автомобильная тропа, используемая чабанами при перекочёвке. Она вела в ближайшее село с магазином - пастухи могли там купить всё, что необходимо в быту. До этого села километров семь или восемь, однако это никого не смущало, многие ходили в магазин пешком.

Вдруг за юртой раздалось хныканье не то мальчика, не то девочки. Аксакал поднялся, чтобы убедиться, в чём дело, и увидел мальчика лет семи-восьми, шедшего по тропе в сторону села. За ним метрах в пятидесяти шла женщина - очевидно, мать. Ей было лет тридцать.

- Иди быстрей, нечего бояться! - кричала она. - Мужчина ты или неженка городская!

Аксакал, приглашая, помахал им рукой. Все знают, что отказываться в таких случаях нельзя: такой поступок может лечь тёмным пятном на репутацию тех, кто не последовал обычаю. Молодая женщина смущенно подошла и поздоровалась. Старик пригласил их принять участие в чаепитии. Круглолицая женщина села рядом с невесткой аксакала. Видно было, что она городская: высокогорный загар ещё не успел пристать к розовощёкому лицу. Губы были слегка напомажены розовой помадой. Очевидно, она боялась, что высокогорный ветер быстро высушит их, они потрескаются и в городе будет стыдно показаться. Учительница, она приехала с сыном из города к родителям на каникулы. Послала сына в магазин за продуктами, а он боится, один идти не хочет. Выслушав её, старик не стал журить мальчика, а встал на его сторону:

- Вы его напрасно упрекаете. Мужество джигита не определяется тем, боится он чего-либо или нет, а как он себя проявит в трудную минуту. Если ребёнок боится чего-то, то нужно его успокоить и объяснить, что бояться не стыдно. Посылать его одного в это село рановато, он ещё слишком мал. Есть одно неизменное правило: одному нельзя ходить в горы и в лес. Если нет попутчиков, нужно взять собаку или лошадь. По дороге всегда может что-то случится и некому будет сообщить об этом. Так что давайте спокойно пить чай, потом попьём кумыса, а после обеда я поеду верхом в село и возьму с собой мальчика. По дороге расскажу, где и чего нужно остерегаться. В другой раз посылайте его с кем-нибудь из сверстников. Это будет и приятно, и безопасно. Только охотники, которые знают все тропы, могут одни охотиться, они к этому привычны, кроме того при них обычно верховая лошадь, которая всегда найдёт дорогу. Поверьте, я много лет прошагал по горам и знаю, какие неожиданности могут встретиться.

- Спасибо вам, аксакал, Вы многому меня научили, и я обязательно расскажу о нашей встрече моим ученикам. Им это будет полезно. Я приму Ваше предложение и пошлю после обеда сына к Вам.

Мы посидели, попили кумыса, затем попрощались и продолжили работу, по окончании которой отправились в обратный путь через перевал. Когда достигли границы лесов, опять любовались великолепием Кегетинского ущелья. Если бы мы не знали, что в начале трассы нас ждёт машина, мы бы заночевали где-нибудь на опушке леса. Развели бы костёр, подложили бы под бока еловые лапы, вдыхали их аромат и блаженствовали до утра, наблюдая за небосводом. Горный воздух чист, и оттого звёзды особенно большие и яркие.

Однако нас ждала машина…

Бонн 2011

↑ 1706