Е. Зейферт

Найдёныш

Полутораухий щеночек

(“Пустите, пустите в подъезд!”)

то кость после Лорда обточит,

то с птицами крошек поест…

Бедняжке и имя не дали

и кликали все вразнобой.

Бывало, камнями бросали,

а в общем… не брали с собой.

Взгляд ищущих влажных горошин

за каждым бежал наперёд:

“Ну кто же, ну кто же, ну кто же

собачку с собой заберёт?”

А как подмораживать стало,

в песочнице, лапы под грудь,

он плакал всю ночь – холодало

и псу не давало уснуть.

Вставал, и ножонками – лап-ца! –

плясал – вот бы в мусорный бак!..

Попробовал, было, скитаться,

да сильно боялся собак…

Один старичок старой шалькой

тщедушного пса обмотал.

В одёжке, за брошенной галькой

он, как за подачкой, бежал.

Но счастье бывает. Промозглым

октябрьским утром одним

под чей-то отчаянный возглас

в ладони попал пилигрим.

Прижался к руке той покрепче

(тепло, словно вата, мягка!),

по-своему что-то лепечет

и гордо глядит свысока.

А Кто-то Хороший находку,

как ветошь, засунул в трубу.

Застряли собачьи обмотки,

восторг захлебнулся в мольбу.

В подмёрзшей октябрьской луже

труба дожидалась весны…

Засунул щеночка поглубже

и прочь зашагал – хоть бы хны.

Он полз из последних силёнок,

боясь и собак и людей.

Найдёныш. Подкидыш. Ребёнок.

Взъерошенный мой воробей.