(Мой первый поход в школу)
А. Госсен (Гизбрехт)
Мой брат Яков, которого дома звали Яш, пошел в школу на два года раньше меня. Я тоже с удовольствием пошла бы с ним в первый класс, но должна была помогать маме смотреть за двумя младшими сестрами. Брат, важничая, объяснил мне, что я еще слишком мала, чтобы дать отпор мальчишкам постарше, так что лучше остаться дома. Я с любопытством смотрела через его плечо и спрашивала, что за букву он пишет.
Сначала он обращался со мной, как с надоедливой мухой, но потом все же объяснял, и я писала эти буквы на дощечке цветными мелками, которые сестры бабушки прислали нам из Канады. Мама следила за тем, чтобы я не писала левой рукой - мне было так удобнее. Бабушка тоже повторяла, что если буду писать или рисовать неправильной рукой, буду получать только плохие оценки, даже если все правильно напишу. Мне это казалось очень несправедливым, и если оставалась одна, начинала писать или рисовать левой рукой.
Мой брат, закончив делать домашние задания, сажал меня на табуретку и начинал играть строгого учителя и учить меня русским словам, потому что дома говорили на платдойч - нижне-немецком диалекте. Брат показывал самодельной указкой на глаза, рот, уши, говорил, как они называются по-русски, и я повторяла эти слова, которые казались мне такими же чудными, как язык башкир, живших на другой стороне реки Ток, и я часто хихикала, но гордилась тем, что уже немного знаю русский. Брат грозил, что в настоящей школе за хихиканье меня могут поставить в угол.
Как-то весной мама сказала: «Яша забыл взять для урока труда свою вышивку. Сбегай в школу, отнеси ему» Это ей не нужно было мне говорить дважды.
Меня как ветром сдуло, я схватила пяльцы с вышивкой и быстро побежала в начальную школу, открыла входную дверь и робко вошла в коридор. Там было три двери - одна в учительскую и две в классные комнаты с круглыми черными печами. В каждой из них помещалось по два класса. Позже я сидела в первом классе в той же классной комнате, где в другом ряду размещался третий класс брата, и нас обоих учил учитель Андрей Корнеевич Мартенс.
У меня была хорошая память, и я всегда старалась как можно быстрее решить заданные нам примеры и задачи, чтобы послушать то, что в это время учитель читал третьему классу. Сидя в среднем ряду, я как-то прошептала правильные ответы третьекласснице Нине, сидевшей рядом со мной, и не очень запомнившей текст для изложения. Андрей Корнеевич нахмурился и сказал, чтобы я занималась своим делом, а потом посоветовал Нине лучше слушать и запоминать текст ...
Все это было позже, но во время этого первого посещения школы я была очень застенчива. Школа находилась рядом с клубом. Дом родители моей мамы купили в рассрочку для родильного отделения, потому что моя бабушка работала в 30-х годах в Подольске акушеркой, но после того, как деда арестовали, ей пришлось переехать в дом по соседству, а после ее ранней смерти в 1940 году моей двенадцатилетней маме и ее сестре Ольге оставили только одну половину...
Остановившись в коридоре, услышала тихое бормотание в классных комнатах и поняла, что первый урок еще не закончился. Когда вдруг открылась дверь из ближней комнаты, я спряталась под лестницей на чердак у вешалки, потому что вспомнила предупреждение брата.
Первым после учителя в коридор вырвался Яшка Дик из третьего класса, живший напротив моей бабушки, невысокий, но любивший посмеяться над другими. Он не заметил меня, побежал во двор в туалет, но быстро вернулся. Я осторожно приоткрыла дверь класса, высматривая брата. Там было очень шумно, ребята играли в догонялки и один бегал по партам. Когда первоклассника поймали, он получил несколько щелчков по лбу. Я испугалась, что меня сшибут или тоже надают щелчков, пропищала: "Яш, Яш!“.
К счастью, он увидел меня, подошел и спросил: "Что ты здесь делаешь? Ах, пяльцы с вышивкой. Я их нарочно оставил, а ты притащила. Это девчачье занятие. Можешь сама доделать дома, мама покажет тебе, как. Мы хотим сегодня пойти сусликов выливать на колхозных полях. Они прячут в своих норах зерно."
Я видела, как неподалеку от реки, откуда мальчишки носили воду в ведрах, и выливали воду в норки до тех пор, пока испуганные зверьки не пытались выбраться наружу, но они внимательно следили за норкой, держа наготове лопаты. Они даже соревновались, кто сдаст старьевщику больше шкурок. За каждую из них они получали по пять копеек, которых хватало на детский киносеанс.
Мама рассказывала, что во время войны ели сусликов. Однажды брат с друзьями развели костер возле берега реки и из любопытства зажарили пару зверушек.
Ближе к осени созревали арбузы, которые росли не только на полях колхоза имени Карла Маркса и охранялись сторожем: взрослые парни воровали арбузы не только в поле, но и в частных огородах.
Мой брат и его друг Колька хотели охранять арбузы в своих огородах и спросили нашу общую соседку тетю Лилю, не разрешит ли она за ее огородом вырыть землянку, потому что ее огород находился между нашим и огородом родителей Кольки. Она отказала: "Я не хочу больших ям за своим огородом."
Однажды мать послала меня с ведром воды напоить теленка, привязанного за огородом, потому что к полудню было еще довольно жарко.
Когда я возращалась через огород, увидела, как Колька тоже пошел поить их теленка, который был привязан длинной веревкой к железному колу в том же овраге чуть ниже. Вдруг я услышала, как он громко и строго приказал ему: "Молчать, стоять, говно, перед начальством!“
Я засмеялась и пошла с пустым ведром обратно, решив проверить, не созрели ли наши арбузы, посаженные в конце огорода, хотя они были небольшими. К сожалению, тот арбуз, который я выбрала, расколов его об коленку, был изнутри еще совсем зеленым. Недолго думая, я оглянулась и выбросила эти две половинки в бахчу соседки напротив.
Через полчаса тетя Лиля пришла в нашу летнюю кухню, где мама готовила обед, и начала сокрушаться: „Лучше бы я разрешила ребятам вырыть землянку за огородами. Какой-то вор просто выбросил разбитый зеленый арбуз в конце моего огорода. Сколько их он взял с собой, трудно сказать... "
Когда я рассказала об этом Яше с Колькой, мы долго смеялись, и они сказали, что так соседке и надо.
Маленькие шажки
Рано утром я спешила к автобусу. Маленькая девочка, наверное, первоклассница, в белой шапочке и белой зимней куртке, плача, бежала по улице за своим выглядевшем чуть старше братом со школьным ранцем.
- Почему ты плачешь? - спросила я.
- Мой брат меня не ждет, а я не успеваю за ним, - всхлипнула она, но плакать перестала.
- Смотри, сейчас светофор переключится на красный, и ты сможешь догнать своего брата на перекрестке. А потом, когда он сделает большой шаг, ты быстро сделай три коротких шажка. Маленькими шажками ты будешь такой же быстрой, как он.“
Девчушка улыбнулась и действительно догнала брата. Я смотрела вслед брату с сестрой и вспомнила себя первоклассницей и, как мы ходили в школу вместе с братом, который был на два года старше меня и тоже не хотел меня ждать.
Он обращался со мной, как с надоедливой мухой и называл меня „медвежонком“, потому что зимой ходила в сшитой мамой коричневой шубке и таким же капюшоном. Тогда я и придумала эту тактику маленьких шагов. Пока брат делал большой шаг своими длинными ногами, я успевала сделать три маленьких, семеня за ним почти бегом, и меня не смущал даже мороз, который серебрил мои вьющиеся волосы белым инеем от горячего дыхания.
Иногда по дороге нас обгоняли сани, и кучер подвозил нас до школы - бывало, брат без спроса цеплялся за сани, а я бежала следом. Чаще всего кучер останавливался и разрешал мне сесть рядом с ним. Брат болтался сзади на облучке саней, а я с гордостью оглядывалась на него.