И. Крекер
Жизнь такова, какова она есть. Часы и минуты, недели и годы летят безвозвратно. Кажется, только проснулся, а день уже пролетел, только приехал из отпуска, а месяц уже прошёл, только отметил день рождения, а уже нужно снова созывать гостей. Каждый день неповторим сам по себе, каждый год почти не отличается от прожитого. Ты уже не понимаешь, куда идёшь, куда плывёшь - по течению или против течения, ты просто живёшь, правда, иногда всё-таки задумываешься, что годков-то впереди осталось немного, кто знает - сколько ещё отмеряно. Может, пора уже подводить какие-то итоги или не думать о том, что ожидает в будущем, просто принять то, что есть, что тебе дано, просто наслаждаться творением Божьим по имени Жизнь…
Так когда-то, впрочем, думал и мой герой, родившийся в прекрасном городке в Италии среди оливковых деревьев, мечтавший, как и все, о счастье, проживший немалую по земным законам жизнь, годков так это восемьдесят, и оказавшийся по происшествии определённого времени в психиатрической клинике на казённом довольствии.
Оглядываться на прошедший путь он не мог по причине психического растройства, произошедшего с ним после смерти жены, которую он безумно любил. Потеряв её в пятидесятилетнем возрасте, он долго не мог понять, почему Бог отнял у него самого любимого человека и так рано, когда он ещё не был готов к такого рода страшным потерям. Жизнь повернулась к нему холодной тёмной стороной. Правда, что скрывать, ему Бог отмерил и счастье: две красавицы-дочери подрастали не по дням, а по часам, вскоре став его единственной надеждой и опорой.
Кроме того у него был и брат, работавший тогда в Венеции. Правда, ещё один брат, младший, в шестнадцатилетнем возрасте умер от малярии. Мать тоже умерла от лейкемии в 65-летнем возрасте. Эти трагические события могли сыграть свою роль в формировании его психики и характера, но это лишь мои домыслы.
Всё было бы, может, и не так страшно, если бы он не потерял после смерти жены почву под ногами, и не нашёл бы успокоение в расслабляющих алкогольных напитках, и в лёгких, по его мнению, травках, которые помогали ему скоротать одинокую надвигающуюся старость.
Жизнь продолжалась, но как-то всё не так, как он мечтал в былые годы. Наслаждаться ею, её прекрасными мгновениями, в этой теперешней жизни он не мог. Это было просто невозможно. На его счастье или горе дочери задумали переезд в Германию. Он не захотел лишиться и их и, оставив родные сердцу места, отправился с поисках призрачного счастья на чужбину. Пятьдесят – ещё не годы, когда нужно ставить крест на личной жизни. Руки у него были золотые: сапожником он был отменным, в Германии стал сварщиком, всё не безработным. Он был урождённый итальянец, в пожилом возрасте изучение немецкого языка давалось с трудом, но в то время он не придавал большого значения языковым проблемам.
В стране нового проживания в его окружении появились люди, близкие по духу. Образовался круг друзей по интересам. К слову будь сказано, наш герой-итальянец прекрасно пел: он исполнял арии из опер, даже не предполагая, что у его слушателей захватывало дух от его чарующего голоса. Появились почитатели. Жизнь закружилась в водовороте событий.
Никто не знает, когда, в какой момент он перешагнул границу недозволенного и оказался на другой стороне реального мира. Подсознание, или силы космоса, или тёмные силы разума привели его в положение человека, не способного вести двойную игру. В середине шестидесятых он ещё понимал, что судьба сыграла с ним плохую шутку, что он попал во власть тёмного царства, но он пытался ещё бороться со своим расщеплённым сознанием, пытался отвечать Люциферу, что он не захватит власть над его душой. Галлюцинации становились реальными, ему было хорошо в сладкой неге снов, фантазий и какого-то нереального состояния, доводящего до мистического фанатизма. Он поплыл по течению. После многократного нахождения на амбулаторном лечении в психиатрической клинике, стал её постоянным жильцом.
Медикаменты сделали своё дело. Правда, пройдя несколько раз лечение от наркотической зависимости, он то и дело вновь и вновь попадал под влияние нереального, тёмного, страшного. Тогда он кричал, неудержимо метался в поисках опоры, защиты от психического внутреннего давления и бесконечного страха, сковывавшего тело, душу и разум. Он не мог ни на чём сосредоточиться, плакал, боролся, протестовал, взывал к Богу, но видел перед собой его противоположность. Имеются очевидцы, которые являются свидетелями его разговоров с тёмным человеком, которого он, впрочем, называл дьяволом. Это были нескончаемые беседы с невидимым существом в любое время дня и ночи, когда он, уединившись, находясь наедине с самим собой, отчаянно спорил, отстаивая свои права и права каждого человека на Земле.
Он рассказывал дочерям об этих беседах, как и о своих снах и видениях. Нужно отдать им должное, они посещали его до последних дней нахождения в нашем отделении и проводили с ним по воскресеньям вечера в итальянском ресторане. Посещение близких его духу культурных заведений, да ещё с дочерями давали ему живительную силу для земного существования.
Дважды он пытался свести счёты с реальной жизнью. Первый раз через приём большого количества снотворного. Он кропотливо собирал таблетки, выдаваемые ему на ночь персоналом, иногда дважды в ночь требовал снотворное, дополнительная выдача которого была предписана врачами.
Второй раз он выбросился в окно с третьего этажа, приземлился удачно, что спасло ему жизнь, но не освободило от голоса, приказывавшего свыше.
Состояние безумия приходило всё чаще и чаще и совершенно неожиданно. Он чувствовал его наступление, звонил, вызывал персонал, пытался не оставаться один, требовал вызвать врача, обвинял его в неумении лечить, правильно ставить диагноз. В такие минуты его было не узнать: груб, истеричен, агрессивен, неудержим в неистовстве. Буйное помешательство… Наверное, так можно было охарактеризовать его состояние. В такие моменты комната превращалась в свалку поломанных в неистовстве вещей, разорванной одежды и даже денег. В такие минуты он мог наброситься на персонал или пытался вцепиться своими цепкими руками всё равно в какую часть тела. Он совершенно не понимал, что делает, мог тут же извиниться и через минуту начать новую атаку, так как начинался новый приступ безумия.
Он сам признавался, что беседует с сатаной и просил освободить от его присутствия. Он называл себя сумасшедшим и задавал окружающим один и тот же вопрос: как долго это сумасшествие может продолжаться?
Не поверите, но при всех сложностях психики, итальянец всегда прекрасно выглядел внешне. Одежду он преимущественно носил светлых цветов: брюки, многочисленные рубашки, жилетки. Его карманы всегда были набиты какими-то маленькими принадлежностями мужского туалета от зажигалок, до брелков, медальонов. Он постоянно был при деньгах, что придавало ему какую-то значимость. В общении с медицинским персоналом в минуты разумного просветления он был вежлив, галантен, элегантен, что говорило о его воспитанности и интеллигентности.
Невысокого роста, худощавый, в минуты духовного подъёма общительный, умиротворённый и внимательный к нуждам жильцов дома – таким он мне запомнился надолго.
В настоящее время наш пациент находится в онкологической клинике. Его физическое состояние резко ухудшилось. Врачи определили рак крови, как они считают, он унаследовал эту болезнь от матери. Такова жизнь, такова история судьбы обыкновенного человека такого же, как и мы – жителя планеты.
Это так странно и непонятно, когда в одном и том же человеке могут одновременно уживаться печаль и радость, оптимизм и пессимизм, стремление к добру и совершение зла, депрессия и агрессивность, милосердие и жестокость.
Чем дольше живу, тем всё больше убеждаюсь, что человек не знает самого себя, куда ему до вселенского понимания души и разума. Он могуч и одновременно беспомощен в этом огромном космическом пространстве, пытается проявить себя властным и всесильным, на самом же деле немощен и слаб. Ему неподвластно то, что находится за пределами разумного.
Страшнее всего, когда не только подводит физическое состояние, а ещё и психика, тогда практически ты остаёшься один на один с тебе неподвластным миром на уровне подсознания и влияния на тебя тёмных сил. Когда наступает момент вхождения в тебя нереальной силы, никому неведомо, к чему это может привести – тоже неизвестно, но грань между этими двумя состояниями настолько тонка, что для человека практически не заметна, тем самым опасность переступить её очень велика. Не нужно доводить себя до крайностей в поисках ответа на вечные вопросы бытия, лучше отступить перед неведомым, чем переступить недозволенное.