В. Штро-Фельхле
Жизнь на станции оживилась. На краю села выстроили тяговую подстанцию, на территории которой высоко в небо тянулись высотные столбы и сваи с огромным количеством проводов, кабелей и электролиний. От тяговой подстанции по опорам контактной сети были проложены продольные фидеры и контактные подвески. Через каждые двенадцать километров путей были выставлены линейные автотрансформаторы. Стационарная тяговая подстанция вместе с участком столбов, опор, трансформаторов и сетью внешнего электроснабжения была обнесена высоким металлическим забором серебристого цвета. Всюду царила чистота.
1972 год. На подстанции посменно дежурил обслуживаюший персонал - в основном женщины. К вокзалу и четырём двухэтажным восьмиквартирным домам с центральным отоплением вела асфальтированная дорога. Жилья не хватало, и каждый в посёлке мечтал о квартире с удобствами.
У местных, людей в годах, были свои дома, а молодёжь, работавшая на тяговой, получала благоустроенное жильё. У трёх учительских семей вторые половинки были электриками. Сюда же вселилось и пять семей из Барнаула - специалисты по электроэнергетике. Они вводили местных и новичков в курс дела, учили следить за приборами, вовремя устранять неполадки. Барнаульцы работали самое большее четыре-пять лет и снова уезжали на новые, вновь отстроенные тяговые подстанции.
Народ здесь жил находчивый - отстроили кирпичные сараи, разбили огороды под картофель и овощи, обустроили детскую площадку с песочницей, качелями и горками. Обустраивались и украшали жизнь, как могли. Рядом находилось искусственное озеро, где летом плавали и купались все, независимо от возраста. Отсюда брали воду для полива, а утром и вечером, когда с лугов пригоняли стадо, коровы утоляли здесь жажду. Словом, жили, как в деревне.
Вокруг домов зеленели деревья и кустарники. Летом на всё это было любо-дорого смотреть... У каждого дома - столы и лавочки. Вечерами, после работы, всегда было многолюдно. Взрослые и дети постарше играли в шахматы, шашки, домино, карточные игры и часто в домах с улицы доносился весёлый смех или отрывки анекдотов. Каждый знал друг о друге почти всё, приходил на выручку или помощь.
Все тридцать две семьи жили как одна большая и дружная семья. Позднее были достроены ещё два 12-квартирных дома, а улицу, недолго думая и ни с кем не советуясь, назвали улицей Электриков.
Татьяна Сергеевна преподавала в местной "Восьмилетке» и дружила с двумя своими коллегами. Все они учились заочно в институте, но на разных факультетах. Татьяна иногда "пилила" мужа: "Поступай в техникум, пока молодой. Получишь специальность, зарплата будет побольше, условия работы получше. На обед будешь приходить, для здоровья опять же хорошо." В образовании она находила только плюсы и массу положительного. Его это раздражало, вернее, он просто трусил, что не потянет, а она убеждала: "Я во всём тебе помогу! Не Боги горшки обжигали!" Его устраивала работа в бригаде, где были доверительные отношения, работа шла слаженно. Бригада - как вторая семья. Однажды он не выдержал, пожаловался бригадиру: "Жена заколебала!" - и рассказал суть дела.
Козулин заинтересовался: "Можно - я вечером зайду, поговорю с ней?" Договорились. А бригадир по этому поводу побеседовал ещё и в бригаде со всеми. Вечером, сидя за чаем и интересуясь, нравится ли жильё, хороши ли условия, Козулин сообщил, что несколько человек из бригады хотели бы продолжить обучение, не могла бы Татьяна Сергеевна подготовить их к вступительным экзаменам: "Будем только за консультацией приходить!" У Татьяны Сергеевны была большая нагрузка: в два раза больше нормы из-за нехватки преподавателей – 38 часов языка в школе да ежедневно 5-8 стопок тетрадей для проверки. Много общественной работы: секция языковедов, комсомольская работа, семья, заочная учёба, домашнее хозяйство, но Татьяна обещала...
Через пару месяцев бригада уговорила её поступить вместе с ними в Целиноградский железнодорожный техникум. Она знала, что впереди роды, смеялась: "Посвящу декретный отпуск вступительным экзаменам!"
Подошло время экзаменов. Надо было написать диктант и контрольную по математике. Все вошли в класс, никто не догадывался, что они одна группа. Осмотрели места. Слева у стены стояло две парты: одна, передняя, - пониже, другая, позади, - повыше. Как для них специально подобраны. Татьяна сразу сказала, что сядет на первой парте в центре, двое могут сидеть по бокам, остальные трое сзади. Она встала у своей парты. В класс вошёл пожилой седой профессор. Окинув класс всё замечающим взглядом, глянул на Татьяну, пробурчал: "Сперва животы наживут, а потом учиться идут". Татьяна готова была от стыда провалиться - не знал профессор, что у неё уже два образования. Она молча села на место. Остальные заняли свои места... Экзамены сдали все, но изменить своей профессии Татьяна Сергеевна не могла и отчислилась из списка обучающихся.
По приезду домой на неё накинулась коллега и подруга Лина Михайловна: "Ты в своём уме?! Тебе о себе и ребёнке надо думать! Кто тебе за это заплатит? "Спасибо" не скажут!" - "Может, ты и права!" - ответила Татьянa.
После родов мать и новорожденный чувствовали себя хорошо. На подстанции женщины называли её шутя "наша жедезнодорожница" и были благодарны, что с её помощью их мужья поступили в техникум и находятся при деле. А с её сыном приветливо балагурили: "Подрастай! Подрастай! Вот уедут барнаульцы - будешь нашим шефом. Ты экзамены давно на начальника сдал". Малыш ничего не понимал, но улыбался: кто же не хочет быть шефом?
В один из свободных дней Татьяна Сергеевна собралась в областной центр, чтобы в институте подтянуть зачёты и сдать контрольные, - последние перед государственными экзаменами. Стоя на вокзале, она рассматривала расписание поездов. Вдруг услышала приветливый, громкий голос соседки Шуры Шестопаловой, тоже работавшей в бригаде: "Сергеевна! Куда путь держишь?" - "В область!" - "Айда к нам! Мы туда едем с контрольной проверкой путей!"
Козулин подал руку, помог подняться на дрезину. Ей уступили удобное место в кабине. Видимость превосходная, ветра никакого. Но рядом с рабочими в робах и грубых ботинках с плоской подошвой чувствовала себя фифочкой, которой никогда не была. Её красивая причёска, туфельки на каблучках и лёгкое летнее платье так не вязались с теми, кто находился на дрезине. Было неловко, но в то же время приятно, что её считают своей. Заодно появилась возможность получить лучшее представление о работе бригады.
Двигатель заработал, дрезина отправилась в путь. Когда подъезжали к месту, где под железной дорогой был небольшой туннель, оттуда вынырнул двухколёсный мотоцикл ИЖ - 49, на котором ехала Лина Михайловна. Дорога была узкой, поворот крутой. Лина не вписалась в дорогу, не справилась с управлением и вылетела в траву, а мотоцикл, протянув несколько метров, улёгся на дороге. Переднее колесо продолжало крутиться по инерции, а заднее тормозило на земле. Видя это, все перепугались, но дрезина не могла остановиться. Время, то есть "окно", когда путь оставался свободным, было рассчитано по минутам. Самодеятельность не допускалась. Козулин позвонил, сообщил о происшествии и попросил о помощи. По приезду домой узнали, что Лина отделалась лёгкими ушибами.
В те советские времена никто не задавал вопросов, застрахован ли путь, работа, просто жили дружно друг с другом, учителя были проводниками знаний и всячески помогали образовываться другим. Сейчас все герои, о которых я вспомнила, живут в Германии. Им непросто было перестраиваться и привыкать к новым, более суровым законам – интегрировались с трудом.
2018