Г. Хорст
Справки ради. Мой дед по линии матери, немец Моор Александр Фёдорович, социал-демократ, член правительства республики немцев Поволжья в 20-е годы прошлого века, был направлен по рекомендации Ленина в Туркестан для создания планового социалистического хозяйства. Был введён членом правительства Туркестана. Работал главным плановиком и жил в Самарканде. Когда столицу перевели в Ташкент, переехал в Ташкент. Там и женился на красавице Григорьевой Нине.
Вскоре она родила двойню: мальчика (дядя) Сашу и девочку (мама) Нинель (если читать с конца, получается Ленин). Жили в Ташкенте на ул. Пушкина в особняке. Все любили музыку и играли на разных инструментах - Нинель на фортопиано, брат Саша на мандолине, отец Александр Фёдорович на гитаре. Летом открывали окна и устраивали концерт. Пели русские песни. Прохожие останавливались и аплодировали
В гости к А. Моору приезжал иногда Будённый и жил в командировках у семьи. Я видел семейное фото, где малыши-близняшки сидят у командарма на коленях и мама хочет потрогать его усы. Во время парадов отец иногда брал детей на правительственную трибуну, мама с гордостью вспоминала и возможность стоять рядом с Файзулой Ходжаевым и членами правительства Узбекистана. Счастье длилось до 1937 года - 12 лет, когда бабушка Нина умерла от рака. Но горе повторилось в1938 году: арестовали дедушку Александра Моора, как немецкого шпиона.
Надо сказать,что почти все члены правительства Узбекистана были арестованы и расстреляны. Уже после перестройки моя сестрёнка сумела найти и скопировать в ташкентском архиве НКВД характеристику на А.Моора, которая была завизирована красным карандашом "Расстрелять. Мирш". Мы так поняли, что это подпись Миршарапова. После ареста отца семья была выброшена на улицу и моя прабабушка, оренбуржская казачка, уговорила ночью часового дать возможность забрать что-нибудь из дома для жизни. Подогнала арбу, покидала туда вещи и посуду и уехала подальше от родного дома.
Прабабушка была очень сильным и волевым человеком. Она сменила фамилии детям на Григорьевых, чем пресекла политические репрессии и выжила в Ташкенте с двумя детьми. Во время войны Сашу Григорьева призвали в армию, а не на лесоповал, как всех немцев, и он с победой вернулся живым! Его потомки живут в Бишкеке и Москве.
А мама пережила войну в голоде. Когда прабабушка опухла от голода, у неё под подушкой мама обнаружила корочки хлеба, которые предназначались ей. Нужно было что-то экстренно делать, и мама пошла в Ангрен, соседний от Ташкента город, к брату прабабушки, дяде Боре, который жил в селе под городом. Шла всю ночь, у дяди Бори была коза. Весь удой и картошку отдали маме, и она пошла назад. И прабабушка, ребёнком на верблюдах перевезённая по царскому указу из Оренбурга в Педжикент (Узбекистан) для службы отца в жандармерии, выпила его и поднялась.
Два года прабабушка нянчила меня ещё в Самаркаде. Умерла в Ташкенте в 1953 году. У дяди Бори в гостях я несколько раз бывал вместе с братом Володей – могучим русским дедом. Осел он в корейском селе "Полярная звезда" под Ташкентом. Нас встречал с великой радостью - забивал кролика на плов, давал пострелять из дробовика. В доме царил непривычный уклад. Всё без излишеств и по-деревенски. Помню запах старинных книг с буквой "ъ" и его артистичный рассказ, как в 1864 году был присоединён к России Ташкент и Самарканд русскими полками, Увы, его уже нет в живых
После войны мама и папа нашли в Самарканде друг друга и образовали счастливую семью. Отец, немец Хорст, вернувшись живым с челябинского лесоповала, отмечался в органах. Работать в городе запрещали, и он ездил на велосипеде в горный кишлак Агалык (18км) - в школу, где работал учителем. Пришлось экстренно преодолевать пробелы в узбекском и таджикском языке, что отец (в отличие от меня) сделал быстро. Он преподавал русский язык, немецкий язык, географию, черчение и математику.
А вечером, проезжая на велосипеде мимо круглосуточного детсада, забирал меня с братом Вовкой, сажал одного на раму, другого на багажник и вёз домой. После снятия комендатуры отец поступил на физмат самаркандского университата - заочно. Мама поступила в университет преподавателем на кафедру психологии. Но фамилию детям оставили Григорьевы, национальность русский.
И только после распада СССР, когда Ельцину предложили реабилитировать немцев Поволжья и восстановить Республику, тот самодовольно предложил не Поволжье, а бывший атомный полигон. И тогда немцы ринули в Германию. Это же сколько грамотных специалистов, сколько трудолюбивых людей потеряла Россия и бывшие республики СССР! А сколько детей получила в подарок моя новая Родина! Помню, отец собрал семью и сказал: "По законам Германии я как немец имею право увезти на пмж всех вас. Кто поедет? Руку поднял один я. Брат погряз в семейных проблемах, а у сестрёнки была квартира в Москве. Потом с новой семьёй брат переехал в Гатчину. Вот так и живём: я в Германии, брат в Гатчине, сестра в Москве. У нас телефонное родство, но все мы с любовью вспоминаем Узбекистан.