Макс Триллер. Точка беды (том 2-й "Хунь-дунь") –11 (31.01.2020)

 

И. Шёнфельд

 

Все три последние недели члены группы прожили относительно дружно. Большая и близкая цель всех сплотила. Василий, потирая руки в предвкушении скорых денег, приставал к каждому со своими радужными идеями:

– Открою школу подготовки террористов и собственное детективное бюро! – хвастался он, – одной рукой буду совершать теракты по заказу, а другой – раскрывать их за крутые бабки! Двумя клешнями бабло грести стану!

– Полный дурак, конечно! – бормотал японец. И широко улыбался русскому при мысли о собственной великой самурайской славе, которая ждёт его в ближайшие дни.

Каждое утро Понг поднимал команду в семь утра, выводил диверсантов в сад для подтягиваний на турнике и обливаний холодной водой из ведра, после чего следовал недолгий завтрак, который готовился участниками проекта по очереди, а затем наступало время отработки заданий. Объекты были пронумерованы от №1 до №4 и в такой же последовательности происходили тренировки. Каждый раз из подвала выносились ящики и прежде всего имитировались разгрузка и распределение заранее сформированных колбасок взрывчатки, детонаторов, креплений и прочих профдеталей по всей геометрии площади минирования в соответствии с расположением опор. После этого происходило моделирование закладки и крепления взрывчатки, установки детонаторов, электрических соединений и электронного тестирования. Оптимизировалась роль, конкретные действия и передвижения каждого из участников. Под первым номером значился самый большой и сложный объект – Дом правительства России (один лишь Макс знал что это за здание, ему приказано было остальным участникам название объекта не разглашать). На его минирование ушло с первой попытки восемнадцать часов при тридцатиминутном перерыве. Это было слишком много. После пятой попытки удалось завершить работу за двенадцать часов. И это вшестером, с полным трудовым участием самого Пинг Понга, который к концу тренировки передвигался, как и все остальные, качаясь от усталости, но хмурился больше других, поскольку даже и этот результат не вписывался ни в какие графики, установленные заданием. Оставили в покое объект номер один и стали отрабатывать второй и третий, оказавшиеся очень похожими между собой. За следующие шесть дней довели минирование этих двух объектов до восьми часов на каждый. Последний, четвёртый, самый маленький объект с учётом уже наработанного опыта удалось заминировать до полной готовности за пять часов. Итого получалось тридцать три часа непрерывной работы вшестером без сна и отдыха – задача практически нереализуемая на чужой территории в замкнутом, тёмном пространстве и в состоянии крайней усталости и постоянного стресса. Да еще требовалось учесть переезды с объекта на объект. К двадцатому августа общий отрицательный результат уже не вызывал никаких сомнений: произвести работу по всем четырём объектам в течение суток не представлялось возможным. С этим приговором крайне встревоженный Пинг Понг убыл для переговоров с Фениксом. Диверсанты несколько дней отсыпались и восстанавливали растраченные до нуля силы. Настроение в коллективе было сумрачным, но не злобным: все понимали, что какое-нибудь решение принято да будет, и никуда их яхты и дворцы от них не денутся. Как обычно, больше других хорохорился Василий:

– Эй вы, хуньдуны трёпаные – а слабо у Васьки Оношкова в буру выиграть? – приставал он к товарищам с мятой колодой игральных карт, которую ловкой шулерской рукой, как фокусник, извлекал откуда-то из-за пазухи. Василий вообще ужасно потешался над названием легендарной террористической организации «Хунь-Дунь», придумывая бесконечные матерные варианты для названия этой организации и её членов, причём донимал своим творчеством преимущественно Макса Триллера, который единственный из всей банды способен был оценить всю глубину незатейливого русского юмора в исполнении весёлого мордвина. – «Ждёт мексиканская Дуня своего мексиканского Хуня», – подначивал Василий молчаливо сидящего перед ним Мигеля,- «а какого Хуня она ждёт, спрашивается? Не дождётся она своего Хуня ни хуня!» Но «мексиканский Хунь» лишь бесстрастно следил за русским шутом немигающими, медвежьими коричневыми глазками: по-русски он не понимал ни слова.

 

Пинг Понг вернулся через три дня и сообщил, что операция не отменяется, но сдвигается на неделю. От объекта номер один придётся отказаться, но три остальных требуется отработать заново, разбившись на три группы по два человека. Задача поставлена такая: работая ночь и день на всех трёх объектах одновременно, уложиться в двадцать четыре часа, чтобы следующей ночью эвакуироваться.

К тренировкам приступили незамедлительно. Теперь нагрузка на каждую группу значительно возросла, но зато и времени на исполнение добавилось, так что теоретически можно было успеть. Разбились по группам так: за Пинг Понгом с Максом и мексиканцем с русским закреплены были большие объекты, а гипнотезёру с японцем достался маленький. За неделю тренировок уложиться в установленное время удалось лишь Максу с Понгом. «Феникс» рвал и метал, он передал через Пинг Понга, что если через три дня сроки не будут отработаны, группа будет «закрыта». Диверсанты понимали, что это означает. «Феникс» отложил операцию ещё на неделю, но это – крайний срок, предупредил он. Макс подключился к отстающим бригадам в качестве арбитра и инструктора, и спустя четыре дня Варригас с Оношковым и Чакол с японцем в норматив всё-таки уложились. Пинг Понг доложил «Фениксу» о полной готовности группы. В ответ от «Феникса» пришла хорошая новость: самим доставлять и распаковывать груз не потребуется. Чтобы облегчить диверсионной группе задачу, «Феникс» со своей стороны организовал дело так, чтобы всё необходимое было доставлено на объекты и распаковано другими исполнителями. Понговцам останутся только монтаж и подключение. Кроме того, с большой вероятностью будет даже электрическое освещение, хотя исходить всё равно следует из аккумуляторного.

– И за это спасибо нашему великому «Фениксу»! – завершил своё сообщение Пинг Понг, и диверсанты дружно согласились: да, если всё пойдёт по плану, то при таких условиях управиться за сутки вполне реально.

Подрывники провели ещё одно, контрольное испытание, засекая время с уже распакованных ящиков, и утвердились в этой уверенности окончательно.

Настала среда последней недели. Понг завёз полный автобус калорийных продуктов и объявил три дня отдыха.

– В ночь с пятницы на субботу готовьтесь к вылету, – предупредил он, – и чтобы мне никаких поносов или насморков! – косые глазки Пинг Понга почти округлились вдруг, и он впал в пафос: «Великое будущее Соединённых Штатов Америки ждёт нашего подвига! Мы станем героями на века!».

– Ура! – тявкнул Василий, но все остальные промолчали, придавленные глобальным историческим весом надвигающегося события. Разошлись в задумчивости, отягощённые внезапно навалившимся бременем собственной значительности. Василий Оношков даже остановился на несколько секунд у настенного зеркала и пристально всмотрелся в себя, новоявленного героя планетарных масштабов.

– Да здравствует Хунь-Дунь! – кивнул он своему изображению и отдал ему честь. Впервые китайское заклинание «Хунь-Дунь» прозвучало в устах русского пересмешника с полным уважением.

 

8. Manifest destiny: переход в новую эру.

 

Три дня тянулись долго, но пролетели быстро. Тяжесть от длительных тренировочных нагрузок всё ещё сидела в костях и мышцах, когда пружинный Пинг Понг, не ведавший – так всем казалось – усталости, привёз шесть комплектов защитной одежды из арсенала китайской народной армии, настоящей, китайской, неподдельной, с иероглифами и номерами на шовных бирках, и велел всем переодеться. Размеры были точно подобраны по образцам старой одежды, так что даже здоровенный, медвежеобразный мексиканец выглядел в китайской форме бравым литым генералом. Русский мордвин Василий, облачившись в камуфляж, обезьянничал перед зеркалом: подскакивал со стороны, вскидывал руку в нацистском приветствии и выкрикивал: «Хунь хайль!». Зеркальный Василий приветствовал свой прообраз встречным ликующим жестом, и это ужасно веселило Василия: «Кто ж левой рукой честь отдаёт, хуньвейбин ты хунев!», – кричал он восторженно своему изображению и хохотал. Наблюдая этот зеркальный цирк, даже бесстрастный мексиканец усмехнулся, и было видно, что за минувшие дни тяжёлых тренировок он успел полюбить своего придурошного партнёра. Что ж, надо признать: клоун Василий, когда доходило до дела, умел врезаться в работу до упора и больше: он был шебутной, но надёжный: за это, надо думать, «Феникс» и взял его в диверсионную группу исторического значения.

 

Когда всё было готово, предводитель «хуньдуней» Пинг Понг, тоже в китайском камуфляже, произнёс короткую командирскую речь.

– Братья мои! Мы идём на подвиг! На подвиг огромного значения для нашей страны, но и величайшей секретности. Через два дня мы вернёмся героями, но героями особенными: мы должны будем забыть всё, что совершили. Алоис поможет вам на обратном пути стереть из памяти всё опасное для вас: то, как мы готовились и как выполняли задание. Это задание трудное, но выполнимое: вы все в этом убедились. Уложиться требуется в двадцать четыре часа – это условие не изменилось. Все перемещения будут совершаться в полностью закрытых транспортах, переходы – с плотно завязанными глазами. По завершении операции любые общения с прессой, воспоминания или передачи посторонним лицам информации, касающейся нашего дела, категорически запрещены...

– Так мы же тогда уже ничего помнить не будем! Чего мы кому скажем? – встрял недовольный Василий, но Пинг Понг лишь отмахнулся от него и продолжал: «В успешном завершении операции лично я не сомневаюсь: «Феникс» подготовил всё на высшем уровне. Это всё. Вопросы есть?».

– А как быть с китайцами? Когда они свои пагоды подорвут? Тоже в эти дни? – хотел знать Василий Оношков.

– На данный момент нам с вами этого знать не положено. Вернёмся – всё увидим, всё услышим и всё узнаем. Выезжаем через полчаса, когда окончательно стемнеет. Нам предстоят перелёты, в том числе длительные. Где-то придётся ждать. Вести себя терпеливо, вопросов не задавать, экономить силы и нервы. Алоис, ты отвечаешь за спокойствие в команде...

– За какое ещё спокойствие? Усыплять он нас будет, что ли? Пошёл он в жопу – я ему не дамся! Я о своей яхте думать буду по дороге!

– Оношков, отставить болтовню!

– Слушаюсь, сэр! Да здравствуют свобода и демократия! Слава великому Хуню-Дуню!

– Разойдись!

 

Ввиду высочайшей степени секретности диверсионной операции, возложенной на террористическую группу с вымышленным названием «Хунь-Дунь», подготовленную в недрах ЦРУ, и с учётом колоссальных геополитических последствий её осуществления, не следует удивляться, что документальных свидетельств о подробностях её реализации не существует в природе, и даже сама эта взрывоопасная тема останется под запретом лет на двести вперёд. Поэтому любые описания, касающиеся деталей исполнения этой фантастические операции, являлись бы выдумками и спекуляциями на заданную тему, имеющими весьма сомнительную реальную цену. Принимая к сведению эту данность, описывать подробно как происходило минирование группой «Хунь-Дунь» объектов номер два, три и четыре, как диверсионный отряд добирался до цели, как его встречали, разделяли на группы по два человека и сопровождали в закрытых кабинах глухонемые на вид люди в гражданской одежде, изъясняющиеся только жестами, как диверсантов заводили в помещения и запирали позади них тяжёлые двери, как потом, после минирования, их вывозили опять на взлётное поле неизвестного аэродрома – бессмысленное дело, ибо никто всего этого подтвердить не может. Тем более, что на обратном пути, где-то в непосредственной близости от Луны, на сверхзвуковой скорости, с которой военный самолёт возвращал домой сверхсекретных террористов, гипнотизёр Алоис Чакол старательно изымал из мозгов участников всякую память о содеянном. Оценить, какой объём воспоминаний остался в голове у каждого после его манипуляций представляется опять же невозможным, потому что спросить об этом сегодня некого – не существует в адресных книгах людей с теми именами, под которыми готовились к операции «Хунь-Дунь» американские диверсанты.

В частности, на этот вопрос не ответил бы и Макс Триллер. Хотя Алоису Макс и соврал в самолёте, после сеанса, что ничего больше не помнит. Но усмехнулся при этом, и Чакол заметил эту усмешку и, возможно, не поверил Триллеру, но только кто же может теперь это перепроверить?

– А самому тебе кто память стирать будет: другой гипнотизёр, калибром побольше? – спросил Макс Алоиса расслабленно. На самом деле его это мало интересовало, он задал этот вопрос для того только, чтобы Чакол побыстрей отстал от него.

– Конечно, другой, – очнулся в соседнем кресле Василий, – а то как же он сам себе память отшибёт? Ему помощник нужен. С тяжёлой бейсбольной битой, например. Я лично готов пособить товарищу. Эй, афродит американский, давай я тебе память отшибу по дружбе. Бесплатно... Ага, молчит, герой нашего времени. Конечно, молчит: он же теперь великим человеком стал! На него же теперь не дунь! Сам чёрный как хунь, а на него не дунь! – захохотал над собственной шуткой разгипнотизировавшийся вдруг до исходного состояния русский. Но великий герой Чакол уже перешёл к следующему, более покладистому клиенту, к мексиканцу, который и без помощи сторонних сил крепко спал в своём кресле и ничего не помнил о последних сутках. Мигелю снились не пластиковые бомбы и не предстоящие термоядерные войны, а сладкие дыни на безбрежной плантации, утыканной гигантскими кактусами. Почему именно дыни и почему именно кактусы – неизвестно. Всё это относится к загадкам человеческого сознания, а к предстоящему тысячелетнему могуществу Соединённых Штатов Америки, только что заложенному собственными руками молчаливиго мексиканца, никакого отношения эти дыни не имели.

Впрочем, все участники операции были настолько измотаны физическим и нервным напряжением последних дней и часов, что попав в самолёт, несущий их домой после успешно выполненного задания, впали в глубокий транс и безо всякого внешнего гипноза. На ликование и осознание своей огромной исторической миссии в подготовке катастрофы, из которой Соединённым Штатам Америки предназначено выйти единственным и неоспоримым планетарным гегемоном, у участников операции просто не было уже никаких сил. «Завтра, завтра, завтра», – говорил себе каждый, – «Завтра начинается моё новое, моё прекрасное, моё великое будущее!».

Сомнительные психосоматические манипуляции Алоиса Чакола некоторое воздействие на подопытных кроликов-террористов всё-таки оказали. В частности, перелёт через океан показался Максу необычайно коротким. Но он вопросов не задавал. Ни о том, почему на пути туда они сменили три самолёта, а на обратном перебежали на следующий борт лишь один раз, где-то в Европе, надо полагать. Ни почему в заранее доставленном на объекты грузе не оказалось баллончиков с краской, чтобы по завершении работ исписать стены натренированными китайскими проклятиями и обозначением «Хунь-Дунь». Забыли? Но как же теперь мир узнает о том, что именно китайцы совершили столь дерзкую и ужасную диверсию против России – а ведь именно в этом состояла главная цель операции? Не спросил Макс Пинг Понга и о том, слышал ли тот, как русский охранник, запиравший за ними стальную дверь, коротко сказал по рации: „Number one ready“. Для чьих ушей предназначалось это сообщение и почему оно было сделано на английском языке, а не на русском, или хотя бы на китайском, ради закрепления легенды о китайской террористической организации «Хунь-Дунь»? Но Макс ни о чём не спрашивал. Во-первых теперь, когда всё благополучно завершилось и осталось позади, это его уже не касалось. А во-вторых потому, что он очень устал и не желал ни о чём думать и рассуждать – он мечтал лишь о горячем душе и хорошем, глубоком сне в тихой комнате, в горизонтальном положении и на чистых простынях. И чтобы часов тридцать ни одна сволочь не подходила его будить. В результате из состояния ватной апатии он не спросил у Понга даже о том, куда они летят. По большому счёту ему и это было безразлично. Главное – всё позади. А что будет дальше? Что-нибудь да будет. «Будет колоссальная пьянка на яхте у Василия», – усмехнулся Макс, вспомнив последнюю клятву неугомонного русского, которую тот прокричал из своего кресла когда они взлетали.

(продолжение следует)

 

 

 

 

↑ 535