( автобиографическая повесть)

М Тильманн

Мои предки

Это было в 1851-м году. Моему прадеду, Мартину Тильманну, исполнилось десять лет, когда он со своими родителями Мартином и Марией, в девичестве Эннс, вместе со многими менонитами переселился из-под Данцига, где они занимались земледелием, на Украину. Там переселенцы осели и основали село Николайдорф, на реке Молочной Таврической губернии. Через двенадцать лет мой прадед женился на Елене Кетлер. В созданной семье родилось двенадцать сыновей и дочерей. Шестым по счёту, после пяти дочерей, родился сын Мартин, ставший впоследствии моим дедом. Он родился и вырос в селе Николайдорф Запорожской области Таврической губернии Украины.

Окончив общеобразовательную сельскую школу, он поступил на двухгодичные педагогические курсы в городе Гальбштадте, ныне Молочанск. После окончания этих курсов Мартин получил должность сельского учителя в селе Петровка. Однако до переезда в Петровку он женился на девушке Анне, рождённой Шнейдер, из села Николайполь. Анна была миловидна, и жители Петровки любовались ею и её добротой. К несчастью, первые три дочери молодой семьи вскоре после рождения умерли. Затем родился сын, которого назвали в честь отца Мартином, так было принято, что первому сыну всегда давали имя отца, а первой дочери – имя матери. Через два года родился второй сын Яков. Казалось, теперь-то жизнь у моего дедушки наладилась, но жена Анна вскоре заболевает туберкулёзом. В то время эта болезнь плохо поддавалась лечению, и врачи не знали, чем ей помочь. В борьбу за жизнь Анны вступили «травники» и, казалось, болезнь отступила. В семье родилась ещё одна дочь. После её рождения здоровье Анны резко ухудшилось. Она с каждым днём слабела. После десятилетнего совместного проживания с Мартином, Анна скончалась, а через месяц умерла и её младшая дочь.

У моего дедушки Мартина осталось два сына: старшему Мартину исполнилось четыре года, а младшему Якову – два. Однако рядом с ним были всегда родители жены, Шнейдеры. Они предложили Мартину оставить детей у них, а самому, чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, поступить в Берлинскую Библейскую школу. После недолгих раздумий он так и поступил ¬- год проучился в Библейской школе. Затем Мартин отправился в Лондон для обучения в Миссионерской школе и изучения английского языка, который ему был необходим в будущей миссионерской деятельности. Спустя год Мартин отправляется в первую миссионерскую поездку в Туркестан. Так мой дедушка добрался до Таласской долины, где к тому времени было уже несколько немецких менонитских поселений, в том числе и село Николайполь, где он и поселился. Прошёл год на новом месте, и Мартин решил устроить семейное гнездо, женившись на Августине Янцен. Они забрали к себе двух сыновей, которым к этому времени исполнилось соответственно девять и семь лет. Дети полюбили свою новую маму, особенно Мартин. Если Августина куда-либо уходила или уезжала по своим делам, он скучал и часто выбегал на дорогу и высматривал, не едет ли она.

Когда сыновья достигли школьного возраста, они отправились на Украину к дедушке и бабушке для обучения в обычной школе, затем окончили педагогические курсы, которые давали право преподавать в сельской школе. Яков оканчивает ещё и торговую техническую школу. В то же время их мачеха отправляется в Ригу для обучения акушерскому делу. Мой вёл миссионерскую работу среди кыргызов и русских. По обучения сыновья возвращаются к родителям в Туркестан.

Когда старшему Мартину исполнилось двадцать лет, он женился на Агате, старшей дочери многодетной семьи Иоганна Зукау. В семье Иоганна было четыре дочери и пять сыновей. Однако семейная жизнь Мартина и Агаты продлилась недолго. Он заболел туберкулёзом и вскоре умер, не дождавшись рождения своей дочери. Анна родилась после смерти отца. Очевидно, Мартин заразился от матери – унаследодовал болезнь.

В первых числах января 1923 года дедушку пригласили в Чимкент на конференцию меннонитов, где стоял вопрос о миссионерстве среди русских и мусульман. Было очень холодно, дедушка простудился, но не обратил внимание на простуду, которая впоследствии перешла в воспаление лёгких. Через неделю он умер 29-го января 1923 года. Бабушке Августине с младшим сыном покойного, Яковом, удалось прибыть в Чимкент только через неделю. 4-го февраля 1923-го года моего дедушку похоронили на русском кладбище города Чимкента.

Моя бабушка Августина и её шесть детей остались одни. Старшей дочери Агате исполнилось двенадцать лет, а младшему Вернеру было два года. Профессия фельдшера-акушерки пришлась ей кстати. С этой специальностью она могла работать и обеспечивать семью. Августина была очень востребована как в немецких, так и в кыргызских семьях.

В 1925-1927 годах в Чуйской долине Кыргызии решили основать два немецких села: Грюнфельд и Бергталь. Там тоже нужна была акушерка и Августину попросили переехать туда. Вначале она поселилась в первом селе, ибо второе только закладывалось. Там ей подыскали на первых порах землянку без окон, без дверей, вместо них были только проёмы. Помещение землянки разделили пологом на две половины: спальню и столовую, печь была во дворе. За неимением двери собаки имели свободный доступ в землянку. Поскольку там и кладовки не было, собакам иногда удавалось кое-чем полакомиться. Однажды утром жильцы недосчитались одного свиного окорока. При постоянной нехватке продуктов потеря была очень чувствительной. С приходом зимы бабушку переселили в другой дом. Там были двери и окна, но крыша была плоской. Зимой это не играло роли, но с приходом дождливой весны крыша всюду протекала. Тогда бабушка уводила младших детей к соседям, а со старшими воевала с водой внутри помещения. Люди отсиживались в оконных проёмах и под столом.

Тяжёлые жизненные условия заставляли бабушку чаще обращаться к Богу с молитвой, чтобы он облегчил ей жизнь. Летом 1927 года она переехала в Бергталь, где ей выделили участок земли, на котором она могла построить дом. В конце участка стояли руины какой-то кыргызской кибитки без крыши. Стены этих руин перекрыли камышовой крышей, и бабушка с семьей переселилась туда. Однако там была та же песня: не было ни окон, ни дверей, и дождь проникал внутрь. Там бабушка прожила до первого снега. К этому времени были возведены стены собственного дома. Наружные стены возводились по старому тюркскому методу, для чего были наняты знающие в этом толк кыргызы. Её сыновья Рудольф, Давид и Вернер месили глину с соломой и изготовляли кирпич-сырец для внутренних стен. В это время бабушке приходилось наведываться к кыргызским женщинам, которым нужна была её помощь. С той поры, как местное население узнало, что поблизости есть акушерка, ей часто приходилось навещать беременных, и она не упускала случая, чтобы заняться миссионерской деятельностью среди женщин.

Наступили осенние холода, а дом всё ещё не был построен. Бабушку мучили заботы, куда деваться с детьми, но нашлись добрые соседи - семья Германа Янцена приютила их, несмотря на то что у них было своих семеро детей.

Не хватило материала. Стены ещё не просохли, и мороз сразу же их проморозил. Как бы там ни было, но бабушка не хотела больше обременять добрых соседей. Двери ещё не были навешаны, окна были одинарные, вместо двойных, как это полагалось.

К этому времени мою бабушку пригласили к беременной женщине в Ленинполь-Кёппенталь. Это было перед Рождеством, и дочери Агата и Лина занялись подготовкой к празднику. Они пекли пряники, булочки и пироги. Их брат Рудольф принёс ёлку, они её украсили. Но какое Рождество без матери? В рождественский сочельник все отправились на праздник, который всегда был большой радостью для детей. Когда вернулись домой, увидели, что свиньи вырвались из клетки и устроили ночлег под ёлкой. Они съели пирог и теперь мирно почивали, сытые и довольные. Хорошо ещё, что булочки и пряники не нашли, поэтому всё равно удалось отме-тить рождественский праздник.

Младший сын дедушки Яков Тильманн, мой отец, родился 21-го Ноября 1902-го года в селе Николайполе Запорожской области Украины. В той местности протекала река Молочная. Если кого-то из родившихся там спрашивали, где они родились, отвечали просто: на Молочной. Этим было всё сказано: реку знали все меннониты, поселившиеся на Украине. На этой реке стоит город Мелитополь, что в переводе с греческого означает Медовый город. В двадцать лет мой отец вернулся в Кыргызию и стал учителем Николайпольской начальной школы. Николайполь впоследствии переименовали в Ленинполь, а теперь оно получило название Бакай-Ата, так звали дядю легендарного Манаса. Через два года он женился на Агате, вдове старшего брата. Агата родилась 1 января 1897 года. Родители её жили бедно, в семье было девять детей и всех надо было обуть, одеть и накормить. Агата была старшей, поэтому после окончания четырех классов сельской школы ей пришлось служить в зажиточной семье: она нянчила детей и одновременно была домработницей. Люди, у которых она рабо- тала, были добры к ней и разрешали пользоваться огромной по тем временам домашней библиотекой. Читать она любила и за время службы перечитала почти всю. Эта начитанность помогла ей в будущем. В 1925-м году мои родители переехали в село Грюнфельд (Зелёное Поле) в Чуйской долине недалеко от города Токмака. Го- род в то время был заселён в основном русскими и украинскими переселенцами. В Грюнфельде отец приобрел небольшую лавку, ибо специальность коммерсанта обязывала его торговать. Торговал товарами, которые были необходимы на селе.

Бергталь

Каждый населённый пункт, будь то маленький или большой, имеет свою историю. Для потомков интересно знать, когда и как образовалось их родовое гнездо. Для написания истории помогла бы летопись, однако почти во всех деревнях летописцы отсутствовали и приходилось пользоваться воспоминаниями старожилов. Вот по этим воспоминани- ям и составлена история зарождения деревни Бергталь, в которой я родился.

В Токмакской волости, там, где и поныне возвышается башня Бурана, располагался древний город Баласагун. Этот город существовал в период с IX по XIV вв. Он находился на Великом Шелковом пути, одна религия сменялась другой, смешивались культурные обычаи и языки. Наивысшего расцвета город достиг во время правления Караханидов (955-1130 гг.). Современники описывали город, как развитый и богатый город с более чем 200 мечетями, медресе. Вплоть до прихода каракитаев город был столицей, а потом одним из ключевых городов Караханидского государства.

Баласагун является родиной известного поэта средневековья Юсуфа Баласагуни, автора первого литературного произведения на тюркском языке – поэмы «Благодатное знание». Эта книга переведена на многие европейские языки. Я её с удовольствием читал на русском языке в издательстве «Наука» Москва 1983. Книга очень живо написана, и от чтения получаешь большое удовольствие. В книге повествуется о том, что достоинство сынов человеческих– в знаниях и разумении.

В 1219 году Баласагун был захвачен монголами, а в XIV веке, как предполагают некоторые ученые, после эпидемии чумы 1338-1339 гг., перестал существовать. Теперь от когда-то большого и богатого города осталась только башня Бурана, несколько балбалов, да руины мусульманских мавзолеев. Башняя Бурана находится в 12 км к югу от Токмака. Считается, что башня являлась частью минарета, и прежде была выше, чем в настоящее время... у киргизов имеются несколько версий по происхождению названия этой башни.

Согласно одной из легенд, у одного могущественного хана была прекрасная дочь по имени Монара, которую он сильно любил и оберегал. Однажды он созвал всех звездочётов и ясновидящих со всей местности и приказал предсказать будущее девушки. Все предсказали ей счастливую жизнь, кроме одного, аксакал заявил:

«Я могу сказать вам только правду, хотя вы можете и казнить меня. Судьба вашей дочери будет печальна. Едва она доживёт до своего 16-тилетия, как чёрный паук укусит ее, и она тотчас же умрёт».

Хан пришёл в ярость, но он не мог не обратить на это предсказание внимание. Он построил высокую башню и заточил этого звездочёта в небольшой комнате внизу башни, а свою дочь поместил в другой комнате, наверху, в полном одиночестве.

Дочь росла в башне, любуясь долинами через окна в куполе, которые выходили на все стороны света – север, юг, восток и запад. Слуги приносили еду и воду в корзине с едой, забираясь по лестнице, приставленной с внешней стороны башни. Их обыскивали с головы до ног, чтобы убедиться, что ни в одежде, ни в пище или посуде не спрятался паук. И, наконец, наступил день её 16-тилетия, хан был очень рад, что предсказания старика не сбылись. Ему захотелось поздравить её в такой «знаменательный день», он вошёл в комнату с гроздями винограда. Поздравляя и целуя её, вручил ей фрукты, она взяла их и вдруг неожиданно упала замертво. Ошеломленный хан осмотрел свой подарок … и обнаружил там чёрного паука. Хан, охваченный горем, так громко рыдал, что башня затряслась, и её верх свалился, и остались развалины, которые мы и видим сейчас.

При хорошем уходе за этим великолепным историческим сооружением Бурана простоит не один век! Местность вокруг башни изрыта «археологами-любителями» в поисках кладов, однако находили только разноцветные глазурованные черепки. Моя мама, когда была ещё молодой, тоже занималась поисками черепков и долго хранила их в особых коробках. Однако с переездами они затерялись, но мне ещё удалось их подержать в руках. Среди них была красная, голубая, жёлтая и зеленая глазурь.

Когда я посещал эти места в пору цветения маков, в небе, в поисках пищи, кружились крупные беркуты. Беркуты – самые крупные орлы Азиатского континента. У нас они вили гнёзда в скалах, подальше от людей. Охотятся Беркуты за мышами, зайцами и лисицей, но не отказываются и от молодых ягнят. Так вот, если бросить мысленный взгляд вправо на пять километров от башни Бурана, вдоль предгорий, окажешься там, где была заложена наша деревня. Там тогда цвели маки, как и возле башни Бураны - место для новой деревни было выбрано на редкость красивое.

В 1927-м году в Токмакской волости был выделен участок земли для основания новой деревни, которую по решению общины назвали Бергталь (Горная долина). Некоторые предлагали назвать её Блюменталь (Долина цветов), так как с ранней весны и до середины лета вся долина была усыпана цветами. Однако зная, что цветение не вечно, а горная долина остаётся, решили назвать Бергталь. Её основали в трех километрах от величавых Тянь-шаньских гор. Вся долина до самых отрогов поросла низким кустарником, где водилось множество зайцев, птиц и всяких пресмыкающихся. Цветы и аромат разнотравья привлекал насекомых, так что птицам здесь было привольно, а жители деревни наслаждались цветущей природой.

Главной задачей основателей новой деревни было провести воду. С давних пор в Азии велось орошаемое земледелие. Вода для орошения подводилась к полям каналами-арыками. В соседней кыргызской деревне оросительная сеть была уже налажена. Для жителей Бергталя оставалось только провести канал оттуда в свою деревню. Геодезических инструментов в деревне не было, поэтому первую борозду провели плугом на глазок, и сразу же была пущена вода, чтобы убедиться, что выбрано правильное направление. Затем расширили канаву, довели её до нужных размеров, и вода зажурчала. Только люди, живущие или жившие в зоне орошаемого земледелия или в пустыне, могут полностью оценить поэтичический звук журчащей воды. Хочется лечь рядом с арыком, закрыть глаза и слушать, слушать и вдыхать влажный воздух канала.

В 1927 году первые жители построили свои землянки, чтобы жить рядом со строящимся домом и спасаться во время отдыха от летнего зноя или дождя, а зимой от холода. Первые жители переселились в Бергталь из соседнего села Грюнфельд, население которого увеличилось, а пахотной земли на всех уже не хватало.

Подведённая арычная мутная вода должна была отстояться в вёдрах, прежде чем можно было употребить её в пищу. Чтобы улучшить её качество, община решила выкопать колодец, надеясь найти чистую вкусную воду. Колодец копали вручную. Грунт из него поднимали с помощью бадьи и ворота. Стены колодца укреплялись досками во избежание обвалов. Люди всё глубже вгрызались в землю, однако вода не появлялась. Вероятно, было выбрано неудачное место. Когда колодец достиг большой глубины, а воды всё не было, рыть прекратили. Злополучный колодец просуществовал ещё несколько лет, но когда в него чуть было не упали дети, его засыпали грунтом.

Строительство домов велось простейшим способом: камни для фундамента завозились на подводах из поймы рек Кегеты или Иссык-Ата. Стены клали из кирпича-сырца или лепили из глины по старому тюркскому методу. Они не пропускали летом жару, а зимою холод. Крыши сооружались плоские. По балкам перекрытия укладывался настил из жердей или досок, поверх которых стлались камышовые маты, покрываемые сверху глиной, перемешанной с соломой. Так строило всё местное население.

В 1928-м году уже многие жители построили свои дома в новой деревне. В том же году мой отец начал строить дом, после чего перевёз туда семью, которая до того жила в Грюнфельде и значительно выросла. Позже, когда вся торговля была передана в руки государства, у отца конфисковали лавку и предложили заняться торговлей в системе сельского потребительского общества. В эти же годы он поступил на Московские Высшие заочные курсы иностранных языков, чтобы получить право преподавания иностранного языка в школе. Эти курсы приравнивались к Высшему образованию.

К тому времени в Бергтале подросло много детей, которых следовало обучать, и мой отец взялся на первых порах за это благородное дело, продолжая заниматься торговлей в лавке. Здания для школы к тому времени ещё не было, поэтому учебный класс размещался в доме одного из жителей. Осенью и весною шли проливные дожди, и вода часто просачивалась сквозь размокшую плоскую крышу внутрь помещения. Приходилось подставлять под потоки воды всю имеющуюся посуду, чтобы меньше влаги попадало на пол. Постепенно деревня стала богатеть, хорошеть и поверх плоских крыш стали строить двускатные кровли, благодаря которым дождевая вода уже не беспокоила жителей.

К 1929 году в деревне насчитывалось тридцать восемь домов и для обеспечения жителей товаром отцу приходилось гораздо больше трудиться по их доставке. Это отнимало время в ущерб школьным занятиям. Школу пришлось передать 17-летнему парню. Пусть читателей не смущает, что жители деревни, не имея соответствующего образования, занимались преподаванием в начальной школе, ибо народ в этой деревне был грамотным. Новый учитель, по имени Корней, жил на содержании деревенской общины. Ему платили по одному рублю в месяц за каждого ученика. Обязательным требованием общины было обучение детей музыкальной грамоте. Ноты в те времена писались цифрами, но Корней не знал этой грамоты. Чтобы выполнить требование общины, ему пришлось за собственные деньги нанять капельмейстера и платить ему по одному рублю за каждый музыкальный урок. Этим благородным делом занялся Герберт, брат моей матери. Дядя Герберт был не только капельмейстером в церкви, но и сочинял песни, которые до сих пор поют мои земляки. В немецких селениях строго следили за музыкальным воспитанием детей.

продолжение следует