Антонина Шнайдер-Стремякова

Северная Далмация

Столицу Северной Далмации, город Задар, мы оставили в стороне и из полуострова Истрия, города Пореч с гостеприимным «Хитрым Лисом», двинулись к гостинице «Врата Крка Лозовац». Расстояние было длинным, мы выбрали кратчайший путь – берег моря. Дорога в две полосы тянулась, словно змея: слева – скалы, справа – море. Нередко казалось: врезаемся в скалы... летим в море... За нами – никого. Встречных авто – единицы, в основном мотоциклисты – любители экстрима. Причину мы поняли позже: дорога рискованная. Шофёр в напряжении рулил... Смотреть на море уже невмоготу: кажется, весь Мир состоит из воды и дорожной ленты, по которой непросто разъехаться. Просила свернуть, но!.. – разве что в море?..

К счастью, прошло около двух часов, и за очередным поворотом обнаружилась развилка. Шофёр резко свернул, и машина рванула в небо. Хорошо, тормоза отличные, а не то бы и – бултых в море. И вот уже мы на горе (2500м): рябь моря – там, внизу-вдали, и мы расслабились: ехать с заложенными ушами «в небо» легче, нежели с замирающей душой «в море». В гостиницу прибыли в темноте. Утром отправились в достояние Северной Далмации –

Государственный заповедник КРК (109 км²)

Согласна, буквосочетание смешит... Тем не менее, в Хорватии много КРК – остров КРК, река КРК, что прокопалась в горах и дала название заповеднику, так что, если правильно считать, в Хорватии не два, а три КРК. В Северной Далмации, куда ни глянь, горы и вода, а достойно жить хочется всем, потому, видимо, голь на выдумку и хитра... В 1985 г. хорваты догадались непроходимые места сделать проходимыми: открыли заповедник, теперь он их и кормит, и поит. Молодцы, ребята!

Дорога к парку, как американские горки, – вверх-вниз, влево-вправо, медленно-быстро, зато как поют цикады!.. Поют, словно лучшие в мире певцы.

 Река КРКа, что впадает в Адриатическое море и имеет длину 73 км, берёт начало на вершине горы Динара, дробясь на рукава, протоки, озёра, ручейки, по которым проложены деревянные настила – мостки-дорожки. Разноцветные толпы взрослых и детей с рюкзаками, сумками и налегке неспешно идут, тихо переговариваясь. Идут по воде, словно Христос. Вокруг – симфония природы: голубые стрекозы-великаны, дикие утки, хрустально шумящая вода, птицы, квакающие кроты, кувшинки (крупные белые и мелкие желтые), каскады живописных водопадов высотой от восьми до 60 метров...

В воде, холодной и прозрачной, одни разглядывают водоросли, другие наблюдают за рыбами – а их ни мало ни много, 18 видов. Рыбы бодрствуют то журавлиным клином, то солдатским редутом, то танцуют, то в беспорядке замирают, точно от испуга; то парами отдыхают в зарослях; то, соблюдая рыбью иерархию, насторожённо балансируют и с любопытством, как часовые, наблюдают за снующими рядом людьми: что-де этим двуногим надо? Держатся эти умные твари, как правило, косяками (стаями) – понимают: сообща легче...

К настилам (дорожкам) через каждые 100м прикручены на кронштейнах вёдра для мусора. Солнце жжёт, однако прохлада от воды и деревьев гасит палящую энергию солнца. На местах отдыха, клочках сухой земли, – столы, скамейки. Люди выходят, достают «тормозки» – пьют, едят. Шагнула с настила и я, присела на скамейку. Подошла семья с двумя детьми. У мужа за спиной – огромный рюкзак. Он ставит его на землю и, к моему удивлению, вынимает оттуда ещё одного человечка. Мама берёт этого 1,5-2-годовалого молчуна за руку, и он зашагал рядом с нею.

У центрального водопада на сухой, прогретой солнцем поляне одни сбрасывают с себя одежды и с визгом бросаются в ледяную воду, другие ложатся – загорают. На выходе, недалеко от стоянки автобуса, стоят льнотрепалки, остатки водопровода римских времён, водяных мельниц 19 века, турбины бывшей гидроэлектростанции: горная вода использовалась когда-то для получения эл-энергии.

Все заповедные места парка КРК-а за день не обойти, мы выбрали сербское село Лепавина и

монастырь Крк-а Сербской церкви –

средневековый центр православных верующих. Через огромные чугунные ворота с крестом над каменной аркой вошли во двор. В углу – устройство с краном для воды. Служитель вымыл руки, вода стекла на решётку с мелочью. Её много, но она ждёт руки лишь благословенного монаха, другим нельзя – грех. Из внешнего двора попадаем во внутренний – широкий жилой двор, вымощенный камнем. Вдоль всего периметра – строения: жилые комнаты монахов, церковь, классная комната для 50 семинаристов и одновременно столовая. Весь огромный, ныне разрушенный город был когда-то православным, и верующих было много; сегодня паства помещается в классной комнате-столовой, дверь из которой ведёт в катакомбы, где во времена гонений укрывались верующие. Зрелище удручающее. В центре огромного подземелья – что-то наподобие колодца, дно которого тоже усыпано монетами. У стены на всю подвальную высоту возвышается мраморная Богоматерь.

Основанный в 14 веке (1550г), монастырь неоднократно разрушался. Основательно разрушенный турками в 17 веке, он, тем не менее, уцелел в «югославской» войне. Полностью отреставрировали его лишь к 2001 г. Впечатляет иконостас, золотые и серебряные фигурки Иисуса Христа и Святых. В библиотеке много редких книг XIII столетия, десятки рукописей XIII—XVIII вв., что служат источником для исследований истории сербской литературы. Фонды Духовной семинарии монастыря пополнились после войны.

Проездом знакомимся с сёлами. Пастушка с рюкзачком за спиной и палочкой в руках прогнала через дорогу огромное стадо овец. Рядом с прекрасными 2-3-этажными домами много разрушенных – следы гражданской войны 90-х. У дороги – мраморная могильная плита с букетами свежих роз. Читаем фамилии. Все 18-20-летние. Вечная им Память и Слава, но!.. Что стоит за этой ценой – единство Югославии? Её распад? Ответы, надо полагать, у всех разные – однако, что может быть дороже Жизни?

Хорваты отстояли выход к морю с его более чем тысячью островами, обитаемыми (45-46) и необитаемыми, скалами и рифами, но когда море оказывается в плену у гор, оно сжимается, превращаясь то в реку, то в горное озеро. Оказываясь в разные времена то в одном «плену», то в другом, народ Хорватии тоже «видоизменялся».

Cредняя Далмация

Небольшие города в Cредней Далмации соседствуют рядом, точно колхозы в селе Степной Кучук моего алтайского детства: к/з Свердлова, к/з Ворошилова, к/з Карла Маркса. Мы наметили побывать в трёх городах Средней Далмации: её столице Сплит, Омиш и Макарска. Мосты в Хорватии такие же, как в Европейских горах (Люксембург, Португалия); они висят над пропастью, словно рвутся в небо.

Крупным административным и культурным центром Cредней Далмации является город  

Сплит

Его хозяевами бывали римляне, славяне, венгро-хорваты, венецианцы, австрийцы, французы, итальянцы, немцы, так что встретить в нём можно следы разных эпох, культур, вероисповеданий.

Главная достопримечательность Сплита – дворец римского императора Диоклетиана, включённый в перечень всемирного наследия ЮНЕСКО. На базе дворца вырос город, в котором в третьем веке родился сам Диоклетиан. Беспощадный к христианам, он за 21 год (284-305гг) правления реформировал государственное устройство Римской империи. После ухода из политики Диоклетиан, что, как вы помните, родом был из Сплита, выстроил здесь дворец, в мавзолее которого похоронили и его, и супругу, но в VII веке, по капризу судьбы и истории, мавзолей перестроили в Кафедральный собор тех самых христиан, которых он преследовал. И теперь даже колокольня Собора носит имя одного из христианских епископов (Св. Домна), погибшего во времена гонений, так что имя Диоклетиана практически осталось только в названии выстроенного им дворца.

Парадокс: мавзолей хозяина превратился в Собор его врагов, которые охраняют и чтут его гробницу!

О сколько нам открытий чудных

Готовит просвещенья дух,

И Опыт, сын ошибок трудных,

И Гений, парадоксов друг,

И Случай, бог изобретатель.

(А. С. Пушкин, 1829)

Дворец Диоклетиана признан наиболее хорошо сохранившимся памятником эпохи Римской империи. Стены сложены частью из камня, частью из кирпича, что выстоял тысячелетия. Выходит, обжигали добросовестно – не то, что в наше время... Дворец представляет собой четырёхугольный мини-город с 20-метровыми стенами – что-то наподобие Кремля. На открытой площади Перистоль часто проводятся концерты – нам посчастливилось услышать пение соборного хора в национальных одеждах. Без музыкального сопровождения, они пели, как поют славяне, – божественно! Так многоголосо и протяжно в сёлах Сибири пели женщины в годы войны.

Отделённый от города высокими стенами, дворец занимает большую часть исторического центра, внутри которого – жилые здания, рестораны, магазины, отели. Парадокс ещё в том, что дух Римской империи в стенах этого хорватского дворца ощущается сильнее, нежели в Риме, – центре этой Империи. При входе в Собор я не могла оторвать глаз от огромной дверной коробки со старинной резьбой, на периметре которой вся флора и фауна тех мест: львы, козы, лисы, птицы, лошади, черепахи, рыбы, пальмы, туи и т.д.

Внутренний интерьер Собора поражает роскошью. Под стеклом – шитые золотом одежды, подсвечники, кадила, кресты, кубки, позолоченные усыпальницы, огромные в 40/50см и 50/70см книги псалмов. Достойны восхищения позолоченный алтарь, распятый мраморный Христос, кружевные позолоченные колонны, огромный орган у потолка, позолоченные и серебряные статуи. Недоумение вызвало содержимое миниатюрных шкатулок из золота и стекла с почерневшими костями – оказалось, останками святых (Artur Rainer, Anastazije и др.). В подземелье – мраморные саркофаги. Служитель пояснил, что надписи на полу – это всё захоронения. И по ним топчутся полуголые европейцы, азиаты, монголоиды... Не святотатство ли? Улицы мини-города узкие – рукой подать; мощёные большими беломраморными плитами, они отшлифованы ногами.

Центральная набережная города – сказка из пальм и диковинных цветов. Морские берега украшает лес из пиний. Сплит – красивейший город-порт Хорватии. Он, действительно, – «жемчужина моря», как поют в песне.

После купания в море – в этот раз (о счастье!) с песчаным дном и песчаным берегом, – где дети строили свои песчаные дворцы и игровые площадки, мы во второй половине дня покинули гостиницу «Врата Крка», держа курс к югу – в город, о котором ничего не знала,

Омиш

Был жаркий воскресный день. Мимо мелькали одна за другой деревни. Неожиданно в салон нашего авто ворвалось божественное многоголосье... По телу – озноб: откуда? И лишь за крутым поворотом вдали у дороги обозначилась скрывавшаяся за горами церковь. Я попросила остановиться. Подошла к настежь открытым дверям, в которой стоял мужчина, спросила, можно ли войти.

Церковь оказалась католической. По воскресеньям в ней собирается, видимо, всё село: она до отказа была заполнена детьми, женщинами и мужчинами всех возрастов. 109-летний берлинский храм, разрушенный в войну, куда хожу я, бывает полон лишь в дни коммунионов, т. е. дни причастия детей. Вглядываюсь в лица. И батюшка, и прихожане – в основном молодые! Алтарь скромный, но нарядный. Батюшка что-то произнёс, и все запели «Отче наш». Торопясь, что не успею, запела и я – на немецком и русском.

Без музыкального сопровождения запел хор, и я узнала голоса, что потрясли нас в машине. Через какие-то секунды к хору присоединились прихожане: мужчины, женщины, дети. Приятный и сильный голос батюшки звучал, будто свыше... Я остолбенело слушала, забыв, что зашла из любопытства и что меня ждут. Очнулась лишь после пения. Перекрестилась и вернулась к своим.

Какое-то время не могла говорить: вспомнилась чужая нам бабушка – монашка, что нас воспитала, учила перед сном молиться; вспомнились годы войны, когда в трудармию взяли родителей и мы, две 4-летние близняшки, остались одни; вспомнились тёплые тихие летние вечера, когда во дворе нашей хижины сидели мы, прижавшись к нашей защитнице – бабушке, и слушали чудное, неземное эхо многоголосого пения доярок, что в темноте на бричках возвращались домой из бригад.

Большинство хорватов – католики, и потому фигурку Девы Марии можно встретить, как и в Италии, – на домах, дорогах, улицах, в горах.

Омиш был заложен на холме у гор и моря, куда впадает пробившаяся меж гор река Цетина. Он, как и большинство городов Хорватии, был и римским, и славянским, и три века (XV-XVIII) венецианским. За Омиш сражались турки, но войти в него сумел лишь Наполеон. До первой мировой войны он был Австрийским, затем – Югославским, после «югославской» войны – хорватским.

С детства знала я степи – не горы. Оказалось, они разные. Горы Австрии, по-королевски величественные и статные, пугают и сковывают, словно тюремные стены. В глыбастых горах Хорватии есть что-то от шекспировского Мавра и основательной мебели Собакевича (повесть Гоголя); они дышат геркулесовской мощью и временами кажутся рукотворными. Возможно, их поквартально сложили крестьяне, что делают всё просто, но на века: горизонтально серая полоса, выше жёлтая; затем вертикально серая, рядом жёлтая. Глыбы то будто специально беспорядочно разбросаны, то будто нагромождены друг на друга.

Выехав из Сплита, мы снова оказались в плену гор – необычных, чёрно-серых гигантов, ну, просто «у-ух и ах»! Безжизненной, смертоносной пастью Везувия чернели они наверху. Нависая крышей, округлые титаны не пугали, но дышали интригой – разбойным и преступным духом. Ниже, ближе к земле, радовал лес из роскошных пиний, ещё ниже тянулись строения, защищённые глыбастой мощью гор.

К апартаментам, трёхэтажной вилле, забронированной на два дня без пансиона (питания), подъехали мы на закате дня. Нас встретила хозяйка лет шестидесяти, не знавшая ни немецкого, ни английского, ни русского, – хорватка. Руками объяснила, куда и как поставить авто; завела на кухню, открыла холодильник. На продолговатой салатнице, прикрытой прозрачным целлофаном, аккуратно были разложены нарезанные помидоры, огурцы, ветчина и сыр. На нижней полке лежали на тарелке яблоки, груши, сливы. На огромном круглом столе стоял нарезанный хлеб – белый и серый. Мы приятно удивились: питания, мол, не заказывали.

- Едите, едите, тебе-тебе, – прозвучало почти по-русски.

И весело залопотала, тыча на предметы: чайник, кофейную машину, посуду, соль, специи, – хозяйничайте, и мы, как ни странно, всё поняли.

- Будем понимать... – подстроилась я под её возможности.

- Разумием, – рассмеялась она, – достала мобильник, сделала жест, будто пишет: вы, мол, будете писать, а мобильник переведёт на хорватский.

Кухня, три комнаты, душ, туалет, два балкона были предоставлены в распоряжение молодых на нижнем этаже. Наверху то же самое, но без кухни – мне. Заняв маленькую комнату, я прошлась по остальным. Проживать так по-королевски мне ещё не приходилось: мебель вся дубовая, на блестящих столбиках из нержавеющей стали – мраморные перила и пр.

Вдали – горы, рядом – лес из пиний. Мы вдыхали воздух с запахом воздуха и слушали тишину: малейший чих, слова, шаги слышны за километр. В стороне – огород: огурцы, помидоры, лук, чеснок, морковь, бобы; за окнами – цветы и запахи сада: киви, персиков, винограда, яблонь, слив, вишен, груш, абрикосов, черешен. Божественно! В таких местах забываешь о существовании пыли.

Утром на скорую руку вздумали приготовить горячий завтрак – не нашли спичек. С мобильником, на котором по-хорватски значилось: šibice, meč, podudaranja, borbe – я спустилась вниз. Хозяйка и хозяин завтракали. Извиняюсь, произношу по-русски и по-немецки «спички», тычу на мобильник. Смешливая хозяйка поняла, поднялась со мной и показала, как зажечь без спичек газ, принесла огромную луковицу, морковь и томаты – в общем, завтракали мы, как у себя дома.

Ночью прошёл дождь, к 11 утра вода в море оставалась холодной, пляж с любителями загара напоминал разноцветный цыганский табор. Загорать не хотелось – отправились знакомиться с городом. Прошлись по центру, ничего значительного не нашли. Когда по мосту возвращались на пляж, нас застолбил молодой человек. Тыча на буклеты, он предлагал экскурсию по реке Цетина – 50 евро с человека, итого 150. Отказались: дорого. Шли враздробь, без цели, глазели по сторонам. Сзади коснулись моего плеча. Оглянулась – тот же молодой человек просил согласиться на ту же экскурсию, но в 2,5 раза дешевле – 20 евро с человека!

Мы согласились, и узнали, что Омиш – город разбойников. Выходит, при въезде интуиция нас не обманула: разбойный дух был пойман нами верно. В гранитных горах, меж которых протекает р. Цетина, жили пираты, от которых остались достопримечательности: остатки Пиратской крепости и крепости Мирабелла, посещение которых под силу только молодым и здоровым: ступенек много, и они в плохом состоянии.

После удачного грабежа и дани, которую брали с заходивших в море судов, пираты уплывали вверх по реке и оказывались у себя на центральной базе – в убежище, что представляло собой настоящий город. Для комфортной жизни в нём было всё: высокие горы защищали; море, сады и огороды кормили. В конце XVI века венецианцы и папа Римский убедили крестоносцев угомонить разбойников, и вскоре пришёл им, попросту говоря, конец.

Впадая в море, Река Цетина берёт начало в горах с небольшого водоёма глубиной в 150м! Сравните: глубина Персидского залива – 90 м. Парадокс! Как образовался водоём в горах – загадка. Возможно, он – таинственное дитя всемирного потопа либо ледникового периода... Не удивительно, что эта яма-море представляет для учёных больший интерес, чем сама 105-километровая река, на дне которой вода солёная, наверху пресная: пресная течёт в море, солёная – из моря. На реке проводят рафтинги, но в сравнении с рафтингами на Алтайской Катуни и более спокойной Бии они смотрятся детской забавой.

Мы плыли по горному ущелью, с обеих сторон которого возвышались монументы-горы. Вода (глубина 25 м) девственно прозрачна. Берега, тем не менее, – в зелени, цикады поют до звона в ушах. Ближе к пристани река раздваивалась, становясь шире и мельче. На глубине 5-7 м дно, водоросли и всевозможные рыбы, словно в бинокле.

Красота неземная!.. Густые деревья смотрят в воду, точно в зеркало. И вспомнилась алтайская, из детства, речонка Кучук, лоза которой тоже любовалась в прозрачном стекле воды; вспомнился Шпревальд (Бранденберг), где зелёная сказка берегов становилась объёмней в воде. Вспомнился 1969 год в Крыму, его «ласточкино гнездо», что восхищало так же, как крутые вершины пиратских крепостей хорватского Омиша. Вспомнились каналы Венеции, грязная вода которой не шла ни в какое сравнение с целомудренной экзотикой и чистой водой этой горной реки.

Последнее утро разбудило нас голосами во дворе: три семьи из равнинной Хорватии ждали, когда освободим апартаменты. После завтрака мы попрощались с доброжелательной хозяйкой и в одиннадцатом часу заколесили далее на юг, в курортный центр Средней Далмации – город

Макарска

История этого живописного городка мало отличается от историй вышеописанных. На нём, как и на большинстве городов Адриатического побережья, отразилось влияние римское, славянское, столетнее турецкое и столетнее венецианское, затем австрийское, но в гражданской войне 90-х пострадал он мало.

Макарска расположен на узкой полосе меж морем и горами и воспринимается картиной живой природы. Для визуального знакомства мы отвели полдня. В нём нет вычурных, оригинально-необычных достопримечательностей; в нём просто отдыхают, купаются, загорают, едят, потому как вычурна и оригинально-необычна сама оружающая город природа. Кто хочет, устраивает вылазки в горы – у меня замирало сердце от одного взгляда на висевших в горах экстремалов. Кто хочет, посещает старинные церкви, памятники, отправляется на велосипедах в горы (небезопасно даже для тех, кто отлично ездит), – в общем, знакомится с городом более подробно. Общее представление у нас сложилось и, отобедав в недорогом, но эксклюзивном ресторанчике, мы отправились далее на юг. На пути туда и обратно лежала страна с этнически неоднородным населением и причудливым, неестественным названием –

4. Босния и Герцеговина

В гражданской войне 90-х ей удалось отстоять выход к Адриатическому морю – 20 км береговой линии. Эта узкая полоса разрывает Хорватию, так что пересечь границу пришлось нам четырежды – дважды при въезде и дважды при выезде. Завидя наши паспорта, таможенники поднимали шлагбаум и делали знак, что означал добро на проезд, зато украинцев и прочих «неевропейцев» проверяли долго.

Едва пересекли границу, дохнуло провинцией. Различие с Адриатической Хорватией чувствовалось кожей: растительность более скудная, многие просёлочные дороги не асфальтированы, в воздухе – пыль, о существовании которой не думалось в Хорватии.

В давние времена многонациональная Босния и Герцеговина называлась просто и красиво – Босния, по реке Босна. В ранние времена здесь хозяйничали кельты, римляне, византийцы, в более поздние – венгры, сербы, хорваты, турки. Возможно, это одна из причин, отчего в стране так много вероисповеданий: на первом месте ислам (40%), на втором – православие (31%), далее идут католики (15%), замыкают список все другие.

Признаюсь, не знаю, как правильно назвать живущий в ней народ, – боснийцы? герцеговинцы? Возможно, это и не важно. Важно, что это земляне – со своими думами, менталитетом, чувствами. Показателем духовности этого красивого, умного народа служит благоговейное почитание памяти предков. И посмотреть у них есть на что, но в этот раз, да простят они нас, мы – проездом. Нашей целью было Адриатическое побережье, так что в глубь страны и её достопримечательностей мы вникать не стали. Пограничный обзор помог сформировать о ней сугубо личное представление – возможно, несколько поверхностное.

(продолжение следует)