Владимир Штеле

Хороший день

То были брызги,

я подумал – слёзы,

Вокруг Россия?

Оказалось – нет.

Я шёл, хромая, вдоль речушки Лёзе,

Рассеянно смотрел на бересклет.

А дальше – куст

мышиного гороха

Повиснул над бурливою водой.

Ну, нет так нет,

две родины – не плохо,

Хотя, конечно, нету ни одной.

Я шёл, хромая, вдоль речушки Лёзе,

К воде спустился,

где гороха тень.

Подумал – брызги,

это были слёзы,

Ненужные в такой хороший день.

Папиросы Казбек

Не поехал в Саратов к кузине,

Там, наверное, холод и снег.

Я угрюмо в альпийской долине

Закурил папироску «Казбек».

Мне в Саратов совсем неохота,

Здесь, в долине, и холод и снег.

Щёлкнул мой портсигар с позолотой,

С горки катит бревно дровосек.

Вновь раскрыл портсигар свой шикарный,

Снег и пепел покрыл сапоги,

А на крышке стоит портсигарной:

«Ты кури, сукин сын, лишь свои».

Вот исчез дровосек, стало тихо,

И под ёлкой уснула лиса.

Я немецкий ношу с собой штихель,

Чтоб по-русски на стали писать.

Может быть, и поеду к кузине,

Хоть я знаю – там холод и снег.

Ну, а здесь ни в одном магазине

Папиросы не купишь «Казбек»

Русские в Европе

Нас никогда не пригласят к столу,

И до сих пор на наших шапках иней.

Здесь в октябре повторно косят луг,

А между туч бывает проблеск синий.

Здесь с лакировкой чёрной по стерне

Шагает ворон – главный в околотке,

И девочка на маленьком коне

Проедет мимо, улыбаясь кротко.

До площадей больших рукой подать,

Там побирушки молча горбят спины,

И поминает громко свою мать

Один из нас, на нём сибирский иней.

Там можно день, зевая, простоять,

Вокруг – вакханки, тётки и шахини,

И лишь когда пробьёт на башне пять,

Пойти туда, где проблеск в небе синий.

Где ворон лентой шёлковой обвит, -

Атлас заката перья украшает,

И червь судьбу проверить норовит:

Ползти вперёд или назад решает.

Потом сказать себе: «Я этим сыт,

Нет силы в жизнь чужую окунуться,

И с шапки иней нету силы сбить,

И девочке нет силы улыбнуться».