Георг Хорст
Моей младшей и любимой сестрёнке Нине повезло - она начинала свой жизненный путь с нашего нового места жительства. В пятилетних планах самаркандский завод "Кинап" получил дорожную карту переселения на новое место. Это была окраина города - совхоз "Москва". Только начали рыть котлованы под новые цеха, а 4-этажный дом для сотрудников завода был уже отстроен и принимал новосёлов. Один подъезд дома был передан на распределение квартир в горисполком.
Напомню, что нашего деда по линии мамы - Моора Александра Васильевича, члена правительства Туркестана по экономической линии, репрессировали и расстреляли в 1938 году в г Ташкенте, как немецкого шпиона.
У деда было много друзей. Товарищ Будённый, откомандированный в Ср. Азию на борьбу с басмачеством, останавливался жить в семье Моора. Есть фото, где мама в детстве с братом Сашей сидят на коленях довольного Будённого, и мама тянется к его усам! Так вот, мама после получения реабилитатионного письма по поводу тов. Моора из прокуратуры написала письмо любимому маршалу. Тот осторожно ответил, что друзей у него было много, и он не может помнить всех. Но, по-видимому, написал в самаркандский горисполком, и маме вне очереди выделили квартиру, несмотря на то, что муж её был немец с фамилией Хорст - Horst
Итак, счастье пришло с новой квартирой на улице Дехканской-38. Квартир было 28, все двух- и трёхкомнатные. Многие квартиры, в том числе и наша, были с подселением. Но счастье вырывалось из дверей и окон! Заводчане, в основном простые семьи, были объединены принадлежностью к заводу. Это объединение передавалось и детям. Мы, дети из отдельного подъезда, влились в заводскую "заварку" и были радушно приняты в ряды дворового ополчения. Я в то время подсчитал наш актив. "Бойцов" насчитывалось 15. Сочувствующих им „Анок“ было 3. И одна Анка только научилась ходить, но вовсю участвовала в некоторых дворовых мероприятиях. Речь идёт о моей сестрёнке Ниночке, в День Рождения которой мы получили ордер на новую квартиру!
Надо сказать, что взрослый состав дома жил достойно и дружелюбно, праздновал во дворе дни рождения, сажал и поливал деревья, строил гаражи. Мы, дети, помогали взрослым и были в обойме всех общественных дел. "Зажиточных" не было. По этой причине не было новых велосипедов, самокатов, игрушек. Велосипед "орлёнок" был один - у нас с Вовкой. Это батя на радостях при получении ордера купил с рук поломанный, починил и отдал в детские благодарные руки двора. Кататься среди пеших сверстников не позволяла совесть, и мы с Володей становились в общую очередь и терпеливо ждали заветных мгновений, чтобы сделать пару кругов вокруг дома: во дворе воспитывалось чувство братства и справедливости. Не было деления на крутых и слабых - делились всегда всем, что было. И в развлечениях было тоже самое. Всё наше время протекало в развлечениях. Единственное, что я не любил и избегал - это игры в альчики(кости) и лянгу.
Одно из развлечений родилось непосредственно в нашей семье. Мама заматывалась над диссертацией и в работе по дому. И она, видя,что мы любим сестрёнку, "организовала" через золотые руки отца прогулочное средство - детскую коляску. Батя, инструментальщик от бога, подготовил коляску к испытаниям - тяжелейшим, как показало время. Это была мини-карета (по дворовому, тачанка), обитая изнутри мягкой кожей. Оси коляски базировались на мягких рессорах и оканчивались прочными дисками колёс, одетыми в мягкие шины. Они были сконструированы как неразъёмное соединение. Это прекрасное техническое произведение вызывало шок удовлетворения детворы, и так как мы считались одной семьёй, коляска за порогом дома из личной превращалась в общественную собственность. Команда отпрысков делилась на две части и мы, сделав кирпичом разметку на асфальте, попадали в ворота, как в кёрлинге. Коляска имела изумительный ход и легко подправлялась.
Всё было готово для «оздоровительных» поездок нашей драгоценной сестрёнки. И мама торжественно вручила мне это бесценное сокровище для пролонгации её лёгких. Мы жили дружно. Мама умела создавать атмосферу сказки и дружелюбия. Тем более, в наши косвенные обязанности входило чем-то занять сестрёнку. Она сама находила себе занятия, но иногда подавала зычный возмущённый голос. И у нас с Володей появилось психологическое задание - отучить сестрёнку от возмущений. Как только наш "божий одувачик» надувал щёки, мы возникали перед её растерянным лицом и, меняя интонацию до повелительной, просили в два голоса: "Нинок-ты что? Терпи! Ни слова! Не сдавай нас маме! и т.д. Так сестрёнка приучилась к конспиративному проживанию в нашем "плену" и очень редко нас расстраивала.
И вот мама торжественно даёт мне Ниночку на руки и благословляет нас на проминад. Вовка не менее торжественно спускает по ступенькам коляску. Счастливая мама выходит во двор, помогает мне пристроить малышку и говорит: "Ну, покатайте её возле подъезда и - домой". Мы с Вовкой, излучая максимальную миролюбивость, определились позади "торпеды" и медленно профланировали (прошли) перед мамой и замершем в ожидании двором. У Нинки сработал инстинкт самосохранения. Она развернулась по ходу движения и вцепилась намертво в мягкие кромки стенок. Мама с умилением смотрела на семейную идиллию и ушла дописывать диссертацию "Воспитание детей на основе дидактических игр!"
Пока силуэт мамы растворялся в подъезде, лицо сестрёнки начинало принимать критическое выражение. Я гордо выпрямился и сказал: "Первые катаем мы с Володей, остальные - по очереди. И не забываем,что возим пассажира!"
Первый проезд доставил нам величайшее наслаждение. Карета частично перенимала наш вес и бесшумно неслась по любой траектории. На поворотах не было заносов, а ноги работали легко и непринуждённо. "Нинок, ты только крепче держись! Не подведи, родная!" А для неё начались истинные испытания! Её задача была проста - не вылететь из коляски на повороте или на кочке. Так мы приучали сестрёнку к выживанию в экстремальных условиях! Двор, ожидая очереди, сходил с ума от эмоций. Коляска непрерывно моталась вокруг дома, а Нинка тренировала силу рук и силу духа! Когда я после "прогулки" внёс её домой, мама ласково чмокнула дочку в щечку: «Что-то у тебя глазки больше стали, наверное, растёшь?" В этот момент Нина могла свободно вздохнуть. Зато двор полюбил Ниночку и обращался с ней, как с родной.
Её прогулок ждали и всячески подбадривали. Все понимали, что без неё кончится наше «каретное счастье». Сашка Алейников стал её называть нашей "Анкой пулемётчицей". А после проминада с коляской мы выстраивались в колонну по двое; ходили вокруг дома и пели революционные песни: "Забота у нас такая...", "Там вдали у реки...", "Шёл отряд по берегу..." Удивительно, но без насильственной пропаганды в нас входило понятие - любовь к стране, мы были горды и счастливы!
И закончу трагикомичным случаем из жизни сестрёнки. Мама была дома. Она, как всегда, то гладила, то убегала на кухню. Нина, как дисциплинированный ребёнок, сидела смирно на столе и наблюдала за женскими делами. Безопасности ради мама попросила: "Жорик, мне надо на кухню, а я глажу, да и Нина сидит на столе. Посмотри минутку, чтобы утюг не трогала. Лады?" Я утвердительно кивнул головой и остался стоять у двери, чтобы лучше видеть телевизор и Нину. Это было моей ошибкой: в случае внезапного действия я мог быть только наблюдателем. И оно произошло! Не знаю,что хотела предпринять моя сестрёнка, но инстинкт самосохранения ей отказал. Скорее всего, притупился в процессе гонок на коляске. А сестрёнка на моих глазах ловко опрокинулась набок и полетела вниз головой. Я был бессилен выполнить мамину просьбу - случай, за который кляну себя до сих пор.
Нина врезалась головкой в твердь деревянного пола. Конечно, она была тут же поднята мною и усажена за стол, так ничего и не поняв. Конечно, её мучил болевой шок! Но, слава Богу, ни позвоночник, ни мозг она не повредила. Нина уже готова была озвучить своё падение, но, вспомнив психологический тренинг и глядя на мою просящую физиономию, закрыла рот.
- Что у вас присходит? Что за шум?
- Да стул упал, " - соврал я, преданно глядя в глаза сестрёнки.
- Ну всё, Жора, ты свободен," - сказала мама и чмокнула в головку Ниночку. Поцелуй пришёлся на место падения.
О! Как это я просмотрела такую шишку? И опять у тебя глазки расширены! Растём, моя сладкая!" Моя любимая сестрёнка меня не выдала. Я ей благодарен за терпение светлого детства. Но эту благодарность я выразил только сейчас, на этой странице!
1917