И. Крекер

После двадцатилетней работы медсестрой в стенах дома при психиатрии всё ещё не перестаю удивляться, когда знакомлюсь с новыми пациентами с ограниченными возможностями. Я всё ещё пытаюсь установить причины, которые приводят их в наш дом в статусе больных. Мысли о несправедливо устроенном мире не оставляют меня в покое. Всё чаще и чаще думаю о том, что долголетие – вещь хорошая, если достичь его хотя бы в относительном здравии.

Как же можно уберечься от случаев деменции? Как продлить годы нормального умственного существования? Если бы это было так просто, то многие последовали бы советам и рекомендациям учёных, и в мире стало бы меньше горя, разлук, больше радостных и счастливых дней в старости у каждого, переступившего её порог.

После шестидясяти лет и я начала ощущать её приближение. Состояние здоровья явилось вынужденной паузой в трудовой деятельности. В настоящее время испытываю на себе изменение закона о пенсии, принятого в Германии несколько лет назад. Знаю только, что должна работать до шестидесяти пяти с половиной лет. Один год трудовой деятельности ещё впереди. Смогу ли? Справляюсь ли с физическими и психическими нагрузками на работе?

Нет, я никого не осуждаю, я просто пытаюсь понять, как сохранить долголетие в отношении себя и людей, занятых в сфере тяжёлого физического и психического труда. Законы в стране гуманны, но каждый из нас в определённый срок остаётся в мире людей один на один со своим одиночеством. Страшно в этом то, что каждый может провалиться в тёмную яму безысходности, откуда уже нет выхода. И при этом никто не будет виноват. Это станет просто фактом жизни гражданина с несколькими строками в истории болезни.

Сегодня мой первый рабочий день после длительного перерыва. За два года, которые я не была в отделении, наполовину сменился персонал и осталось только треть пациентов-жильцов, знакомых мне по прошлым годам.

Ну, что ж! Начну знакомство с новыми обитателями нашего дома. И подойду к ним с тем же критерием, который давно определила своим жизненным принципом: „Не навреди!“.

Беру в руки историю болезни новой обитательницы дома и читаю строки, наполненные теплом коллег, писавших их: „Frau X. любит природу, знает названия многих растений, любит кактусы. Она обладает прекрасными способностями в оформлении декораций, связанных с различными временами года. Пациентка чувствует себя ответственной за чистоту и порядок. Долгие годы работала няней в доме престарелых. В настоящее время отсутствует ориентация во времени и в пространстве“.

В процессе жизни ко всему привыкаешь, но чувство сострадания невозможно искоренить, если оно тебе присуще. Уже несколько рабочих смен наблюдаю за этой 66-летней женщиной, которая тоже следит за мной. Я часто ловлю на себе её взгляд, полный растерянности и страха. Сегодня решаюсь с ней заговорить. Меня интересует:

Кто она? Что привело её к нам в дом престарелых при психиатрии? Почему она здесь?

На вопрос:

„Где вы родились?“ – она отвечает одним словом: „Фрайбург“. Смотрит на меня вопросительно и смущённо. Она не знает, сколько ей лет и когда родилась. „Мне бы хотелось самой это узнать“, – отвечает она мне доверительно, чуть смущённо и в то же время с опаской. Я предлагаю пройти в кабинет медсестёр, достаю её личное дело и называю дату рождения. Женщина улыбается: „Да, да, именно 10-го сентября. Вы правы“. Я провожаю её в комнату, где она проживает, но ей не хочется оставаться в ней. Она держит меня за руку, не отпускает, боится остаться одна.

– Вы знаете, – говорит она мне тихо, – я не знаю, где здесь туалет. Не поможете ли мне его отыскать?

– Да, конечно, – отвечаю я и подвожу её к нужной комнате. Завожу внутрь. Оставляю одну.

Женщина, ни на минуту не задерживаясь там, выходит вслед за мной. Понимаю, что ей нужна помощь. Она улыбается доверчиво и говорит тихо: „Мне так стыдно, так стыдно…“ В тот день я провела в обществе этой необычной женщины достаточно времени, чтобы понять, что она не знает, кто она, почему она здесь?.. Не знает людей, её окружающих, и боится сделать что-нибудь не так, сказать что-нибудь не то.

Она родилась в конце сороковых годов. Почти моя ровесница. В семье было много сестёр и братьев. Женщина их не помнит. Они её не навещают. Узнать какие-то сведения о ней почти невозможно. Приходит мысль: в этом трудность и для научных исследований. Может, врач-психиатр знает больше, но сведения, известные ему, не всегда открыты нам, обслуживающему персоналу.

Сама женщина, с чистыми как родник голубыми глазами, говорит, что училась в школе, потом долгие годы работала продавцом в мясном магазине.

Вероятно, прочитанные мною сведения медсестёр, охватывают только последние годы её трудовой деятельности, а память женщины подсказывает ей что-то из далёкого прошлого? Может быть.

Узнаю от коллег, что у неё два сына. Один посещает её иногда. Она была замужем, разведена. Бывший муж несколько лет назад умер.

Две строки, написанные мною, а в них вошла целая жизнь обычной женщины из нашей среды, труженицы, матери семейства, наверное, когда-то счастливой, но и испытавшей моменты разочарования, отчаяния, понимания своей ненужности в мире страстей и тяжёлых взаимоотношений. Если бы знать, что так оно сложится, так завяжутся узелки, которые уже не смогут больше развязаться, и стянут её сущность в один узел, из которого больше нет выхода в мир светлых радостных мгновений. И тут уже ей не помочь. И сама она бессильна что-нибудь сделать.

Может, я ещё продолжу рассказ об этой интересной обитательнице дома психиатрии, когда её получше узнаю и, может быть, найду подход к её сердцу, к ниточкам мыслей, которые ещё функционируют, как и физическое тело на первый взгляд красивой интеллигентной женщины, с которой случилась беда, перед которой меркнут звёзды и ужасается каждая клеточка моего организма…

Так что же это? Что может ожидать меня через год трудовой деятельности в стенах „родной“ психиатрии? Страх сковывает. Жуткий страх перед неизвестностью.

Что определяет срок выживания в здравии до старости? Нам это неведомо, как и то, когда наступит последняя минута, связывающая нас с этим миром. И слава богу! Иначе бы нам не выстоять, не преодолеть, не обрести покой.

Уже хорошо, что нам дано наслаждаться тем, что несёт с собой новый день, когда утром открываешь глаза и слышишь музыку души ближнего: мужа ли, жены, соседей по площадке, коллег по работе, прохожего, стороннего наблюдателя чьей-то судьбы, виртуального собеседника, который сам на твоём уровне внутреннего одиночества пытается понять, что же принесёт ему сегодняшний день, в который он, может быть, тоже присел у монитора и написал историю бедной души, поддавшись внутреннему порыву сострадания ко всему живому в реальном мире…

А нереальный мир? Он молчит в ответ на просьбу приоткрыть хоть на мгновение занавес будущего.