Ирене Крекер

Светлана Гайер – педагог и переводчик

"Там, где я, там и Россия. Дом при мне. Если бы я не была русской, я должна была бы захотеть стать русской". (Светлана Гайер)

В мае 2007 года судьба предоставила мне случай познакомиться со Светланой Гайер – самой точной и надёжной переводчицей произведений Ф.М. Достоевского, проживавшей в течение 65-ти лет в городе Фрайбург немецкой земли Баден-Вюртемберг. Мне посчастливилось побывать на презентации документального фильма "Spurwechsel" о ней и с её участием, который создали переводчики. В тот день я оказалась свидетелем триумфа моей соотечественницы. Светлана Михайловна была центром притяжения зрительного зала: такая милая, родная, близкая. Она открыто и искренне говорила с присутствующими сразу на двух языках, русском и немецком, понимая, что на встречу пришли близкие по духу люди: родные и друзья, ученики, студенты, читатели, земляки из бывшего Советского Союза и новой России. За долгие годы проживания вдали от родины Светлана Гайер не утратила главного: понимания русской души, созвучия с ней, сохранила чувство юмора, отражающее менталитет русского народа и его отношение к жизни.

В тот день, вернувшись домой, я написала ей письмо, но не сразу отправила, о чём по прошествии лет очень жалею. С той случайной встречи Светлана Гайер стала для меня эталоном. А тогда все присутствующие в зале жили с ней одними мыслями и чувствами, были полностью подчинены тому, о чём она говорила. Для меня это были часы творческого познания. Вдохновлённая её жизненным примером, я поняла, что в пятьдесят шесть лет жизнь не кончается, и начала систематизировать свои дневниковые записи, которые вела в течение десятилетий.

В тот памятный вечер мы говорили о творчестве Фёдора Михайловича Достоевского, которое мне очень близко. В течение двух десятилетий работы учителем литературы в старших классах советской школы я вводила подростков в мир его образов и художественных особенностей. За два часа, благодаря Светлане Гайер, я получила урок иного видения признанных истин, иного взгляда на творчество писателя. Мне захотелось немедленно перечитать произведения Достоевского и через "увеличительное стекло" переводчицы заново открыть его для себя.

В какой-то момент из зала прозвучал вопрос: "Счастливы ли Вы?". Светлана Гайер ответила на него, не задумываясь: "Не знаю, счастлива ли я, но без этого жить не могу". Это состояние души творческого человека мне понятно, так как и я в течение десятилетий не могла оставить попытки писать, загоняла созидающее внутреннее «я» глубоко в себя, не давая ему право голоса. После этой встречи со Светланой Гайер моё подсознание вырвалось из плена неуверенности и страха и не давало мне больше покоя. Не в силах его сдержать, я, отбросив сомнения, начала писать и публиковать свои работы. Светлана Гайер помогла мне почувствовать почву под ногами. В тот творческий вечер я также поняла, что "есть только миг между прошлым и будущим", и его нужно прожить сегодня, здесь и сейчас, чтобы выйти из него просветлённым.

Прошлое Светланы Гайер

Жизненный путь этой особенной женщины столь же необычен, как и её переводы, которым посвящена жизнь. Родилась Светлана Гайер (в девичествe Иванова) 26 апреля 1923 года на Украине в районе сахарной фабрики Koshanka, недалеко от Киева. В семье Михаила Фёдоровича (1882-1938) и Софьи Николаевны (1895-1992) Ивановых она была единственным ребёнком. "Моя мама, – рассказывает Светлана Гайер, – София Николаевна Иванова, урождённая Базанова, окончила Институт благородных девиц и пошла на фельдшерские курсы, проработала фельдшером всю Первую мировую войну. Она руководила санитарным поездом и во время войны познакомилась с моим отцом Михаилом Фёдоровичем Ивановым".

Отцу Светланы многое пришлось пережить за короткую жизнь. Он родился в Глуховке на Украине старшим сыном в многодетной семье. Стремясь получить высшее образование, уехал в Москву. В столице поступил в сельскохозяйственную академию. После её окончания учёный работал в исследовательском институте, занимался наукой о растениях. Светлане позже часто приходила мысль о том, что если бы не война, то вряд ли судьба свела по жизни отца с матерью, настолько разным было их социальное положение. Но, видимо, заранее было предопределено родиться ей в этой семье и испытать то, что выпало на её долю. Она постоянно чувствовала, что на неё возложена какая-то важная миссия, и уже с детства пыталась определить смысл своей жизни.

Из воспоминаний Светланы Гайер также известно, что наряду с родителями её воспитанием занималась и бабушка по материнской линии – Ангелина Ивановна Базанова, которая проживала в то время с ними. Она происходила из знаменитого дворянского рода Базановых, получила прекрасное образование, играла на фортепьяно, говорила на немецком, как на родном. Её отец был генералом. Муж, Николай Николаевич Базанов, участник русско-японской войны, погиб в 1904 году на реке Халхин-Гол, два сына учились в кадетском корпусе. Последние годы бабушка жила в Москве у сына, лётчика гражданской авиации. Там она и похоронена в 1974 году.

Светлана запомнила на всю жизнь тот день, когда бабушка, плача, сжигала фотографии из семейного архива. Она не хотела навредить родным своим прошлым. В то время в стране шла "чистка рядов". Только после ареста отца 1 января 1937 года Светлана поняла значение этих слов. Она всю жизнь помнила, как вошли тогда трое мужчин в униформе и увели отца, не объяснив причин ареста. Через 18 месяцев, в мае 1938 года, его освободили. Он вернулся домой совершенно другим, больным и измождённым, что явилось следствием нечеловеческих пыток. Михаил Фёдорович рассказал родным, что пережил в те страшные дни. Память девочки не удержала конкретных слов отца, но жуткая правда, открывшаяся ей тогда, сопровождала её по жизни, оказав влияние на принятие решений в последующие годы, когда нужно было самой делать выбор и впоследствии отвечать за принятые решения. "Я прекрасно понимаю, – скажет она позже, – что ношу это в себе, понимаю, что я спрятала это глубоко внутрь себя". В память об отце Светлана Гайер всю жизнь носила на руке часы своего отца. Зимой 2008 года, во время посещения могилы отца на одном из киевских кладбище, она сказала внучке Анне Гётте: "Ты понимаешь, эту могилку надо сохранить. Тогда погибло 20 миллионов, отпущено меньше тысячи. Таких людей, как отец, больше нет". Эти слова прозвучали для внучки завещанием. Их можно услышать и сейчас из уст самой Светланы Гайер, образ которой навечно запечатлён кинорежиссёром Вадимом Ендрейко в кадрах документального фильма "Die Frau mit den 5 Elefanten" / "Женщина с пятью слонами".

А тогда, летом 1938 года Светлана, оставаясь с отцом на даче в Клавдиево, ухаживала за ним. В то время мать работала по двенадцать часов в сутки уборщицей в клинике при рентгеновском институте. Руководство института с пониманием отнеслось к их семье. Последние три месяца жизни отец находился там на обследовании и лечении. Софья Николаевна проживала там же, посвящая супругу всё свободное от работы время. Позже Светлана поняла, что её мать относится к поколению образованных женщин России, родившихся в конце 19 века, которым было труднее, чем многим другим переживать происходящие в стране изменения. Она знала немецкий в совершенстве, владела и французским, в течение нескольких лет училась в школе искусств, любила и понимала классическую музыку, играла на пианино…

В то время у Светланы и в мыслях не было – стать переводчиком, да ещё произведений классиков. Но уже до начала войны её посещали мысли о профессии, связанной со знанием иностранных языков. Обучение немецкому языку было организовано родителями в домашней обстановке. Его ей преподавала фрейлин Клавдия Фрейманн из Бамберга. У неё не было специального образования, но Светлана Гайер вспоминала о ней всю жизнь как о фантастическом педагоге с педагогическим инстинктом. Благодаря ей и домашнему окружению девочка с детства овладела немецким на уровне родного языка. "Это твоё приданое", – не раз говорила ей мать, думая о будущем дочери. На всю жизнь Светлана запомнила слова учителя Клавдии Георгиевны Фрейманн: "Не вешать нос при переводе, ведь не переводят, как улитка, которая ползёт по листу и сжирает его. Предложение переводят с высоты птичьего полета". Эти слова стали путеводной звездой в жизни будущей переводчицы Светланы Гайер.

Часто вспоминала она и семью профессора Букреева, династию математиков. Сам профессор Букреев, сосед по даче, когда-то учился в Лейпциге и был хорошим знатоком литературы. В одном из помещений его дома находилась обширная библиотека с книгами на немецком языке. Он позволял любознательной девочке читать эти книги. Светлана прочла тогда всё, что подсказывал ей пытливый ум, начиная с книг на нижних полках и заканчивая дальними, расположенными на верхних полках, которые уже никто, а, может быть, и никогда не читал. Позже Светлана в одном из интервью скажет: "Итак, уже тогда у меня был какой-то специфический интерес. Но я тогда не предполагала, что стану переводчиком". Вспоминает она и семью знакомых родителей Лятошинских, в которой жила в то время, когда мать работала и всё остальное время проводила сиделкой у кровати отца в институтской клинике. Из библиотеки этой семьи она тоже перечитала большое количество книг.

Среднюю школу № 95 города Киева Светлана Иванова окончила в 1941 году с золотой медалью и была принята без экзаменов на факультет западноевропейских языков в Киеве. Но началась война. Позже Светлане приходила мысль о том, что если бы не случилось этого трагического события, которое унесло и сломало много человеческих судеб, может быть, и её жизнь сложилась по-другому. Теперь же её судьба оказалась в мясорубке исторических событий. Она не любила рассказывать о пережитом в период войны. Известно лишь, что когда немцы наступали, а русские эвакуировали людей из Киева, была возможность им с матерью остаться в России. Мать сказала ей тогда: "Du bist jung... du muss selber für dich entscheiden. Ich gehe nicht mit den Mördern deines Vaters. Ich verstehe, wenn du dich evakuiren läßt / Ты молода... ты должна сама за себя решить. Я не пойду с убийцами твоего отца. Я пойму, если ты эвакуируешься".

Светлана сделала тогда свой выбор, она осталась с матерью в Киеве. В оккупированном городе граф Керссенброк, командующий вооружением южного фронта, с которым Светлана случайно познакомилась на улице, предложил ей место переводчика, а матери – ведение хозяйства в его доме. Это спасло им жизнь. Позже Светлана работала переводчицей в архиве Института геологии Академии наук, куда её рекомендовал тот же граф Керссенброк. Девушка поразила его знанием немецкого языка, а он её – своей образованностью. В архиве геологического института Светлана переводила работы русских и немецких учёных. Известно её высказывание: "Я думаю, у Гитлера нет ничего общего с Гёте или Шиллером, или Томасом Манном. Я не могу связывать человека и народ, в котором он родился. У меня и мысли не было связывать то, что произошло, с графом Керссенброком". На вопрос: "Но разве это не напрашивалось само собой? Он же носил униформу. – Она ответила: "Уже ничего не изменишь. Тогда я об этом не думала. Я думаю иногда, в нём была какая-то рыцарская верность. В таком случае или идёшь с оружием в руках свергать власть или не идёшь. Он не пошёл". В связи с этим мне вспоминаются слова Светланы Гайер, обращённые к внучке, Анне Гётте: "Нужно видеть картину целиком. Нужно всё видеть в целом. Важна совокупность, важна целостность". По словам Светланы Гайер, многие принимали тогда нападение вермахта на Советский Союз, как освобождение от сталинской диктатуры.

Зимой 1942 года Институт геологии был переведён из Киева в Житомир. В апреле 1943 Светлана вернулась в Киев, где заняла место переводчика на строительной площадке мостостроительной компании Dortmunder Brückenbau AG, которая занималась строительством моста через Днепр. Больше всего на свете Светлана хотела учиться. Ей была обещана Гумбольдтская стипендия в Германии, если она проработает год в немецком учреждении. В 1943 году после Сталинградской битвы деятельность строительной компании в Киеве была прекращена. В начале октября вместе с работниками завода и его оборудованием их с матерью вывезли в Германию в качестве трудовой силы. В Дортмунде они жили полгода в лагере для остарбайтеров "Punderweg 186".

Девушка с хорошим знанием немецкого языка привлекла там внимание гестапо. Её вызывали несколько раз на допрос. Секретарь Дортмундского завода сообщила эту тревожную весть графу Керссенброку и господину фон цур Мюлену. Мать с дочерью вызвали в Берлин в министерство оккупированных восточных территорий. Там ожидал их служащий министерства Константин Стамати. Он был поражён их положением в лагере. Он помог Светлане с матерью получить паспорта для иностранцев. Светлану как казачку по национальности включили в список лиц для сдачи в Берлине экзамена на одарённость. Экзамен девушка сдала успешно, получив стипендию Александра Гумбольдта (300 RM). Это было их с матерью спасением. Но факт, что им были выданы паспорта для иностранцев, что было большой редкостью, послужил поводом для крупного судебного разбирательства. Константин Стамати был близок к группе сопротивления генерала Канариса. Однажды ночью его забрали и отправили на Восточный фронт. Светлана скажет позже: "Он вступился за меня ради дела. Он меня даже и не знал. У него не было никакой причины подставлять себя под удар из-за меня. Я была гражданкой государства, которое вело войну с Германией. А Германия проигрывала войну, окончательно и надолго. И тут такая история. Это вызывает у меня чувство глубокого уважения к этой стране. И я счастлива, что имею возможность этот огромный долг перед Германией, хоть в какой-то степени оплатить". Светлана Гайер подарила Германии пять слонов, пять переводов на русский язык основных романов Достоевского "Преступление и наказание", "Идиот", "Бесы", "Подросток" и "Братья Карамазовы", тем самым приблизив немецкого читателя к правильному пониманию философско-психологических концепций Достоевского в вопросах человеческой морали и сущности. По словам Светланы, им с матерью везде встречались хорошие люди, которые вовремя помогали. Как будто Ангел-хранитель оберегал их – по-другому она не могла объяснить причину того, как им удалось выжить в условиях войны в Германии.

Первые годы жизни во Фрайбурге. Светлана Гайер – педаг

По совету друзей они в марте 1944 уехали на юг страны в город Фрайбург. Там Светлана начала обучение во Фрайбургском университете таким наукам, как литературоведение и сравнительное языкознание.

Во Фрайбурге Светлана с матерью жили некоторое время в маленьком отеле Розенэк у Коломбия парка. Потом переехали на окраину города в район Günterstal / Гюнтерсталь. Там полгода, с марта по декабрь 1944, проживали по улице Ребхагвег, 26 / Rebhagweg 26. Из того давнего прошлого Светланы известно, что осенью 1944 года они переехали в мансарду к Марии-Терес Технау (Кубфельзенулица, 63 / Kubfelsenstrasse 63). В то время Светлана познакомилась с мужем, немецким музыкантом-скрипачом Кристмутом Гайером. В 1945 году вышла за него замуж и родила двоих детей: дочь Михаелу – 9 мая 1946 году и сына Йоганнеса – 3 мая 1949 года. В 1950 году семья переехала в дом по улице Ройтерулица, 15 / Reuterstrasse 15. С мужем Светлана Гайер рассталась в июле 1964 года. После развода она переезжает с матерью и детьми в дом по улице Шауинсланд, 99а / Schauinsland 99a. Мать оказала ей большую помощь в воспитании детей.

Шли годы. Проживая всё это время во Фрайбурге, Светлана Гайер получила высшее образование. Оглядываясь назад, она хорошо осознавала, что причиной её успешной интеграции на новой родине стало знание в совершенстве немецкого языка, который стал для неё опорой, защитой и козырной картой. По её словам, у неё никогда не было ностальгии по родным местам, но Россия всегда была в ней. Она всегда знала, что находится не совсем здесь, а где-то ещё... ("Die Leute fragen da immer wieder, haben sie nicht Heimweh? Ich geniere mich entsetzlich, aber ich habe kein Heimweh. Das ist sicherlich ein moralisches Manko. Ich weiß immer, dass ich nicht ganz da bin, also, dass ich wo bin. Verstehen Sie? Ich gehe nich ganz in meiner Umgebung auf. Ich weiß fast immer, dass ich wo bin. / Люди спрашивают меня постоянно, испытываю ли я ностальгию по родине? Я чувствую себя разочарованной, но у меня нет ностальгии. Да, это, конечно, вопрос морали. Я знаю всегда, что я не совсем здесь, что я где-то нахожусь. Вы понимаете? Я не совсем открываюсь в моём окружении. Я знаю всегда, что я ещё где-то"). С 1963 по 2006 годы она преподаёт русский язык в университете Карлсруэ, большом индустриальном городе земли Баден-Вюртемберг. С 1979 по 1983 годы читает лекции в университете Виттен-Хердеке / Witten-Herdecke. Много лет преподаёт русский язык на факультете славистики Фрайбургского университета имени Альберта-Людвига. Работая во Фрайбурге в гимназии Кеплера, Светлана Гайер делает всё, чтобы русский язык был введён там одним из обязательных иностранных языков. Кроме того она в течение нескольких десятилетий, начиная с 1983 года, курирует преподавание русского языка в Вальдорфских школах Западной и 25 лет Восточной Германии. Известно, что в университете Фрайбурга Светлана Гайер не только читала лекции, но и создала для студентов русский театр. В то время было мало русскоязычной публики. Она случайно узнала, что в Дорндорфе, относящемся к городу Ульм в Баварии, организовано место встречи для эмигрантов трёх поколений. Благодаря её стараниям, студенческий театр выступил там с постановкой по пьесе А.П. Чехова. Может быть, до конца ещё этого не осознавая, Светлана Гайер через преподавание языка передавала следующим поколениям своё понимание общезначимости литературы в межнациональном масштабе.

Учитель и переводчик, по её словам, это родственные профессии, так как одна продолжает другую, другая даёт пищу для ума и сердца, обогащает знаниями, подпитывает жизненной энергией весь организм. Если бы её спросили: Какой из этих видов деятельности для неё важнее? – она не смогла бы дать прямого ответа. Педагогическая деятельность была для неё также наставнической. Она общалась со студентами, и это давало силу её таланту переводчика. Положительные эмоции, изучение жизни через пребывание в ней, общение с молодыми людьми о литературе, искусстве, воспитание в их душах трепетного отношения к литературе и творчеству – вот основа её души, которая жила миром языка и литературы.

Светлана Гайер – переводчик

Спустя годы, Светлана Гайер осознала, что главный стержень её призвания – это переводческая деятельность. И только тогда, когда вышла на пенсию, она посвятила себя полностью любимому делу. Занятие переводами с русского на немецкий стало для неё главным делом, приносящим радость и наслаждение.

Постижение тайн обеих культур, русской и немецкой, глубокое их изучение, попытка найти духовные связи между двумя культурами – стало для неё основой переводов. После многолетней работы в этом направлении она была убеждена, что курс "Учиться переводу" бессмыслен, если нет чутья к слову. Её всегда интересовало отношение языков друг к другу. В этом она видела смысл своей работы как переводчика. Светлана Гайер не была профессиональным переводчиком, но старалась им быть. Ею выработана своя система перевода, в которой она опиралась на помощь друзей, таких же, как и она, фанатиков в вопросах литературы. Светлана Гайер часто приводила в пример слова: "Die Sprachen sind die Arbeit des Geistes / Языки – это работа духов". Первым своим переводом из классической литературы она назвала произведение Леонида Андреева из журнала "Золотое руно". Девушке было тогда 21 год. Для неё это была проба переводческого пера. В 1957-ом году появились первые публикации переводов. В то время в доме не было пишущей машинки, и один из её знакомых, Gottfried Martin Daiber / Готфрид Мартин Даибер, предложил помочь. Примерно через месяц она узнала о том, что её переводы переданы издателю Ernesto Grassi / Ернесто Граси, который начал издание "Rowohlts Klassiker". Позже именно этот издатель предложил ей заняться переводами Достоевского и опубликовал книги Достоевского в новом переводе, запланировав издание всех произведений Достоевского в её переводе.

О своей методике перевода Светлана Гайер рассказывает так: сначала читает текст. Потом решает – хочет она его переводить или нет... Затем откладывает в сторону, и в какой-то момент у неё появляется потребность перечитать текст. Читает его вдоль и поперёк, то есть перечитывает много раз, пока он не отложится в памяти. Через определённое время, когда мозг рождает первые строки, она приглашает к себе подругу, которая записывает перевод под диктовку. Через несколько недель текст перечитывается, в него вносятся изменения. Затем она приглашает старого приятеля, и они вместе делают ещё одну корректуру, после которой текст перепечатывается. Виктору Горну, профессору, доктору филологических наук, редактору газеты "Neue Zeiten – Freiburg", Светлана Гайер рассказала об этом так: "У меня нет никогда заказчика, иначе бы не смогла работать. У меня никогда нет сроков, этим я отличаюсь от моих коллег. Как я работаю? Я сначала учу наизусть. Почему я диктую? Потому что боюсь собственной строчки. Например, "Август четырнадцатого" А. Солженицына я должна была писать сама, потому что там всё время надо было смотреть материалы – карты, сводки, архивы. Научно-исследовательский институт снабдил меня картами, материалами. Я там выучила даже, какое бельё было у солдат, какое у русских офицеров времён первой мировой войны... Это я должна была писать сама. Я пишу предложение, оно мне не нравится, начинаю исправлять, я сижу четыре часа – у меня четыре страницы. Вообще, Солженицына я взяла больше из спортивного интереса, потому что не женская это книга. А когда я диктую, я как бы пуповину перерезаю, я этого не вижу. А когда рукопись пролежит 3-4 недели, и я её начинаю корректировать, тогда больше остаётся. Когда сам пишешь, то видишь больше уродливости. Перо спотыкается о каждое слово. Да, для Достоевского это очень важно, потому что романы Достоевского говорённые, а не писанные. Это очень удачно, что он соответствует моему стилю...".

Переводить произведения Достоевского Светлана Гайер начала в 65 лет. Своими переводами его романов она поставила новые масштабы изучения творчества писателя и понимания его личности и мыслей, выраженных в словах героев. Так, по её словам, когда в Вене в 2007-ом году проходили дни Эриха Фрида "Литература и её переводчики", она совершила для себя открытие, заключающееся в том, что переводчик переводит постоянно в границах своей биографии, времени и места, где и когда он живёт. Он не может эту границу перешагнуть. Личность переводчика в этом процессе играет важную роль, как и различие между языками.

Светлана Гайер всегда была очень требовательна к себе, говорила, что переводить для неё – это значит – жить: "Ich glaube, ich fühle mich einfach als mich selber. Ich lebe gern. Ich atme gern. Und übersetzen ist eine Form zu atmen / Я думаю, я просто чувствую себя собой. Я живу охотно. Я дышу с радостью. Переводить – это одна из форм – дышать".

Вопросы, связанные со страной рождения, болезненно воспринимались её разумом и сердцем. Казалось бы, что годы проживания вне России могли бы привести к тому, что однажды она бы не стала отвечать на них, считая себя только гражданином одной страны. Но такого не произошло. Мы все родом из детства, не устаю и я повторять слова где-то когда-то услышанные. Земля рождения притягивает своим, только ей присущим запахом. Не обошло это чувство и Светлану Гайер. "Родина во мне", – сказала она в одном из интервью. Родная страна всегда присутствовала в её снах, в выборе произведений для переводов на немецкий, в общении со студентами и соотечественниками на русском языке, в мыслях о том, стала ли Германия для неё родиной.

"Если бы я не была русской, я должна была бы захотеть стать русской. Вещи цепляются за меня на очень короткое время. Разве это не чудесно? Если бы немцы могли всё это постичь! Это означает, что русский человек свободен. Большинство русских бедные, у них ничего нет, я не хочу жить в России с моей семьей, поскольку это мучительно тяжело. И все-таки эти бедные русские во много раз свободнее немцев. И это укоренено в языке. Язык – это человек. Он ведь не что-то выражает, язык – это и есть человек. Язык формирует мышление. Тем не менее, по прошествии семидесятилетнего проживания в Германии я осталась русской, поскольку сформирована этим языком. Я очень счастлива, что так сформирована, и у меня еще впереди очень много дел».

В первый раз после 1943 года она посетила Россию в 1998 году, совершив поездку в Санкт-Петербург. А потом в 2008-ом году по инициативе режиссёра-сценариста Вадима Ендрейко в сопровождении внучки Анны Гётте побывала там снова. Поездка была связана с созданием документального фильма о ней. Конечно же, они посетили тогда прежде всего дом на улице Никольско-Ботаническая, 10/1, в котором до 1941 года проживала семья Светланы Ивановой. Он сохранился, изменился только его цвет. Из соседей никто ничего не знал, не помнил ни о людях, когда-то проживавших в их доме, ни о событиях тех лет. Одноклассников Светланы Михайловны разбросало по свету, а их родители умерли. "Я всё время думала, – отвечала Светлана Гайер, когда её позже спрашивали об увиденном на родине, – что нужно Бога благодарить… что меня не остановили, не подошли, как водится, двое военных, и не сказали: "Следуйте за нами!" По её просьбе побывали и на даче, купленной отцом на Государственную премию Украинской республики, которую тот получил в своё время за заслуги перед Родиной. Дача сохранилась, но земля, на которой она стоит, по словам Светланы Гайер, заражена после Чернобыля. "Я ходила в дирекцию дачного кооператива, бряцала орденами, но не помогло, я хотела иметь там кусочек родины для внуков и правнуков".

Прошлое осталось в прошлом, а жизнь продолжалась. В 2008-ом году в Любеке на фестивале русской литературы и музыкальной культуры Шлезвиг-Гольштейне она выступила с докладом "Жизнь и есть перевод". Полтора часа держала зал в состоянии напряжённого думания, так как, делясь своим опытом переводчика, каждым словом пробуждала у слушателей ответные размышления, похожие на эхо в пространстве мысли. Галина Хотинская, литературовед и культуролог, автор книги о Светлане Гайер "След кометы", так вспоминает о её выступлении: "Лекция походила на проповедь о Достоевском и на некое библейское повествование об ответственности переводчика перед Словом и Творцом. Без бумажки, на безупречном немецком, с великолепной дикцией, в строго научной и в то же время доступной для широкого слушателя форме, Светлана Гайер произнесла вдохновенный текст. Ясные, как кристаллы, отточенные литературно-философские формулировки, падали, как семена, в душу. Феноменальная память, фантастическая эрудиция в соединении с «классическими» немецким и русским, на которые она свободно переходила, как бы моментально сканируя внутреннюю смысловую структуру текста, незабываемы".

Личность Светланы Гайер, как и её мысли и чувства, переданные через уникальные творческие переводы, продолжают свой путь и в работах о ней. Поражает глубиной мысли интервью со Светланой Гайер профессора, доктора филологических наук, писателя Виктора Горна. На его вопрос: "Поразительно, но такое ощущение, что творчество Достоевского стало в начале века ещё актуальнее. На Ваш взгляд, какие вопросы Достоевского высветил ХХI век?" – Светлана Гайер ответила: "Топор, кровь, смерть как средства обновления мира. Отрицание выработанных историей человечества морально-этических норм, всеобщее разрушение, как в крайне нигилистической программе нечаевцев в "Бесах", с одной стороны. И что же сегодня вышло на вселенский простор – террор. Не рушится ли мысль Достоевского о "красоте, которая должна спасти мир", о той же "всечеловечности", о "слезе ребёнка"? У Достоевского многое автобиографично. Он потерял детей, они умерли от унаследованной болезни. Всё можно объяснить и логически как бы упростить. Каждое явление, которое человек воспринимает, есть следствие чего-то. Единственное явление, в котором следственности нет, это страдание ребёнка. Это объяснить нельзя, это тот момент, когда можно спросить о высшей целесообразности или о добре во всём божеском творении. Человечество – это понятие отвлечённое, абстрактное. А Достоевский упирается в человека. Таким образом, на меня и на Вас приходится огромная нагрузка, мы должны измениться, и только тогда, может быть, случится что-то в человечестве. Вот спорный вопрос – изменился ли Раскольников или нет? Достоевский элегантно увиливает, мол, это дело следующего романа".

Когда Светлану Михайловну спрашивали, какое различие она видит между нацистским и сталинистским режимами, она отвечает: «В общем они сравнимы. И если я начну описывать, как выглядел мой папа, когда вышел из застенков НКВД, то фото узников концлагерей будут убедительным сравнением... Я считаю: убийцы и есть убийцы, независимо от идеи. И это как раз то, чего не хотят до конца осмыслить и додумать некоторые люди. Нет такой высокой цели, ради которой можно было бы оправдать неправедный путь. Прочтите Достоевского, и вы поймёте, это очень старые вопросы..."

Думаю, что ответы Светланы Гайер заставят многих читателей её переводов задуматься над словами и действиями героев Достоевского. Неслучайно она называет переводы романов Достоевского "слонами". В числе последних её работ был роман "Игрок". Его перевод она закончила в 2009 году. Благодаря режиссёру Вадиму Ендрейко, уроженца Бремена, проживающего в Швейцарии, "слоновья" метафора вышла даже на экран. В 2009 году он сдал в прокат документальный фильм о переводчице Светлане Гайер, назвав его "Женщина с пятью слонами". Этот фильм занял первое место на фестивалях документальных фильмов в Швейцарии и Германии.

Светлана Гайер умерла во Фрайбурге 7 ноября 2010 года, в своём старом доме, который не являлся её собственностью. Литературная общественность города предприняла попытку сохранить его в качестве Музея переводчику Светлане Гайер, но идея не была поддержана управленческими структурами города.

* * *

Время летит беспощадно быстро. Уже прошло девять лет с того дня, как ушла из жизни Светлана Гайер – удивительная женщина и один из наиболее талантливых и точных переводчиков русской литературы на немецкий язык. Её переводы Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, A. Синявского, А. Белого, М. Булгакова, А Платонова, А. Солженицына, Л. Чуковской, В. Войновича, Е. Гинзбург, В. Катаева, (всего 45 имён писателей) известны далеко за пределами Германии.

За мастерство перевода Светлана Михайловна Гайер награждена в 1991-ом году Большой почётной медалью Фридерикиана Карлсруэ, в 1994 году – полугодовой стипендией Министерства Баден-Вюртемберг от фонда "Семья, женщина, образование и искусство". Гениальный перевод романа Ф.М. Достоевского "Преступление и наказание" стал сенсацией для немецкой общественности. А после того как в 1994-ом году в Цюрихе издательство "Aммaн" выпустило романы "Преступление и наказание", "Идиот", "Бесы", Германия читает Фёдора Михайловича Достоевского в переводах Светланы Гайер. С этого времени многолетний титанический труд переводчицы получил мировое признание. И последовали другие, давно заслуженные награды: в 1994 году Егги-Премия (Jauggi-Preis der Basler Buchhandlung), в 1995 – премия Рейнольда Шнайдера города Фрайбург, в 1998 году вручены премия "Золотой совы" от Сократовского общества города Манхейм и медаль за особые заслуги города Карлсруэ, в 2001 году – Вильгельма Мертона премия Гонтарда и Металлбанка Франкфурт на Майне, в 2003 году – почётная медаль немецкой земли Баден-Вюртемберг. В 2007 году Светлане Гайер присуждено звание Почётного профессора, Почетного доктора философско-исторического факультета города Базеля и Почетного доктора Фрайбургского университета, Почетного члена общества Достоевского. В этом же 2007 году за перевод романа Достоевского "Подросток" ("Der grüne Junge") Светлана Гайер награждена премией книжной ярмарки в Лейпциге. В 2012 году улица во Фрайбурге, где Светлана Гайер прожила основную часть своей жизни, названа её именем.

В моей памяти живут слова Светланы Михайловны: "Если Вы даже сейчас, попрощавшись со мной, уедете домой, все равно на вас останется несмываемый отпечаток этой встречи. При каждой встрече что-то переходит на другого человека. И такие гиганты, как Достоевский, не проходят мимо нас, и если прикоснуться к ним и читать их, они останутся на долгое время". На долгое время со мной осталась встреча со Светланой Гайер. Светлая память о ней, её слова и мысли продолжают жить в сердцах родных и близких, учеников и литературной общественности не только Германии, но и других стран мира.

Июнь, 2019