Нелли Косско
Свежий глоток свободы
Как бы то ни было, но я забыла дорогу в университет и ни разу об этом не пожалела, тем более, что у меня уже было высшее образование, правда, советское. Но, узнав о моем решении, шеф заверил меня, что для работы в русской редакции «Немецкой волны» оно важнее немецкого, и принял на постоянную работу.
Хотя нет, неправда, жалела я об одном: пришлось отказаться от семинаров по русистике, которые я продолжала посещать выборочно, но уже как вольнослушатель. Кому-то может показаться странным, но именно здесь, за рубежом Страны Советов, я, гуманитарий, человек с высшим (советским филологическим) образованием, смогла, наконец, по-настоящему ознакомиться с русской литературой – с подцензурной, которая нам в СССР была недоступна, с зарубежной, с произведениями САМИЗДАТА и ТАМИЗДАТА. При всей своей загруженности я умудрялась очень много, невероятно много читать, пытаясь наверстать упущенное. Казалось, этот голод по свежему глотку свободы мне никогда не утолить. А тамиздат, т.е. русская литература и публицистика на Западе, развивался стремительно, только успевай читать: как грибы после дождя, появлялись новые журналы − «Континент», «Грани», «Синтаксис» в Париже, «Время и мы» в Израиле. С новыми громкими именами инакомыслящих – В.Максимова, В.Некрасова, Г.Владимова, В.Войновича, А.Синявского, А.Галича, В.Аксенова, С.Довлатова и многих других к нам хлынули и их произведения, которыми мы зачитывались. А уж увидеть прославленных авторов воочию, побеседовать с ними и взять интервью вообще было чудом.
В 1980 г. «Немецкая волна» переехала в новое здание на окраине Кёльна: две высотные башни, 33 этажа, бесшумные скоростные лифты, оборудованные по последнему слову техники студии звукозаписи. С 22-го этажа, где в просторных кабинетах с новой современной мебелью разместилась наша редакция, открывалась завораживающая панорама Кёльна, крупнейшей рейнской метрополии с ее всемирно известным собором - аж дух захватывало! Можно было бесконечно любоваться этим необычным видом, но времени на это не оставалось – как и прежде, работы у нас было выше крыши.
Теперь «Немецкая волна» полностью соответствует моему представлению о влиятельной западной радиостанции, оплоте демократии, свободы, об инстанции, стоящей на страже прав человека и даже… как о «центре подрывной деятельности против СССР» – да и пусть их! Так называемые «подрывники и диверсанты» были самыми обычными рядовыми гражданами, выполнявшими свои прямые обязанности – работу по заказу работодателя. Когда я позволяла себе критические замечания, предлагая что-то изменить или улучшить в передачах, коллеги меня не понимали: болеть за программу − что за чушь! Наше мнение вообще не в счет − не наша это забота, на то есть начальство! Они просто работали − доброкачественно и на совесть. На все мои потуги у них был один ответ, точнее вопрос: тебе что, больше всех надо?
«Обыкновенные» чудеса
Начальству эти мои «советские штучки» поначалу тоже были не по душе, но когда я разобрала кучу бесхозных писем радиослушателей и сделала по ним передачу, у меня появилась постоянная рубрика «Почтовый ящик 100144», которая с годами превратилась в задушевный разговор с друзьями. Первая победа!
За ней последовала другая: я «прибрала к рукам» передачу «Как мы живем». Здесь все было сложнее: делали ее, вернее, писали, немецкие редакторы, для которых всё, что происходило вокруг, было обычным, будничным делом. Я же просто отказывалась понимать, как можно жить в сказке и не замечать этого? Да еще постараться подойти в типично западной манере, критически к материалу, делая упор на недостатки? Когда в очередной раз в получасовой передаче долго и нудно пытались рассказать о логарифмической линейке и о том, как ею пользоваться (?!), о базаре пряностей в центре Бонна и об атмосфере в кельнской пивной, у меня лопнуло терпение, и я пошла к начальству.
− Опять вам что-то не нравится? − господин К. раздражен, того и гляди взорвется. − И что же на этот раз?
Я коротко излагаю суть дела и напоминаю, что не этого от нас ждут слушатели в Советском Союзе, что есть гораздо более важные и интересные аспекты нашей жизни, о которых следует рассказывать, что…
Я не успеваю закончить свою мысль, как господин К. гневно перебивает меня:
− Госпожа Косско, вы забываетесь! Не кажется ли вам, что вы суетесь не в свои дела?!
- Но я просто хотела, как лучше…
- В а м (он голосом особо выделил это слово) не надо ничего хотеть! Запомните одно: программу делаем мы, немцы…
Услышать такое в стенах «Немецкой волны», которая для меня и миллионов советских людей была истиной в последней инстанции, защитницей униженных и угнетенных, было настолько кощунственно, что я только и смогла прошептать побелевшими губами:
- А я, простите, кто по-вашему?!
Стряхнув оторопь и немного придя в себя, я молча кладу на стол свой немецкий паспорт и подготовленную накануне рукопись о сервисе в Германии.
Сейчас эта тема может показаться странной, а в те годы для человека из «дебрей» дефицита узнать, что бывают на свете и достойные условия жизни, было не менее важно, чем услышать новые политические прокламации.
В самом начале нашей «германской» жизни с нами приключился такой эпизод: на перекрестке у светофора к нашей машине подбежали две милые девушки в национальных костюмах с корзиночками фиалок в руках. Достав из них по букетику, девушки протянули по одному мне и мужу с приглашением посетить мебельный магазин «Пантель». Тот, кто когда-то жил в «раю рабочих и крестьян» и по несколько лет стоял в очереди за шкафом или ковром, поймет бурю чувств, овладевших нами, но... не мои новые коллеги в редакции:
− Ну, ты наивная! Это же реклама! Тебя этими цветочками просто хотели заманить в магазин и навязать мебель!
Нет, не способны местные немцы оценить все прелести «развитого капитализма», возможно, потому что это для них в порядке вещей, а, может быть, потому что не вкусили прелестей «развитого социализма». Но как бы то ни было, такие эпизоды случались и еще сейчас случаются со мной с завидным постоянством − и слава Богу. Вот об этом и многих других «обыкновенных» чудесах я хотела рассказывать.
После памятного разговора с господином К. мне благосклонно разрешили делать эти передачи, не снизив при этом норму переводов и звукозаписей, т.е. новая передача шла как бы «в нагрузку». Обо многом я успела рассказать за годы своей работы на «Немецкой волне»: об удивительной возможности совершать покупки, сидя дома на диване, о посылторгах, доверии к человеку, специфических, сугубо немецких отношениях между людьми, социальных квартирах и строительстве частных домов, системе школьного и высшего образования, средствах массовой информации, политических и гражданских свободах, о партиях – тем, интересных и интригующих, была тьма, они попадались на каждом шагу, только собирай! И я их собирала, классифицировала, готовила радиоочерки. Со временем передача «Как мы живем» заняла достойное место в ряду популярных передач радиостанции «Немецкая волна».
Так что действительно, «вся жизнь – борьба», но главный бой, дошедший даже до верхних этажей тогдашней столицы Бонна, ждал меня впереди: мои многолетние усилия по созданию передачи для немцев в СССР чуть было не закончились роковым для меня образом, если бы неожиданно интендантом «Немецкой волны» не выбрали известного политика и журналиста Конрада Алерса, занимавшего при Вилли Брандте пост руководителя ведомства печати и информации федерального канцлера.