Владимир Шнайдер

Мать, увидев на пороге сына, тихонько ахнула, припала к его груди и беззвучно расплакалась. Видимо, почувствовав, что в прихожей гости, из кухни выглянул отец. Неожиданное появление сына ввело его в оцепенение. Потом он подхватился, подхромал к сыну и сбоку обнял его. По гладко выбритым щекам старика текли слезинки. Он их быстро смахнул.

- Ну, мать, – слегка дребезжащим от волнения голосом заговорил он, - чего сына у порога-то держишь, веди в комнату-то.

- И то верно, – спохватилась мать и, вытерев сухонькими руками мокрые от слёз глаза, отступила от Дубова, давая ему разуться и раздеться.

Пока мать суетливо накрывала на стол, Дубов так же, как и дома, обошёл квартиру. Отец не отставал ни на шаг. Дубов отметил – с того момента, когда он был в этой квартире в последний раз, ничего не изменилась. Та же обстановка и так же расставлена. Время как бы миновало квартиру родителей. Вот только сами они сдали. И здорово. Особенно отец. Им по шестьдесят три, а выглядят на десяток лет старее. И в этом его, Дубова, большая доля вины.

- Что у тебя с ногой-то? – спросил Дубов.

- А! – отмахнулся отец, - мелочь… по зиме ещё хряснулся на улице неловко, зашиб колено.

- И что?

- Да бог её знает… То ничего, то вдруг разболится. Пройдет.

Мать пригласила к столу. Отец, садясь за стол, вдруг спохватился.

- Ах! Мать, а самое главное-то забыли!

- Так неси, чего ахать-то.

Отец ушел в зал и через пару минут выставил на стол бутылку с зелёненькой этикеткой.

- Вот, – гордо объявил он, – специально для такого случая берёг.

- Что это за новая марка? – Дубов без интереса, чтоб только подыграть родителю, рассмотрел этикетку.

- «Андроповка»! – гордо пояснил отец.

- Слышал, слышал… хвалят её. Сам-то пробовал? – спросил отца.

- И не один раз, – ответила за отца мать. – Прошлый год так напробовался, что на лавочке у подъезда уснул.

- Э-эх! – укоризненно покачал головой отец. – И не стыдно тебе на старости лет становиться ябедой?

Выпили за возвращение. Шесть с небольшим лет Дубов не пил спиртного – забыл его вкус. От опрокинутой залпом стопки внутри зажгло, по телу стало расплываться расслабляющее тепло. Захотелось есть. Выхлебав чашку борща, Дубов попросил добавки.

- Давай по второй? – предложил отец.

- Ну, что ты торопишься, как в последний раз! – заворчала на него мать. – Пусть сначала поест, а то ить вон… дошёл-то как: кожа да кости.

- А что? – наигранно, возмутился отец. – Я не даю ему есть? Под водочку-то оно наоборот, больше умнётся, – и протянул к Дубову стопку для чоканья. – Ну, давай, будем.

Выпили. На душе полегчало, в мыслях посветлело. Мрак переживаний как бы чуток развеялся, отодвинулся. И вдруг навалилась такая усталость, так потянуло в сон, что он едва не заснул за столом. Родители, завидев это, подхватились и под руки увели его в комнату.

- Плохо тебе, сынок? – заволновалась мать.

- Да подь ты! – пристрожился на неё отец. – Расслабился мужик, а она уж и затряслась, закудахтала!

- Ну-к… кто его знает… может после казённых-то харчей из-за водки и заплохело.

Едва коснувшись подушки, Дубов заснул провальным сном. А когда открыл глаза, то было ощущение, что не прошло и пяти минут, как прилёг. А на самом деле проспал он долго – стрелки часов показывали начало четвёртого часа дня.

«Ого! – удивился Дубов, - горазд же я дрыхнуть».

Некоторое время он продолжал лежать, не шевелясь, прислушиваясь к себе и с удовольствием отмечая: усталость прошла, голова ясная и на душе легче.

В квартире тихо и покойно. Хорошо. Кажется, что даже воздух пропитан покоем и благодатью. Сомкнув веки, Дубов улыбнулся. Неохотно покинув кровать, он вышел в зал. Отец спал на диване, лицом к спинке. Мать сидела у окна на кухне. Облокотившись на подоконник и подперев голову рукой, она как бы смотрела на улицу, а на самом деле была в самой глубине своих, судя по выражению лица, нерадостных дум. Дубову не составило труда догадаться, что причиной тревожных дум матери является он, их единственный ребёнок. От этой догадки на душе запасмурнело. Непроизвольный вздох сына выдернул мать из дум.

- Отдохнул? – спросила она вставая.

Дубов кивнул.

- А я вот котлетки нажарила, пока ты спал, да толчёнку сделала. Садись, поешь.

Пока Дубов приводил себя в порядок после сна, мать накрыла стол.

- Отца-то разбудить?

- Тс-с! – запротестовала мать. – Пускай спит. Он ещё ведь пару стопок пропустил, когда ты уснул. Подними его сейчас, опять за бутылкой побежит. Пускай спит.

К концу обеда Дубов снова был как на иголках. Мысли об измене Светланы, вопросы: как быть, что делать? – вновь зароились в голове и задёргали душу.

- Дома-то как? – спросила мать, дождавшись, когда сын закончит есть.

- А что дома? Дома, слава богу, всё хорошо, – ответил Дубов, не глядя на мать.

Тяжело вздохнув, мать принялась убирать со стола посуду. Дубов, чтобы избежать продолжения неприятного разговора, встал и хотел уйти в комнату, побыть там пару минут и домой собираться. Но мать начала разговор, прежде чем он успел выйти из кухни.

- Оно, конечно, в жизни всякое бывает… люди не святые, всяк человек оступиться может. А к тому ещё и злых языков вокруг полно…

- Ты к чему это, мам?

Мать внимательно посмотрела на сына.

- Да к тому, что дома-то тебя долго не было, про Свету могут такого наплести, что ум за разум зайдёт… Не допускай молву до ушей.

Домой Дубов рассчитывал вернуться перед самым приходом Светланы. По пути зашёл в гастроном, прикупил кое-что из продуктов, хотел сделать праздничный ужин. Ведь его возвращение они так и не отметили, вот сегодня и отметят. Но к его немалому удивлению, Светлана уже была дома. И, как сразу заметил Дубов, очень не в духе.

На звук открывшейся двери она выглянула из зала, посмотрела, кто пришёл, и снова вернулась в зал.

Раздевшись и отнеся авоську на кухню, Дубов прошёл к жене. Светлана сидела на диване и, сузив глаза, пристально смотрела в окно. От предчувствия надвигающейся неприятности у Дубова в груди и под ложечкой появился неприятный холодок.

- На работе неприятности? – спросил он.

Светлана коротко глянула на него и снова уставилась в окно.

- С чего ты взял?

- По времени ты должна еще на работе быть. Да и вообще… что я не вижу.

Светлана зло ухмыльнулась.

- Захотела домой пораньше, и всё.

- У вас что, директор свободный режим ввёл?

Светлана повернула лицо к мужу, и взгляды их встретились. Такими злыми глаза жены Дубов видел в первый раз. Ненависть и презрение в них так и бурлили.

- Какой директор? О чём ты?.. Я уже три года, как директор участка, и мне ни у кого отпрашиваться не надо.

Казалось, вот-вот Светлана перейдёт на крик. Дубов растерялся: откуда такая злость, из-за чего?

Повернувшись в сторону Дубова всем корпусом, Светлана порывисто забросила ногу на ногу и скрестила на груди руки.

- То, что ты сам всё узнал, это даже хорошо. А то я не могла придумать, как тебе об этом сказать… Теперь, я думаю, всё встало на свои места… отдай фотографии!

«Вот оно в чём дело, – подумал Дубов и, унимая волнение, глубоко вдохнул. – Началось…»

- Ну, что молчишь-то?.. Хотя не надо, не говори… Просто верни фотографии и всё!

Неожиданный разговор. Не был Дубов к нему готов. Как удар под дых. И так-то сгруппированности в мыслях не было, а теперь и те обрывки, что были, потерялись.

- Их нет.

- Как?! – искренне удивилась Светлана, но в следующую секунду от удивления не осталось и следа. Злость и ненависть вновь зазвенели в её голосе.

- А где же они, куда ты их девал?! И вообще, кто тебе дал право брать чужие вещи!

Светлана уже кричала. Дубов почувствовал, что и его начало потряхивать. Чтобы не сорваться и не натворить глупостей, он спешно вышел на балкон. Хотел закурить, но сигареты остались в кармане плаща.

«Господи! – взмолился мысленно Дубов. – Ну, зачем, зачем ты так со мной? Ведь я уже искупил свои грехи. И ты с этим согласен, раз раньше отмеренного вывел меня на свободу. А если нет, тогда почему ты не оставил меня до звонка в зоне? Или ты специально на мучения привел меня домой? Господи… заклинаю тебя: разруби поскорее этот узел. Сил нету моих…»

И тут его как шилом ткнуло – в любую минуту домой может вернуться Коля и может увидеть родителей, выясняющих отношения. Ему это совсем ни к чему. Надо срочно успокоить Светлану. Она была в своей комнате. Уткнувшись лицом в подушку и сотрясаясь всем телом, Светлана лежала на кровати и плакала навзрыд.

Быстро принеся из кухни стан воды, Дубов склонился над супругой:

- Света, сейчас Коля придет, успокойся… Слышишь?.. Выпей воды.

Реакции никакой.

- Хватит истерику закатывать! Подумай о сыне!

Окрик подействовал, и Светлана стала затихать.

- Попей воды и умойся, – уже спокойнее, с заботой в голосе попросил Дубов.

Светлана встала и, отворачивая раскрасневшееся лицо, прошла в ванную комнату.

Дубов отнёс воду обратно на кухню, взял сигареты и вышел на балкон. Погода разведрилась – с почти безоблачного неба светило солнце. И ветра нет. Даже лёгкого дуновенья.

Праздничного ужина, как загадывал Дубов, не получилось. Светлана не встала накормить сына – сказалась больной.

- Что с тобой? – с тревогой спросил Коля, заглянув в комнату родителей.

- Голова болит, - не оборачиваясь, ответила Светлана.

- Давление?

- Наверное.

- Таблетки выпила?

- Да, – и желая пресечь дальнейшие расспросы, сменила тему: Вы там сами с отцом ужин сготовьте, а я уж вставать не буду.

- Конечно, мам, о чём ты. Отдыхай.

Целый вечер Дубов пытался собраться с мыслями и проанализировать сложившуюся в отношениях ситуацию. Ничего не получалось. Произошедшее в голове не укладывалось. После той дикой сцены, в которой Светлана проявила неожиданную к нему ненависть, он понимал, что о продолжении семейных отношений речи быть не может. Душе хотелось верить, что это дитё истеричной женской натуры, а не искренняя вспышка ненависти.

«Нет, - размышлял Дубов, - не может это быть от души. Если б это от души, она возненавидела бы меня ещё до тюрьмы, и тогда было за что. А сейчас, когда всё плохое позади, пережито и есть возможность создать хорошие отношения и счастливую новую жизнь, – за что ненавидеть? Нет… это не ненависть, а минутная женская слабость. Её надо понять и простить. И потом… фотографий она хватилась, может быть, для того чтобы уничтожить. А когда поняла, что я их нашёл, впала в истерику. И эта сцена, как защита… Сам чёрт не поймёт что к чему!.. Ладно, пусть, эта вспышка случайная, а многолетняя измена как?.. Это же не разовый случай, который можно понять, как увлечение, и простить. Это же годы! Годы встреч без чувств... такого не бывает…»

Дождавшись, когда сын уйдёт спать и, пометавшись ещё некоторое время по квартире, Дубов крадучись прошёл в спальню. Всё-таки он решил поговорить со Светланой по душам, расставить точки и запятые в отношениях - без выяснений обвал не разгрести.

В комнате темно. Наощупь пройдя к кровати, Дубов присел на краешек и тут же почувствовал, как Светлана повернулась и села, отодвинувшись от него.

- Света, – тихо заговорил Дубов, – чтоб не маяться, нам надо поговорить.

- О чём?

Дубов на мгновенье растерялся.

- Как о чём? – спросил он. – Разве нам не о чём разговаривать?

Светлана тяжело и обречённо вздохнула.

- Я думаю нет… тут и так всё ясно.

- Ты говоришь так, как будто тебе всё безразлично.

- Что всё?

- Света, – Дубов начал раздражаться, - ну, что ты так… ты же прекрасно понимаешь, о чём я.

Светлана промолчала.

- Я думаю, – после недолгой паузы продолжил Дубов, но уже как-то неуверенно, – если мы с тобой поговорим обо всём хорошенько, то… сможем найти выход.

- Какой, куда? Дубов, о чём ты говоришь? Мы с тобой давно в разные двери ходим. И первый это сделал ты. Так о чём нам говорить?

- О наших отношениях, о дальнейшей жизни, о семье.

Светлана хмыкнула.

- О семье, - передразнила она Дубова. – Как громко сказано.

Дубов даже представил, как она зло ухмыльнулась при этом.

- Семьи у нас, к вашему сведению, давно нет. Она распалась задолго до того, как тебя посадили. Вернее, семья-то осталась, а вот ты из неё ушёл. Впрочем, ты всегда жил вне семьи. У тебя были свои интересы, свои дела, свои планы, свой круг общения. И на семью тебе всегда было наплевать! Как я, как дети, что у меня на душе, да и думал ли ты, что у меня душа-то есть?!

Светлана говорила быстро и горячо и при этом склонилась в сторону Дубова так, что он даже чувствовал её дыхание.

- Ну, зачем ты так, я…

- Как так? – перебила его Светлана

- Я же всегда интересовался: как дома, что…

- Интересовался? Ха! – Светлана пододвинулась ещё ближе. – Интересуются соседи, а ты, если бы считал себя членом семьи, ты бы жил ею. А если интересовался, тогда скажи: чем я занималась дома в последний год, перед тем как тебя забрали? Имею в виду выходные и вечера.

- Ну…

- Что «ну»? Не помнишь, потому что не знал! А что у меня на работе произошло в тот же год? Если точнее, то за пять месяцев до твоего суда?

Дубов действительно не помнил.

- Вот то-то и оно, член семьи! – почти выкрикнула Светлана.

В комнате воцарилась тишина. В висках Дубова мощными толчками пульсировала кровь.

«Нет, – подумал Дубов, – сегодня с ней не поговорить. Больно уж она нервная какая-то… Ладно… утро вечера мудренее».

Пожелав жене спокойной ночи, он ушёл спать в зал.

(продолжение следует)