Н. Косско
Чем закончился этот театр абсурда?
Да ничем особо примечательным, если не считать таковым выезд 66(!) лиц немецкой национальности. В последующие годы выезжало до ста и даже 150 лиц, но это был тонюсенький ручеек, грозивший вот-вот пересохнуть.
А свободный вход в посольство, спросите вы? То ли советские органы не знали, что в стране так много граждан с родственниками за границей, то ли они не предполагали, что желание покинуть советский рай будет таким массовым, - в любом случае, спохватившись, они быстро прикрыли эту лавочку.
Со временем, однако, терпение людей иссякло, и этот захиревший ручеек превратился в бурную, полноводную реку, в пучину которой с начала семидесятых бросались тысячи и тысячи немцев и евреев. Они осознанно делали шаг в пропасть, рискуя скромным благополучием, свободой, даже жизнью.
А родина не намерена выпускать своих сыновей и дочерей из цепких объятий, придумывает все новые и новые кары на их головы: мало того, что за загранпаспорт приходилось выкладывать по пятьсот рублей за душу (а с евреев сверх того брали еще четыреста рублей за выход из гражданства – итого: девятьсот рублей!), так еще в 1972 г. ввели уплату налогов за дипломы. Это, как довели власти до сведения отъезжающих, - возврат денег, потраченных государством на обучение в советском вузе. Правда, через несколько лет эта драконовая мера была отменена.
Но пока - платим. Готовы отдать всё, лишь бы вырваться, готовы «голыми, с одним носовым платком пешком уйти в Германию/Израиль». Для многих это – неподъемные суммы, но (да здравствует юмор висельников!) пытаемся шутить: в соседнем районе председатель колхоза выдвинул новаторское предложение − в целях повышения прибыльности разводить вместо свиней и крупного рогатого скота… немцев и евреев!
Ситуация евреев и немцев была одинаковой лишь на первый взгляд. На самом же деле положение этих групп населения было в корне различно: поскольку СССР не поддерживал с Израилем дипломатических отношений, все формальности еврейской эмиграции улаживались через посольство Нидерландов в Москве. Евреи спокойно могли посещать голландское посольство и получать там поддержку и помощь, в том числе финансовую, так как Израиль выделял на эти цели миллионы долларов.
Но куда важнее была моральная поддержка – Израилю и многочисленным сионистским организациям на Западе удалось мобилизовать мировую общественность, так что любой акт произвола в отношении потенциальных еврейских эмигрантов в течение нескольких часов становился достоянием общественности. Особенно важную и весомую роль в этом играла поддержка США, этой цитадели свободы и демократии – так нам, во всяком случае, тогда казалось. Знаменитая «поправка сенатора Джексона» к режиму наибольшего благоприятствования в торговле с СССР была важным инструментом в деле защиты прав советских евреев и в значительной мере повлияла на их эмиграцию, но она не оказала никакого влияния на положение немцев, у которых не было своего лобби ни на Западе вообще, ни в Германии в частности.
Бонн старательно избегал любую конфронтацию с СССР и не предпринимал никаких действий, которые могли бы квалифицироваться как «вмешательство во внутренние дела СССР» − жупел, который советское руководство применяло постоянно. Немецкая политика выбрала дипломатию и тактику уговоров и не пыталась использовать даже те немногие возможности, когда можно было «выторговать» облегчения для советских немцев. А немецкая общественность и вовсе в массе своей пребывала в неведении относительно российских немцев и проявляла полное равнодушие к судьбе бесправного и беззащитного народа, отданного на произвол советских властей. Мало интереса к нам и нашему отчаянному положению проявляли и так называемые «вражеские голоса» − западные радиостанции. В их многоголосом хоре, обличавшем нарушение прав человека в СССР и требовавшем предоставления евреям права на свободный выезд, крайне редко звучали голоса в защиту российских немцев. Так на Западе возникло и укрепилось мнение, будто в СССР ущемлялись только права евреев и, в лучшем случае, крымских татар, но не других народов.
Немцы разочарованы, понимая, что их в очередной раз предали и бросили на произвол судьбы, но они продолжают надеяться, уповая на торжество справедливости. Ведь была же еще «Немецкая волна», их родная «Волна», которую они вечер за вечером слушали, ловя каждое слово через вой гебистских глушилок в надежде на поддержку, помощь или хотя бы сочувствие. Но – нет! А ведь на Запад через корреспондентов и дипломатов отправлялись десятки отчаянных призывов о помощи, петиций, списков желавших выехать, собранные, несмотря на угрозы, расправы и аресты.
Но… всё хорошо, что хорошо кончается: не прошло и двадцати лет, как я, пробыв под конец в «отказниках» около трех лет, после оскорблений и унижений, публичного обсуждения и осуждения, изощренной травли, изоляции от общества и запрета на профессию, оказалась наконец в Германии (все эти перипетии я описала в своей книге «Wo ist das Land...»; на русском: «Судьбы нетканое полотно»).
И что же? Не верьте россказням, будто нас, переселенцев семидесятых-восьмидесятых годов, встречали с цветами, что мы были обласканы и путь наш был усыпан розами! Были и шипы, и нам, как и вам, были уготованы свои тернии.
Эпизоды из прошлой жизни
Для того, чтобы в ОВИРе вообще приняли ходатайство о выезде, надо было предоставить характеристику с места работы – зачем и для кого, никто в толк взять не мог. Гадали: то ли будут выпускать лишь с хорошей характеристикой, то ли с плохой, чтобы избавиться от балласта? В любом случае она была нужна, а все вопросы «почему да как» оставались без ответа. Выдаче характеристики предшествовало, как привило, обсуждение личности заявителя и, соответственно, осуждение «предательского поступка». Особенно лютовали, когда речь шла о специалистах с высшим образованием, обсуждения в таких случаях превращались в своего рода показательные процессы. Но бывало, что «пробирали» и простых рабочих…
Как-то, еще в 1975 г., мне прислали копию «Протокола общего собрания рабочих, инженерно-технических работников, водителей и трактористов АТКа Новоаненского КСО Молдавской ССР» со следующей повесткой дня: разбор заявления тов. Э. о выезде в ФРГ.
Всё, как положено: и председатель, и секретарь собрания, и ура-патриотические выступления с осуждениями (типа: предатель, изменник родины, мы его выучили, учим его детей, он пользуется всеми благами нашей страны и т.д.). Но как все-таки здесь очевидно, что люди поют с чужого голоса: «...Тов. Э. бросает свою родину и едет в страну капитализма, где всё продается и покупается, в страну, которая навязала всему миру войну. Да если он едет, то пусть катится на все четыре стороны!»
Столь же беспомощно звучали и выступления других собравшихся. Но ничего нового в этом нет, скажете вы. Не спешите: как в хорошем рассказе, здесь интересен финал, а именно: постановление, принятое собранием.
ОБЩЕЕ СОБРАНИЕ АТКа ПОСТАНОВЛЯЕТ:
Разрешить выезд тов. Э. в ФРГ. Производственную характеристику утвердить.
Голосовали: за – пятьдесят человек; против − девять человек; воздержались – десять человек. Всё, как положено! Но полномочия превысили, «разрешив тов. Э. выезд в ФРГ»! Интересно, что на это в ОВИРе сказали?!
(продолжение следует)