Н. Косско
К другим берегам
Однажды мне позвонила знакомая журналистка, с которой мы уже с десяток лет не пересекались, и попросила дать интервью для русскоязычного издания.
− И о чем говорить будем? − удивилась я.
− Ты не поверишь − о семидесятых! Я тут недавно группу наших молодых ребят повстречала, тоже интервью брала… Не помню уже, почему, но разговор зашел о нашем недавнем прошлом – в России и здесь. Оказалось, что они практически ничего не знают о нем, все воспоминания начинаются, в лучшем случае, с лихих девяностых, да и то весьма расплывчато. Я им кое-что рассказала, и обмолвилась, что есть у меня живой свидетель советской эпохи застоя, стоявший, так сказать, в гуще событий…
− Подожди-ка, это я что ли там стояла?
− Ну, конечно, − затараторила она, не обращая внимания на раздражение в моем голосе, − не я же! Взять хотя бы твою журналистскую работу или общественно-политическую деятельность... Не упрямься, давай сделаем благородное дело, вот посмотришь, читатели будут нам благодарны...Так когда к тебе приехать?
Журналистка оказалась права: после публикации нашей беседы на меня вдруг посыпались градом вопросы: а как это было тогда, в семидесятые-восьмидесятые и позднее? как вас «провожали» из СССР и встречали на старой–новой родине? Что правда, а что − вымысел, что россказни и байки, а что было на самом деле?
И я подумала: а что если и в самом деле описать хотя бы фрагментарно некоторые события тех лет, рассказать о них одним и напомнить другим, особенно тем, кого вдруг охватила ностальгия по советским временам, начисто вытеснившая из памяти преступления этой человеконенавистнической системы.
И я решилась. Это, конечно же, мои и только мои воспоминания, субъективные при всем моем стремлении сохранять объективность, но, по сути, эти факты и события может подтвердить большинство переселенцев середины и конца семидесятых годов. Итак, с чего начнем?
Первое ходатайство
В Германию мы переехали в 1975 г., хотя первое ходатайство подавали… в 1956-м! Почему такой большой интервал? Об этом мало говорили и еще меньше писали, но вопиющий факт безалаберности советских органов имел место. Попытаюсь пояснить. Для этого придется вернуться в пятидесятые годы, богатые знаменательными событиями: в 1955 г. в СССР отменили комендатуру, и немцам в СССР предоставлялась сравнительная свобода передвижения (запрет на возвращение в родные места был, например, одним из ограничений), политика разрядки напряженности привела к установлению дипломатических отношений между Германией и СССР. Канцлер ФРГ Конрад Аденауэр прибыл в Москву с визитом, в ходе которого наряду с вопросами экономического сотрудничества обсуждались вопросы возвращения в ФРГ немецких военнопленных (числом около десяти тысяч человек) и репатриации задерживаемых в СССР германских подданных – речь шла о жителях Восточной Пруссии (Калининград и окрестности) и Меммеля (литовской Клайпеды).
Что же касается украинских и причерноморских немцев, вывезенных в 1944 г. в Германию и получивших германское гражданство (так называемых «фольксдойче»), то тут советское руководство сказало свое грозное и категорическое «нет», которое всегда производило нужное для Кремля впечатление на западных лидеров. (А.Громыко, тогдашнего министра иностранных дел СССР, на Западе так и называли: «Mистер нет!» − «Mister njet!»)
На том и порешили во время тогдашних переговоров – в немецкой делегации победил государственный резон, ну а советские руководители всегда умели нахраписто и нагло настоять на своем. Так что, друзья, когда заходит речь о том, что заступничество К.Аденауэра, якобы, способствовало выезду немцев из СССР, меня – вы уж простите великодушно - неизменно охватывает скепсис: в очень немногих упоминаниях об этом историческом событии ничего конкретного на этот счет (на наш счет!) не говорится: всюду сослагательное наклонение – якобы, сказал, якобы, потребовал, якобы, настаивал…
Но нет худа без добра: освещая работу германо-советской рабочей комиссии, газета «Известия» неосторожно поместила тогда небольшую заметку, в которой, в частности, говорилось, что стороны пришли к единому мнению относительно необходимости воссоединения разрозненных семей, члены которых, вследствие военных действий, оказались в разных странах Европы и в СССР. Газета также подчеркивала, что советское правительство не будет чинить препятствий таким семьям и что соответствующие ходатайства о репатриации можно подавать в посольство ФРГ в Москве.
Что тут началось! Все лето 1956 года в Москву со всех концов приезжали причерноморские и украинские немцы, вывезенные в 1944 г. в Германию и депортированные после войны обратно в СССР, у которых на самом деле часть родственников осталась на Западе. У входа в посольство у них проверяли паспорта, милиционеры записывали данные для занесения в черный список, их брали на заметку и шантажировали «рыцари плаща и кинжала», а они шли и шли, в очередной раз поверив, несмотря на горький опыт, вероломному режиму.
Когда я заявилась туда со своим ворохом анкет и бумаг на всю нашу семью, в посольстве было уже девяносто тысяч заявлений, как мне сказала сотрудница посольства, показав для убедительности длинные ряды стеллажей с папками.
(продолжение следует)