(Монте = Карло)

В. Сукачёв (Шпрингер)

1

Рано утром в субботу, когда солнце только показалось между соседних девятиэтажных домов, а в 16-й квартире Генка Попов начал заниматься гирей, Даша вдруг обнаружила посторонние звуки и окончательно проснулась. Она вопросительно посмотрела на потолок, но там все было на месте: ухала в потолок гиря, покачивалась люстра, изредка сыпалась беленая штукатурка. Даша покосилась на стену – в 29-й из соседнего подъезда было тихо: получку давали давно и Парамошкины уже три дня не ругались и не делили мебель.

Даша повернулась на бок, потянула одеяло на себя и, подложив ладони под щеку, собралась было еще одну минуточку поспать, но посторонние звуки продолжали где-то жить. Она вновь крутнулась на спину и успела заметить, как первый солнечный луч растянулся по потолку, от чего сама собою вспыхнула люстра и засверкали невидимые раньше пылинки в воздухе…

И в этот момент Даша услышала, как к подъезду подкатывает машина, а потом бодрый, утренний голос Сережи долетел до нее: «Еще! Еще немного. Чуть правее!» И она мгновенно вспомнила (как можно было об этом забыть?!), что Сережа из 13 квартиры уезжает. Об этом уже несколько дней говорили во дворе, жалея хорошего, душевного Сережу, вместо которого могут вселить в 13-ю бог весть кого.

Даша выбралась из-под одеяла и босиком пробежала к окну. Крашеные половицы легонько холодили ноги – было щикотно и приятно. Сдвинув в сторону горшок с каланхоем и похожий на крохотную серебристую елочку кактус, Даша легла грудью на широкий подоконник и внизу, у подъезда, разглядела много разных домашних вещей. Теперь она поняла причину утреннего шума – Сережа выносил свои вещи на улицу.

- У тебя сбоку борта открываются? – спросил в это время Сережа шофера, запрокидывая лицо, густо поросшее бородой: сквозь эту бороду ярко просверкивали красные губы.

Даша вздохнула: ей вдруг стало грустно -грустно в своей комнате. А тут еще вышел из-за угла Степан Степанович, оперся на метлу и громко спросил:

- Что, Серега, уезжаешь?

- Уезжаю, - весело ответил Сергей, с грохотом опуская борт кузова.

- Может, помочь?

- Помоги, Степан Степанович, - обрадовался Сергей. – А то я тут все утро один пластаюсь.

Степан Степанович обрадовался, заулыбался так, что за широкими скулами не стало видно ушей, сунул метлу под скамейку и ушел в подъезд вместе с Сережей.

На ветках тополей чирикали воробьи, высоко и молча пролетели три вороны, а в доме напротив, на балконе, сидела старушка и на блескучих спицах вязала длинный черный шарф. В общем, все было на земле так, словно бы ничего не случилось, и это больше всего удивило Дашу.

2

Папа брился в ванне. Мама, как всегда в субботу, пекла на кухне блины. Была она в ярком, нарядном фартуке, еще не накрашенная, рассеянная со сна, с мучным пятном на носу.

- Дашуня, доброе утро, - удивленно оглянулась она. – Что это ты так рано поднялась?

- Выспалась…

- А почему мы не в настроении? – мама склонилась и легко поцеловала ее в волосы.

Желтые блины, как тонкие подсолнечные шляпки, лежали высокой горкой в плоской тарелке. От них вкусно пахло, и желтый свет стоял на кухне. Даша потянулась к тарелке, но мать опередила ее:

- Дашуня, а умываться?

- Там же папа…

- Ну и что? Вначале надо умыться.

- Тогда я вообще не хочу есть, - нахмурилась Даша и побрела в ванную комнату.

- Дашка, привет! – весело поздоровался папа, словно дед мороз в белой бороде из мыльной пены. – Как жизнь молодая?

- Нормально, - буркнула Даша и сунула ладони под струю воды.

- О-те-те-те, - притворно заохал отец. – А куда это мы свое настроение зарыли?

- Что это вы все про настроение спрашиваете? – рассердилась Даша. – Нормальное у меня настроение…

- Значит, мне показалось, - легко согласился папа, круто подпирая щеку языком и с хрустом смахивая с нее щетину вместе с пеной. – Тебя побрить?

- Еще чего! – Даша на всякий случай отступила.

- А мы вот сейчас побреем! – с бритвой в руке папа решительно шагает к ней, и Даша с визгом вылетает из ванны.

- Мама! А папа меня побрить собирается, - жалуется она на кухне и словно бы нечаянно подходит к окну. – Степан Степанович и Сережа, покраснев от натуги, заталкивают в кузов шкаф. Светлана, рыжая Сережина жена, выносит узел с тряпьем, кажется – постель.

- Что, Коркины уезжают? – спрашивает мама и едва заметно улыбается.

Даша отходит от окна и молча садится за стол.

- Жалко, - говорит мама как бы самой себе, - хорошие они люди, правда?

- Мне все равно, - отвечает Даша, и румянец легким жаром обдает ее загорелые щеки.

- Да? – удивляется мама. – А мне всегда казалось, что ты…

Даша быстро затыкает пальцами уши и крепко-накрепко жмурится.

3

«В самом деле, какие эти взрослые, - думает Даша, сидя в своей комнате на стуле возле окна. – Вечно во все вмешиваются, вечно шпионят… И все им обязательно надо знать. А мне совсем-совсем все равно – пусть хоть весь дом переезжает… А куда они вообще-то переезжают? – вдруг спохватилась Даша. – На какую улицу?»

И она начала лихорадочно соображать, как бы потихоньку и незаметно узнать об этом.

4

- Осторожно! – жизнерадостно покрикивал на лестничных маршах Степан Степанович. – Смотри, чтобы стеклом за угол не задеть!

Дворник с Сережей волокли сервант темной полировки, а рыжая Светка шла следом и несла высокую стопку посуды.

- Серега, заходи в угол! – кричит Степан Степанович, приседая на раскоряченных ногах. – Вот так, вот так, осторожненько -о…

Даша с ненавистью посмотрела на его широкую спину.

На улице ярко светило солнце.

Славик из 44-й сладко зевал под «грибком».

Руль сморкалась в платочек, высоко подняв плечи.

Что -то прожевывая, на погрузку вещей спешил узкоплечий Парамошкин (Агдам) из 29-й квартиры.

А солнце уже взмыло над крышами и быстро иссушало политые из шланга тротуары – день обещал быть жарким.

- Дашенька, девочка, присмотри, пожалуйста, за Мишей, - рыжая Светка толкнула к ней годовалого сына и убежала в подъезд. Мишка, на коротковатых, кривых ножонках шагнул к ней раз, еще раз и мягко сел на попу. Подняв круглое лицо с продолговатыми Сережиными глазами, вопросительно уставился на Дашу.

- Ах, мы маленькие, ах, мы хорошие, - бросилась к нему Даша, подняла на ноги и легкими шлепками стряхнула пыль с колготок Мишутки. – Не больно тебе?

Нет, Мишутке было не больно, и он весело заулыбался, заперебирал нетерпеливо ногами, стремясь в какие-то свои, необыкновенно заманчивые дали…

- Ишь ты, пузырь, - ласково усмехнулась Руфина Львовна, усаживаясь на краешек садовой скамейки и закуривая сигарету из длинной красивой пачки.

Сережа вынес два тяжелых стула, увидел сына, не сдержался, полез к нему с «козой», пахнув на моментально смутившуюся Дашу крепким запахом пота, одеколона «В полет» и обсыпавшейся со стен известкой.

- Как он, слушается? – спросил Сережа и, не дождавшись ответа, вновь побежал в подъезд.

- Счастья-то сколько, - поджала тонкие губы Руфина Львовна. – Можно подумать, они в Монте-Карло переезжают… Я недавно мимо этого микрорайона проходила – чушь собачья!

- Какого микрорайона? – затаила дыхание Даша, с трудом удерживая в руках неожиданно сильного и тяжелого Мишку.

- Как – какого? Шестого, разумеется, - заносчиво ответила Молодая Пенсионерка. – Там пока что ни магазинов, ни прачечной…

- Стирать дома надо, - напомнила ей Даша.

- Вот когда ты вырастешь, милочка, тогда и будешь дома стирать, - сердито ответила Руфина Львовна. – А с меня хватит: я на Севере на всю жизнь настиралась…

Потный, довольный Адам Иванович Парамошкин волок на вытянутых руках гладильную доску: глаза его возбужденно сверкали, кожа на впалых щеках порозовела, узкие плечи заметно расправились.

- Что, Парамоша, сто грамм отрабатываешь? – язвительно спросила Руфина Львовна.

- Ага, - добродушно и радостно ответил Парамошкин.

5

Потом они все вышли из подъезда, и Агдам все ещё сладко облизывался после заработанных ста грамм. Пришли знакомые и кое- кто из соседних подъездов. Сергей обошел мужчин и всем крепко пожал руку. Рыжая Светка лишь кивнула, забрала Мишку и первая села с ним в кабину. Сережа, ступив на колесо, тяжело полез в кузов. Потом он грустно посмотрел оттуда своими продолговатыми глазами и на прощанье взмахнул рукой. В самом деле, получалось так, словно бы они уезжали в Монте-Карло.

Машину завели, она грозно порычала, потом дернулась и заглохла. Шофер выглянул из кабины и зачем-то посмотрел под колесо. Потом машина снова зарычала, снова дернулась и теперь уже неспешно покатилась по двору.

6

Вечерами стало скучно в их дворе. Раньше можно было качаться на качелях, болтать с подружками в сквере, читать книгу на лавочке под березой и потихоньку поджидать Сережу с работы. На худой конец – его можно было увидеть из окна. Но даже с самого последнего этажа, даже в самый сильный бинокль, не разглядеть этот дурацкий шестой микрорайон – это далекое и чужое Монте-Карло.

В 13-ю квартиру приехала женщина в зеленом пальто, высокая и худая, с вечно бегающими зелёными глазами. Во дворе ее тут же прозвали Лягушкой. Может, это было несправедливо, но она и в самом деле походила на зеленую, болотную лягушку…

Толстенькая Лада из 27-й квартиры сидела на скамейке и ела пирожное. Крошки сыпались на землю, и нахальные воробьи растаскивали их для недавно народившихся воробьишек.

- Привет, – тяжело подняла она полненькую руку и изобразила улыбку на большом лице.

- Привет, - Даша остановилась напротив, очень хрупкая, почти воздушная на фоне громоздкой Лады из 27-й.

- Правду говорят, что ты была влюблена в Сережу?

Необыкновенно хороши у Лады только черные волосы: пышные, жесткие, они ручьем стекают на ее круглые плечи, прикрывая почти до половины широкую спину.

- Мне все равно, конечно, но так говорят во дворе… А они что, насовсем уехали? И ты не знаешь куда? А я вот никого не могу полюбить, - грустно вздыхает Лада. – Мне уже скоро двенадцать стукнет, а я еще не любила… Наверное, это от нервов. А Сережа этот у тебя первая любовь или нет?

Глаза у Лады круглые, блестящие, немного глуповатые и поэтому в школе ее зовут Гландой. Глупо, конечно, сравнивать глаза с гландами, но кто-то отважился сравнить и у него – получилось.

- Тебе хорошо, - опять вздыхает Лада, стряхивая с рук крошки пирожного. – Тебе восемь еще зимой исполнилось… И потом, с твоей фигурой и глазами – у тебя проблем с мужчинами не будет.

«Нет, в самом деле, Гланда», - сердито решает Даша и решительно отворачивается.

- А ты бы съездила к нему, чего тут особенного? – Лада болтает круглой, тяжелой в колене ногой и серьезно смотрит на Дашу. – Я бы, например, съездила…

- Вот и поезжай!

7

Все гениальное – просто. Об этом Даша уже слышала, но как-то не додумалась применить к себе. В самом деле, почему бы не съездить в этот шестой микрорайон? Просто посмотреть на Сережу, узнать – изменился или нет. Не случилось ли с ним чего. В конце концов, ведь это все-таки не Монте-Карло.

8

Дом она нашла без труда: всё вокруг него еще было перерыто, валялись какие-то трубы, сломанные перекрытия, куски кирпича и черные глыбы гудрона возле закопченной бочки. Легкий ветерок поднимал тучи пыли и песка, которые летели прямо в окна новеньких квартир, должно быть, еще пахнущих краской.

Даше до того здесь не понравилось, до того показалось все чужим и враждебным, что она невольно засомневалась: а мог ли Сережа в самом деле переехать в такой дом? Но, как нарочно, тут же из подъезда выскочила рыжая Светка с пластиковой сумкой в руке, перепрыгнула через кучу мусора и рысью припустила в сторону магазина.

«Мишка, наверное, спит, - решила Даша. – А Сережа вот-вот должен вернуться с работы».

Она присела на кусок бетона, брошенный строителями поперек пешеходной дорожки, и настроилась терпеливо ждать.

Солнце устало светило над городом, задыхавшимся от автомобильных выхлопов. Хрипло просигналил огромный КАМАЗ, ему тонко и противно ответил «Жигуленок». Во дворе и доме словно все повымирали – ни единой живой души не видать. Даже птицы здесь не летали и не пели, да что птицы – голубей и то не было видно…

«Бедный, бедный Сережа, - грустно подумала Даша, - куда он попал! И зачем надо было уезжать? Это все рыжая Светка. Когда она появилась в их доме – всё тогда и началось: Сережа стал рассеянным, стал плохо одеваться, отпустил эту жуткую бороду и купил мотоцикл… И где он только подцепил ее?»

А в это время от автобусной остановки с треском подлетел мотоцикл и резко затормозил у самых Дашиных ног. Рыжая Светка, одной рукой обняв Сережу, другой держала пакет с продуктами и хохотала как сумасшедшая.

- Сережка! – кричала она. – Я ведь чуть не упала! Ты о чем думаешь, дуралей?

- О тебе, - снимая шлем, ответил Сережа и рукавом вытер пот с лица. – Я целый день думал о тебе.

И были они такие веселые, счастливые и молодые, что Даша невольно затаила дыхание и впервые разглядела, что Светка очень красивая: у нее были ямочки на щеках и ровные, белые зубы…

Но тут они увидели её.

- Дашунька! – вскрикнула рыжая Светка. – А ты как здесь оказалась?

Она спрыгнула с мотоцикла и радостно обняла Дашу, и затормошила ее:

- Пошли к нам! Посмотришь, как мы живем.

- Нет-нет! – почему-то испугалась Даша. – Мне сегодня в школу надо, прямо сейчас – на сбор, - вдохновенно врала Даша. – Я как-нибудь в другой раз…

- Тогда Сережка отвезет тебя на мотоцикле, - она повернулась к Сергею и хитро улыбнулась ему.

9

«Не такое уж оно и плохое, это Монте-Карло, - думала Даша, сидя на мотоцикле за широкой Сережиной спиной. – Нормальный микрорайон. Вот только магазинов мало, но когда-нибудь их и тут понастроят… И Светка такая добрая, вот только…»

Но тут Сережа круто повернул свою двухколесную машину на автомагистраль, и она невольно схватилась за его плечи, наклонилась вперед и затихла.

А по сторонам мелькали дома и скверы, машины и газетные киоски, косо освещенные идущим к закату солнцем.