В. Кайков

Моё детство и юность прошли в сибирской глубинке на севере Омской области – в родном и милом моему сердцу селе Кейзесе в первые полтора десятилетия после Великой Отечественной войны.

Как люди тогда жили, как проводили время, что носили и о чем мечтали – об этом и другом пойдет речь в этих воспоминаниях о тех трудных, но счастливых днях детства моего и моих друзей.

Генка, Вовка и другие

Отец с матерью ушли на экзамены в школу, и на нас с бабушкой и младшего брата легли заботы по домашнему хозяйству. Брат Шурик с сестрой Людой еще спали, когда бабушка Анисья растормошила меня:

- Вставай, внучек, надо овец на поскотину1 выгнать, воды натаскать в баню с речки да на полив – с колодца. А потом отец велел два прясла2 тыном3 загородить, вчерась он на школьной лошадке тын-то привез. Вставай, внучек, вставай!

Баб, я же не успею, - заныл я.

А ты Генку попроси помочь, своего братца-дружка.

За тесовыми воротами раздался свист.

А вот и Генка, поди договорись.

Счас, баб, - и я, натянув холщовые подштанники, выбежал на улицу, где действительно меня поджидал Генка.

Ну, ты скоро, Вов? Мы все договорились пойти на речку, – Генка нетерпеливо переминался с одной босой ноги на другую.

Ген, выгоню только овец, а потом сегодня столько работы. Воды надо натаскать... Это на речку четыре раза с коромыслом сходить да четыре раза к колодцу. Вдобавок вечером отец наказал загородить два пролета на овощном огороде.

Ну, вечером я тебе помогу, хотя… Хотя вечером я не могу. Мы с отцом и дедом Васей идем проверять запор4, корчажки5, переметы6.

Меня возьми! Бабушка отпустит, она знает, что в таких случаях дед Вася всегда делится уловом.

Ладно. Иди договаривайся с бабкой. А забор мы с тобой завтра поставим. Воду натаскаешь после обеда. Мы с Галей, старшей сестрой, тоже в баню после обеда будем носить.

Бабушка милостиво отпустила меня на рыбалку. Овец мы с братом отогнали и стали собираться на речку.

Вов, возьми картошки, я тоже возьму. Ты же знаешь: ни Генка Волков, ни Ванька Есипенко не могут взять, всю зимой съели, а тем более Вовка Штроо. У них семья большая, у Ваньки одна мать и огородик небольшой, а у Вовки его и вовсе нет.

Ладно, а кто еще обещал быть?

Да Борис Новиков придет.

Ого, нечасто он балует своих родственников и друзей.

Так ему некогда, все спортом занимается, да и что ему с мелюзгой возиться, все-таки на три года старше.

Через пятнадцать минут мы уже собирали сушняк на берегу небольшого омута, затем разожгли костер, напекли картошки, потом, перекусив, стали купаться. Не обошлось и без казусов. Сначала Генка Волков, съев свою порцию запеченных клубней, умудрился умыкнуть часть Ванькиной. И, убегая от погони разозлившегося товарища, забрался на ствол наклонившейся ивы, откуда и сиганул в воду. Правда, не совсем удачно: не рассчитал и шлепнулся пузом о речную гладь. Вот тут уж Иван вдоволь позубоскалил.

Случился и второй казус. Купание всегда происходило в уединенном месте. И это понятно: в те времена в деревнях никто не только не носил плавок и трусов, но даже никогда их не видел! А тут такая оказия: услышав крики и бултыханье, на берегу неожиданно появились наши одноклассницы. Хорошо еще мы в это время были в воде!

А ближе к вечеру мы с дедом Васей, дядей Яшей и Генкой пошли на речку Уй, где в уединенном месте, далеко за деревней, проверили снасти и уже с полными ведрами щук, плотвы и окуней вернулись домой, куда и я принес почти полное ведро рыбы.

Генка, - уже поздно вечером с котомкой плотвы я снова пришел к троюродному брату, - пойдем отнесем немного рыбы Вовке, а то, ты же знаешь, у них почти никакого хозяйства нет.

А какое ж может быть хозяйство, если живут в конской лечебнице. Подожди, я тоже немного окуней возьму.

А отец не будет ругаться?

Да мне дед разрешит, а отца срочно вызвали в кузню.

Ну, пошли.

Вовка был во дворе конской лечебницы, складывал в поленницу березовые дрова.

Тебе помочь, Вовка? – Генка, не дожидаясь ответа, засучил рукава холщовой рубахи и начал собирать поленья. Я тоже присоединился к нему.

Вовка, пока мы укладываем, отнеси в дом рыбу. Генкин отец с дедом наловили, ну и мы, конечно, помогали.

Вот здорово! – обрадовался друг. – Я сейчас.

Вскоре мы уложили все дрова в поленницу и вышли на улицу.

Слушайте, пацаны, может, подскажете, кто строит в селе рубленый дом?

А что, тоже хотите поставить?

Ну, ты же видишь, в чем живем.

Видим, видим. Только лес надо напилить и вывезти зимой. А до этого выкупить делянку.

Это понятно. Нам хотя бы знать, сколько бревен и каких надо. Потом – за какое время его можно построить.

За речкой, рядом с мельницей, один мужик будет ставить пятистенник. Как раз в завтрашнее воскресенье.

А еще какие дома бывают?

Ты у меня или у Генки бывал?

Ну, бывал.

Так вот. Рубленая изба, посредине крест-накрест перегороженная бревенчатыми стенами – это крестовый дом. Вход в него через сени, которые… в общем – это первое помещение, рядом кладовка, тоже неотапливаемая.

Подожди, тезка! Ты мне про крестовый, а…

Ну, так слушай. Рубленый дом, перегороженный одной стеной,– это и есть пятистенник. Вход в него – сразу с улицы.

А вы себе какой хотите? – вмешался брат.

Не знаю, - растерялся друг.

Ну, в общем, завтра посмотришь и расскажешь отцу. Хотя на крестовый надо бревен больше, да и на сарай они нужны.

Завтра к девяти собираемся у мельницы. А сейчас, пока.

И мы с Генкой пошли домой. Лето только начиналось, и каждый его день будет насыщен событиями, богатыми в таежном селе именно летом.

В колхозной кузнице

Еще вчера наша троица – Генка, Вовка и я – решили начать новый день в колхозной кузнице, где работали бывшие фронтовики, и по внешности, и по характеру полные противоположности друг другу: Генкин отец (Яков Васильевич Кайков) и дядя Гриша (Григорий Петрович Перменев). Дядя Яша – коренастый, жилистый мужик – казался по сравнению с дядей Гришей слабаком. Однако первое впечатление было обманчивым. Демонстрируя однажды нам и нескольким колхозникам, свою силу в кузнице, он двумя пальцами согнул пятак, а потом то же повторил с подковой, затем разогнув ее. Дядя Гриша – высокий, плотный атлет, на первый взгляд рыхлый, на самом деле, как и все кузнецы, обладал очень сильными руками. Он тоже однажды показал свою мощь, разогнув на груди толстый железный прут.

Приходили мы в кузницу в надежде, что нам хотя бы раз доверят выковать какую-нибудь вещь. Мы с Генкой не раз уже пытались помахать кувалдой, а вот Вовка был с нами впервые, хотя и жил в селе не первый месяц.

Семья Штроо появилась у нас, если память не изменяет, ранней весной. Поскольку жить ей было негде, их разместили в служебных помещениях колхозной ветлечебницы. Здание было, как и большинство северных домов, из рубленых бревен. Однако дрова на зиму так же, как и запасы картофеля, надо было заготавливать самим. Картофель (его убирали старшеклассники) копали с разрешения руководства на колхозном поле после уборки урожая. Дрова заготавливали за околицей. Слава богу, сушняка хватало.

Познакомились с Вовкой мы не сразу, поскольку семья обустраивалась в новом жилье почти все лето. Осенью мы встречались только в школе, потому что у них, как, впрочем, и во многих наших семьях, была одна обувка на двоих.

Так вот, улучив как-то свободную минуту, Вовка несмело подошел к нам. В это время мы с Генкой копали червей в лощине за кузницей, готовясь к рыбалке. Вскоре к нам присоединился одноклассник Иван Есипенко.

С Вовкой хотелось познакомиться поближе. По школе мы его знали, как молчаливого, но толкового пацана, и вдруг откуда-то неожиданно вынырнул Филя Сладков, драчливый и недоброжелательный подросток, года на два старше нас. Мы почти всегда отказывались от совместных с ним игр, так как они неизменно заканчивались потасовкой.

Вот и в этот раз Филя обрушился на подошедшего:

Ты чего это, немец-перец-колбаса, приперся сюда?

Генка позеленел:

- Перестань, ты, урод!

А ты, Геночка, замолкни! А то сейчас размажу по этому болоту!

Мы с Иваном встали рядом с Генкой, тут же с нами оказался и Вовка. Так мы и познакомились, и с тех пор стали приятельствовать. В этот раз Филя побоялся затеять драку, однако, уходя, пригрозил:

Я тебя, Геночка, скоро достану, и тебя тоже, приятель, – последнее относилось к Вовке.

Только попробуй! – ответил Генка. - Будешь иметь дело с Борисом Новиковым.

Видимо, угроза возымела действие, поскольку Филя длительное время больше не пытался скандалить и, издали завидев нашу компанию, обходил её стороной.

Борька Новиков был спортсменом. Во всяком случае, таковым он мне запомнился с детства. Вдобавок ко всему, он был нам с Генкой троюродным братом и старше года на три.

Как семья Штроо оказалась в нашем селе после войны, мы не знали. Генка не стал рассказывать, ограничившись односложным ответом: «Выслали», и мы больше его не спрашивали.

В селе уже находилось несколько семей поволжских немцев, высланных перед войной в Сибирь и Казахстан. После войны они жили в таких же пятистенниках или крестовых домах, как и односельчане. С Отто Гиршем я вплоть до четвертого класса учился вместе. Нам даже нравилась одна и та же девочка - дочь лесничего, Валя Тарасова. Роберт Кауфман был намного старше, а Линда Сандер выглядела совсем малявкой.

Когда, разгоряченные стычкой, мы подошли к кузнице, на улице нас поджидал дядя Гриша: «Ну, чо, архаровцы, не стали связываться с этим обормотом?»

Разберемся, дядя Гриша, - пообещал Генка и, глядя на уже вышедшего из кузни отца, добавил: «Пап, а это наш приятель Вовка».

Ну что ж, приходите с ним в кузню. Научим подковы гнуть, чтобы мог сдачу давать, - приветствовал наше решение дядя Яша.

Ну, архаровцы, кто первым станет к наковальне? – обратился дядя Гриша к юным молотобойцам.

Давай, Вовка, - подтолкнул приятеля Генка, - бери маленькую кувалдочку.

С молотком и щипцами, в которых был зажат зуб от бороны, к наковальне встал Генкин отец.

Смотри, сюда, парень: я буду постукивать молотком по тому месту, куда тебе надо бить кувалдой. Да будь осторожнее: окалина может отскочить в лицо!

Вовка усердно принялся молотить кувалдой по раскаленной заготовке, и вскоре наконечник зуба принял заостренную форму.

Молодец! – похвалил его дядя Гриша. – А теперь давайте гулять, а то нам с Яшей надо еще на три колеса набить железные ободья и загнуть салазки.

Мы были разочарованы, но Вовка тут же нашелся: «А посмотреть можно?»

Что смотреть-то? - удивленно глянул на него Генкин отец.

Так это, ну, - ободья и кому вы будете загибать салазки?

Все дружно расхохотались.

Как ободья будем надевать – смотрите, а салазки загибать будем не вашему хулигану Филе, а березовым полозьям для саней председателя колхоза. Потом на эти сани поставим плетеный из прутьев ходок с облучком для ямщика, привяжем оглобли, и транспортное средство для нашего начальника будет готово. Останется только запрячь борзого коня, – с юмором закончил свою речь дядя Гриша.

Мы тоже будем смотреть! – наперебой воскликнули мы с братом, так как не приходилось такого видеть: в кузне и вдруг делают деревянные сани.

Смотрите, смотрите, - разрешил дядя Яша. – Вы еще не видели, как мы делаем уголь. Так ведь?

Конечно, нет. А что - его как-то делают?

Ну, это ж не каменный уголь, который невыгодно завозить за 400 с лишним километров - будем жечь древесный.

А нам можно?

Это надо всю ночь березовые дрова без бересты жечь, да не в костре, а в замурованной печке.

Вот здорово!

Сильно не радуйтесь, - предостерег строго дядя Гриша, - если родители отпустят, кто-то из нас (кузнец показал на напарника и себя) будет с вами этим заниматься.

Посмотрев, как закручивают на вращающемся круге сырые березовые полозья, а потом в таком положении закрепляют, мы, довольные, отошли в сторону небольшого прудика рядом с кузней.

Ну, а теперь чем заняться? - спросил я у Генки, который по праву старшего был в нашей компании заводилой.

Давайте слазим в сушилку, - предложил Генка.

Сушилкой мы называли подвал, в котором сушили резаную картошку. Под специально приготовленными железными листами с крошеными клубнями разжигали огонь. После прогорания дров листы опускали прямо на угольный жар. После этого несколько дней картофель доходил. Если сегодня-завтра не попробуем прожаренные ломтики, картофель отправят в район, а оттуда - на Крайний Север. Говорят, во время войны такую продукцию посылали в действующую армию.

Я не могу, - сдавленно вздохнул Вовка. – Мне отец строго наказал не участвовать в таких… мероприятиях.

Не понял, - Генка нахмурил брови.

Высланные мы, вас-то родители поругают – и вся недолга. А нас могут снова куда-нибудь заслать, - пояснил загрустивший Вовка.

Ясно, Ген. Тут ведь такое дело. В вентиляцию спускался обычно самый маленький. А теперь его нет. Толя Юркевич уже подрос и туда не пролазит.

В таком разе идем домой. Там работы хватает. Одних дров пилить больше тридцати кубометров.

Да, работы хватало. Мы достаточно отдохнули – пора было и честь знать. За работу!