(хроника одного экипажа)

И. Нойманн

Связист Паша Могилевич

Павел женился еще на четвертом курсе училища связи им.Попова. Могилевич попал в училище и на флот во времена оттепели, когда временно пятая графа не влияла на карьеру. К выпуску Пашки из училища Жанна родила дочку. Его направили на Северный флот на лодку, а она осталась с дитем на Большой земле… У родителей в городке под Ленинградом хорошая квартира, чего ехать на Крайний Север и ждать там мужа с моря, когда дома с мамой так хорошо – и поможет, и подскажет. Приезд семьи оттягивался много лет, и острота бессемейной жизни временами притуплялась кратко-временными (недельки на две) наездами Жанны без детей на Север, случайными связями с женщинами при стоянках корабля в цивилизованных базах и употреблением спиртных напитков в свобод -

ное от службы время… Со временем такой уклад укоренился, хотя Павел порою и бунтовал. Сначала дети были поочередно маленькими, а Север, суровый и холодный, не очень подходил по климату и условиям. Затем один за другим они стали болеть и переезд откладывался. Потом стала прихварывать и сама Жанна. Северных денег, которые высылал Могилевич, на Большой земле хватало и на детей, и на наряды, и на девичники, которые она устраивала... Городской быт устоялся, работать не было нужды, и ехать на метельный Север совсем расхотелось. Только на побывку, чтобы ублажить Павлика, когда корабль у стенки и у него есть возможность сойти на берег... Жанна приобрела повадки приходящей жены, а на Большой земле у нее сложился круг подруг и ... знакомых, и вскоре ездить на неуютный Север ей стало в тягость... Могилевич страдал, неумеренно употребляя крепкие напитки в свободное время, чтобы погасить тягу к дому, детям, да и просто к женщине...

В очередной ее приезд он здорово набрался в гостях у друзей, да и она от него не отстала. Накопившаяся тоска бурно вырвалась обвинениями супруги в том, что... „ей там неплохо живется, детей сюда не возит и он их не видит, сама бывает редко, ее к нему не тянет и, наверное, у нее там кто-то есть...” И много - много чего еще, но и этого хватило, чтобы „боевая подруга” взъярилась и выдала „на-гора” свое недовольство: «Ездить сюда раз в три месяца надоело, ублажать его обрыдло и таких, как он – пятак пучок в базарный день, не нужен он ей, жид пархатый, и вообще – пошел на хрен, завтра уезжаю!” Пашка сорвал со стены хозяйский кортик, супруга завизжала от страха, но он в исступлении стал рубить клинком собственную руку, и кровь, брызнувшая фонтаном, залила Жанну, друзей, обои на стенах, стол с недоеденным и недопитым.

- А-а-а! - Уматывай отсюда, шлюха! Уматывай! Чтобы духу твоего здесь не было! Не надо мне… - кричал и рубил он.

- А-а-а, - визжала супруга, - убиваю-ю-ют!

Опомнившиеся друзья навалились на него, повалили, отняли оружие и, наложив на руку жгут, вызвали ”скорую”. Об инциденте доложили, куда следует... Вот именно – туда... А как вы догадались? Связист имеет допуск к секретам по форме номер один и по всем правилам должен быть выдержанным и морально устойчивым воином. А здесь налицо… сами понимаете. Каким-то чудом допуск был сохранен и ссылки в тьмутаракань удалось избежать. С семьей эта бодяга тянулась еще долго, разводы тогда были не в моде, да и дети...

На пути к знаменательному событию

«“50лет - лозунг на уличной растяжке)

Экипаж принял свою подводную лодку от второго экипажа, и служба началась. Специалисты занялись техникой, а замполит Николай Кузьмич Черновский озаботился подготовкой к знаменательной дате – 50 летию Октябрьской социалистической революции, изготовлением наглядной агитации, боевых листков, проверкой конспектирования первоисточников классиков марксизма, партийными и комсомольскими собраниями. Ежедневно он кого-то проверял, наставлял и командиры всех ступеней стонали от его энергичного прессинга.

- Его бы энергию да в мирных целях, - кратко оценил пыл Черновского минер, капитан 3 ранга Кулишин. И все были с ним согласны. Но заместитель и сам ходил под политотделом. Годовщина приближалась, и в стране начался психоз. Газеты неустанно пропагандировали событие, в прокате крутили “Ленина в Октябре”, а наиболее ретивые старались отличиться чем-нибудь неординарным.

Один из таких, чрезмерно озабоченных, предложил сфокусировать кусочки сала в вареной колбасе в виде цифры 50. Отрезал кусок, а там - 50. И все время 50, пока не съел. Изобретатель трудился, наверное, на колбасной фабрике. Но инициативу не поддержали и даже мягко упрекнули в газете “Известия”, мол, это уж слишком! .

В заполярном городе, административном центре Кольского полуострова, через каждые 50 метров по проспекту висят растяжки “50 лет” - от цифр рябит в глазах. На выезде в Североморск “по тещиному языку”, на самом верху, – барак. Его стена с ободранной штукатуркой вещает: “Мы идем к коммунизму”! И пока автобус, кряхтя, подымается наверх, лозунг все время перед глазами. Ловкий прохиндей-украшатель (наверное, какой-нибудь обкомовский Кузьмич) хватко уловил выгодное географическое положение барака, и вот теперь все …любуются.

А 8 сентября вдруг стали названивать жены. Кто из городка, кто с Большой земли, истерично допытываясь, где их мужья, – в море или нет? Или нет… Телефонисты под контролем особистов прерывали эти разговоры на полуслове, едва заслышав подозрительные вопросы и тревожные интонации. К вечеру связист экипажа, Паша Могилевич, шепотом доложил: в Норвежском море терпит бедствие советская атомная подводная лодка, есть жертвы…

Жены услышали это раньше, на Большой земле практически сразу. И на пути к славному юбилею возникла катастрофа пока еще неизвестного масштаба. Говорить о ней открыто нельзя было не только ввиду неясности последствий, но и в связи с запретом распространять непроверенные слухи. Кроме того – «у нас происшествий и катастроф не может быть априори, тем более с гибелью людей, потому что наш политический строй не предполагает катаклизмов. Это у них там такое возможно, а у нас – никогда!» Однако элементарная техническая логика объективна и не поддается политическим аксиомам – техника в эпоху научно-технического прогресса и продвижения человека в область неизведанного неизбежно, вне зависимости от общественного строя, собирает дань - иногда, к сожалению, человеческими жизнями.

У американцев - “Трешер” с 129-ю членами экипажа, затонувшая со всем экипажем в апреле 1963г. Теперь в СССР – 39. Иной вопрос - как максимально предвидеть, совершенствовать технически и организационно эксплуатацию этих средств повышенной опасности. В этом деле и у нас и у них - непочатый край работы. Какие-то подходы нужно менять.

В Заозерске спешно хоронили 39 подводников, вселив в души родных и близких – не только погибших, но и живых моряков – горечь от потерь сегодняшних и возможных в будущем. Что-то в нашей жизни нужно менять. Что?

Восьмое сентября

Вдовамъ и детямъ убитых или умершихъ давано будетъ жалованья ихъ по сему:

жене 8 доля. Детямъ каждой персоне 12 доля. Жене отъ 40 и выше по смерть или

замужство, а менше 40 летъ един раз годовое жалованье мужнее, разве будетъ

такъ увечна, что замужъ итьти будетъ нельзя то противъ старой давать до смерти

(Уставъ Морской Петра перваго, 1720г. Книга третья. Глава четвертая. Ст. 8)

Они погибли восьмого сентября. Тридцать девять человек – матросы и офицеры. Они погибли быстро в двух носовых отсеках подводной лодки, в которых объемно сгоревший масляный туман разгерметизировашейся гидравлической системы мгновенно съел живительный воздух. За секунды содержание угарного газа достигло тысячи смертельных концентраций. Переборки немедленно задраили, чтобы они остались ТАМ. Таков Закон подводной службы!

В “Руководстве по борьбе за живучесть подводной лодки” об этом написано кровью моряков, погибших ранее... Они должны бороться за живучесть корабля и за свою жизнь, победить или… погибнуть. Остальные должны жить. Американцы передали – в Норвежском море терпит бедствие советская атомная подводная лодка...

Военный городок замер в ожидании и жуткой тишине. Не слышно музыки, всеобщий ступор, разговоры вполголоса - КТО? Чей муж, сын, брат? На КПП пытаются прорваться приехавшие с Большой земли родственники членов экипажа… Разрываются телефоны… КТО? Кто-то уже знает, но не говорит. Почему? Зачем всех держать в неведении и ожидании? С приходом лодки и приготовлением к похоронам женщины из женсовета: Тамара Маркова, Настя Шарая, Наталья Крапивина, Катя Лисицына - под руководством офицеров из компетентных органов плетут фрагменты венков. Венки забирают особисты, чтобы никто не знал – сколько… до самых похорон.

Не будем травмировать читателя процессом извлечения останков из подводной лодки и опознания. Это тяжело. Это – стакан спирта… после… и ДМБ в течение месяца. И вот траурный день настал. Все до последнего жителя городка – на кладбище. В вырытом бульдозером квадратном котловане тридцать девять гробов. Значит - их тридцать девять… Подводники надолго запомнят эту цифру. На всю оставшуюся жизнь.

Едва сдерживает слезы командир, плачет замполит, и тишина постепенно заполняется скорбным всхлипыванием женщин - вдов, сестер, матерей – всех, кто сегодня здесь…

- Наши товарищи не дожили всего два месяца до замечательной даты – пятидесятилетия Великой Октябрьской Социалистической революции! - скорбит в своей речи секретарь Мурманского обкома КПСС, хлопотавший приготовлениями к дате.

- Всего два месяца... - машинально бормочет вдова старшего помощника Лиля Горшенина, не утирая льющихся слез.

- Какие два месяца?!! Что он несет! - слышится ропот в толпе.

- Тс-с-с! – раздается из компетентных рядов, - не мешайте церемонии! - кинули по горсти земли и площадку зарыли бульдозерами. Вкопали деревянную пирамидку со звездой и жестянкой с надписью: “Подводникам, погибшим в океане 8 сентября 1967 года”. Все! Теперь бы пенсии детям как-то отстоять… А впереди – большая дата! Никакого траура, никаких разговоров! Всего два месяца! Более десятка лет стояла эта деревяшка и надпись на жестянке тускнела и смывалась полярными дождями и снегом... И лишь спустя много лет под какую-то кампанию облагородили…

- Вот так они и нас ... - сокрушался Тимофей Лисицын, разливая по стаканам разбавленный спирт. Настроение у всех было паскудное, и в память о погибших товарищах выпили молча, не чокаясь… Потом, до конца жизни, до самого “дубового бушлата”, все они в любой компании и праздновании третьим тостом будут вспоминать всех, кто сегодня в море и поминать тех, кто в нем остался навсегда. Третий – за тех, кто в море! Традиционно…

7 сентября „Русалка”*

Своим сынам скорбящая Россия

(На памятнике броненосцу „ Русалка”)

Будете в Таллине - обязательно побывайте в Кадриорге у памятника “Русалке”. В начале набережной по дороге в Пирита на гранитном постаменте стоит величественная скульптура, встречая морские суда на рейде у стен древнего Ревеля (Таллина) – 16-метровый монумент в память о погибших моряках броненосца “Русалка”. . Золотым блеском сверкает крест в руке ангела-хранителя. Броненосец погиб 7 сентября по старому стилю 1893 года в штормовых волнах Балтики на переходе из Ревеля в Гельсингфорс. 177 моряков нашли свою могилу в штормовых водах Балтики. Российское общество было потрясено трагедией “Русалки”. Художник Айвазовский создал новую картину и послал ее в Петербург. Там ее выставили на обозрение для сбора средств в фонд помощи семьям моряков. В Ревеле состоялись благотворительные концерты в пользу родственников. А памятник морякам, погибшим на “Русалке”, торжественно открывали в Ревеле 7 сентября 1902 года.

С утра собрался народ. Море было особенно бурным, как будто напоминало своим видом о том дне, когда погиб броненосец. Вокруг монумента выстроен почетный караул из всех частей, находящихся в Ревеле. На правом фланге депутация Кронштадского учебно-артиллерийского отряда и 16-го флотского экипажа, к которым принадлежал экипаж погибшего броненосца. К 12 часам прибыл губернатор, адмирал Вульф, представители дворянства всех учреждений и ведомств, учащиеся школ с учителями и родственники погибших моряков. В 12.30 со скульптуры сняли завесу и перед взорами людей предстал монументальный памятник морякам броненосца „Русалка”. Нижняя его часть - нос корабля, глыбы неотесанного серого гранита символизируют бушующие волны. Из пьедестала поднимается высокая скала, увенчанная фигурой благословляющего ангела с крестом в правой руке.

В нижней части бронзовый барельеф. На гранитной скале со стороны моря высечены имена 12 офицеров „Русалки”. Имена матросов – на металлических плитах, укрепленных на постаменте. Исполнен российский гимн. На рейде корабли под флагами расцвечивания. По окончании печального торжества войска прошли церемониальным маршем. Открытие монумента завершилось обедом в морском собрании. Памятник и домик для сторожей при памятнике по распоряжению морского министра были приняты в Морское ведомство. Следственная комиссия полностью исключила версию взрыва на корабле и признала, что гибель произошла „от внешних причин”. Особый морской суд вынес решение, что трагедия случилась по вине флотских начальников, проявивших халатность в определении технического состояния броненосца и возможности его выхода в море в условиях ухудшающейся погоды. Фамилия командира „Русалки” капитана 2 ранга Виктора Христофоровича Иениша в судебном решении не названа.

Спустя три года после гибели подводной лодки „Курск” общество официально известили о том, что причиной трагедии оказалось „неблагоприятное стечение обстоятельств.” Как похоже, не правда ли? Тогда, во времена трагедии броненосца "Русалка", это называлось гнилые порядки в царском флоте, а как называется это сегодня? Откуда такая дурная наследственность? И вранье… “Русалка” стоит на дне более 100 лет. Не лежит, успокоенная, а стоит! Носом вниз, увязнув в иле. Как монумент. Как символ. Или - вековой укор? Как напоминание и предупреждение, теперь слишком явное, чтобы о нем забывать. Как не забыть и нам современных трагедий подводников К-19, К-3, К-8, К-278, К-219, К-129, С-80, С-178, “Курска”… и других, да простят нам родственники, что не все здесь упомянуты… Много их… Это отдельная книга – мортиролог. Но на памятнике „ Русалке” - Своим сынам скорбящая Россия! в 1902 году. А в 1967, в канун… большого юбилея - “ они всего два месяца не дожили…”

P.S. На Ново-Девичьем кладбище в Москве целый сектор военных монументов, памятников полковникам и генералам, - в бюст, по пояс, в профиль, в анфас, в бронзе и граните. Мы их не знали и не знаем подвигов многих из них. Хочется быть уверенными, что каждый, с почестями захороненный, внес большой вклад в оборону и военную науку. Интересно другое - на большинстве монументов сбоку на гранитных плитах влиты скромные, в бронзе, буквы – “ОТ МО СССР”. Нашлись-таки в Министерстве обороны деньги.

Только для погибших моряков подводной лодки К-3, знаменитой “Ленинский комсомол”, их искали очень долго, да так и не нашли...

А на Крайний Север к 8 сентября лет восемь подряд к “Подводникам, погибшим в океане… приезжала самая безутешная Настина соседка Лиля, вдова старшего помощника командира Сергея Горшенина

Атомоход (беглая экскурсия)

Если кому-то кажется, что я в чём-то не прав, готов доказать самому министру. Если ничего никому не кажется, то появляются вопросы. Почему прослужившие на АПЛ более 6 лет и 8 месяцев подводники лишены надбавки к пенсии за особые условия службы на АПЛ. Почему отслужив на АПЛ, мы получаем пенсию танкиста, у которого не было Источников Ионизирующих Излучений (ИИИ), у которого был 8-часовой рабочий день, а у нас 2 дня по 14 часов плюс полные сутки. У него было 2 выходных дня в неделю, а у нас не менее 2 дней в месяц, но штормовые готовности и выходы в море отнимали эти обещанные МО выходные. Он в течение месяца находился на службе 176 часов, а мы 520, если не было штормовых готовностей и выходов в море, а то и все 720. Один час службы на АПЛ оценен государством минимум в три раза ниже, чем в танковом полку.

(Из письма Президенту РФ капитана 3 ранга Гурьева А.Н, «Точка невозврата» и далее близко к тексту оригинала)

Атомная подводная лодка (АПЛ) - это корабль, способный двигаться под водой с большой скоростью, имея для этого определенное наукой соотношение длины корпуса к диаметру. Ядерный реактор не где-то далеко, как на атомной электростанции, а рядом, рукой подать… вытянутой. Даже два. И если уровень радиации не устраивает медиков с точки зрения защиты экипажа, попытка его уменьшить утяжеляет биологическую защиту и сам корабль и, чтобы не потерять в скорости, нужно увеличить мощность силовой установки, в нашем случае – реакторов. А это опять увеличивает радиационный фон и требуется более надежная защита. И так - по кругу. Выбор между фантастическими возможностями АПЛ и здоровьем людей естественно сделан в пользу ее боевых качеств. На АПЛ рентгеновское излучение, прорвавшееся через корпус, ионизирует воду за бортом, оставляя за кормой радиационный след. Глазом он не заметен, но датчики торпед вероятного противника его отслеживают и по этому следу догоняют лодку.

В человеке около 80% воды, и она тоже ионизируется, она ближе к реактору, чем забортная вода. Ее видит прибор (“карандаш - газоразрядная трубка для измерения дозы облучения или негативная фотопленка в футляре), но жаль - только то, что воспринимает сам прибор, а не то, что воспринял каждый орган человека. Но, оказывается, живая ткань разных органов реагирует на радиационное излучение по-разному, вызывая впоследствии заболевания, которые медики потом диагностируют, как обычные патологии, уже не связывая их с радиационным облучением.

Но не учитывается еще один вид излучения, который специфичен только для АПЛ, о котором громко не говорят и который нельзя измерить никакими приборами. Атомы газов, пыли и всевозможных испарений, входящих в состав воздуха под действием иониизирующих излучений, исходящих от реакторов, превращаются в радиоактивные изотопы. Эти изотопы в подводном положении, попадая с воздухом в кровь, разносятся по всему организму подводников до ногтей, оседают в костях, мышечных тканях, выбеливая их тела. Порог лучевой болезни в малой степени 100 БЭР. Исходя из него, медицинская рекомендация о сроке службы на АПЛ – 6 лет 8 месяцев, или 15 Бэр в год. Но фактически служат больше - 10-15 лет, или до упора, пока ноги носят, поскольку менять людей каждые 6 лет никакого бюджета не хватит. Это значит, что с неучтенными радиоактивными газами, пылью и испарениями за этот срок получается более 100 Бэр, а за двойной - в два-три раза больше. Суммируя все три типа излучений, получается, что каждому подводнику, прослужившему более 6 лет и 8 месяцев, гарантировано профессиональное заболевание – лучевая болезнь вне зависимости от того, чем он занимался все это время в прочном корпусе и в каком отсеке находился. А еще на ПЛ есть команда, которая обслуживает ядерные реакторы. Какие дозы получали эти ребята, точно не знает ни сам Господь Бог, ни корабельный химик Крапивин. Но даже на выпуклый военно-морской глаз, скажем - очень много, поскольку в меню обслуживания – перезарядки активной зоны, замены фильтров активности, всякие другие необходимые эксплуатационные регламенты. А вот крысы, которые случаются на кораблях, радиацию переносят легко, 300 рентген и – ни в одном глазу.

Неплохо бы ознакомить с этой спецификой умных людей, сочиняющих для подводников-атомщиков пенсионные законы… Еще лучше – прокатить их в море недельки на две-три. И не просто чемоданами, а чтобы пожили и поработали в том распорядке, который нарисовал для экипажа старпом Пергамент. Как говорят “о бедных гусарах замолвите слово” Они ведь тоже “государевы дети”… По насыщению техникой, автоматикой и телемеханикой подводная лодка поражает воображение новичка, и Андрей Шарый, первый раз спустившись и увидев мигающие разноцветные огоньки мнемосхем, сигнализации и автоматики, зажмурил глаза, испугавшись, что никогда всего этого освоить не сможет. Определили его командиром реакторного отсека, которым он и командовал первых три года своей службы.

продолжение следует