Валентина Томашевская (Арндт)

16 сентября этого, 2017 года, исполнится 100 лет со дня рождения Александра Шмореля (1917 -1943) одного из основателей мюнхенской подпольной организации «Белая роза» (Weise Rose) . Прошло не одно десятилетие, пока подвиг Александра Шмореля по достоинству оценили в Баварии и более полувека, прежде чем о нем узнали в Оренбурге – в его родном городе. Группа «Белая роза была образована студентами медицинского факультета Мюнхенского университета. Это была единственная группа сопротивления нацизму в университетах Германии. Действовала подпольная группа немногим менее года: с июня 1942 по февраль 1943 года. Фашисты Третьего рейха безжалостно, в кратчайшие сроки расправились с юными участниками и организаторами студенческой группы: их арестовали по обвинению в государственной измене, осудили за три дня, и это не подлежало обжалованию. Александру Шморелю было всего 25 лет, когда он был казнен.

Осенью 1943 года, уже после гибели группы, одна из листовок "Белой розы" попала к англичанам, ее размножили полуторамиллионным тиражом с подписью "Германская листовка - манифест мюнхенских студентов" и сбрасывали с самолетов на немецкие города. Так листовки группы «Белая роза» вошли в историю под названием "Манифест мюнхенских студентов".

Белая роза

Белая роза» не была организацией в полном смысле слова — создать организацию в те времена было вообще невозможно. Это была единственная группа Сопротивления в университах Германии, это группа единомышленников, около 30 человек, которых связывала личная дружба и готовность сопротивляться нацистам, «диктатуре зла». Ядро группы составляли семеро: шесть студентов Мюнхенского университета им. Людвига Максимилиана — 25-летний Александр Шморель (Аleхаndr Schmopell) , 23-летний Кристоф Пробст (Christoph Probst), 24-летний Ганс Шолль (Hans Scholl), его сестра, 21-летняя София Шолль (Sophia Scholl), 25-летний Вилли Граф (Willi Graf), 23-летний Ганс Ляйпельт (Hans Leipelt) и 49-летний профессор философии Курт Хубер (Kurt Huber). Название «Белая роза» было выбрано студентами, вероятно, под впечатлением романса «Rosa Blanca» Клеменса Брентано, или по роману «Белая роза» (1929) известного антивоенного писателя Бруно Травена. Первые четыре листовки «Белой Розы» были созданы и распространены в краткий период 27 июня по 12 июля 1942 года. Они были написаны Александром Шморелем совместно с Гансом Шоллем. Их связывала гружба, духовная близость. В самом узком кругу уже родилась мысль действенного сопротивления через распространение вольного слова. Первоначально листовли писали на пишущей машинке, позже были предприняты шаги по приобретению множительной техники.

Александр, Ганс, Вилли Граф и другие их друзья летом 1942 года были отправлены со 2-й студенческой ротой на Восточный фронт, в Россию. Все они попали в Гжатск. Изготовление и рассылка листовок приостановились. После возвращения в Мюнхен деятельность по распространению листовок возобновилась.

Пятая листовка, которую ребята решились показать своему духовному наставнику – профессору философии Курту Хуберу, носила подзаголовок «Воззвание ко всем немцам!» В отличие от первых четырех выпусков «Белой розы», «Воззвание» обрело лаконичность политических определений и ясность изложения, стало действительно доступным каждому немцу, неравнодушному к судьбе своей Родины. По решению друзей тираж пятой листовки необходимо было впервые сделать по-настоящему массовым. Рассылка по разным городам, из разных мест должна была создать видимость большой и хорошо организованной подпольной группы. Ганс и Софи, Александр и Вилли работали допоздна. В общей сложности было изготовлено свыше 6000 копий. «Тайную почту», как друзья называли листовки, рассылали по разным адресам в Мюнхене, с ней выезжали в Аугсбург, Линц, Вену и отправляли письма оттуда. Когда закончились марки, ребята решились на более рискованный шаг и с наступлением темноты стали разносить свежеотпечатанные листки, раскладывая их по пути около входов в дома, во дворах, телефонных будках, около магазинов. Гестапо было обеспокоено массовым появлением листовок. Были подняты все архивы и установлены личности, отличавшиеся политической неблагонадежностью. Однако слежка ничего не установила. Безрезультатными оказались также и проверки поездов в Мюнхене, Штутгарте, Аугсбурге и других городах Баварии.

Официальное сообщение о поражении 6-й армии генерала Паулюса под Сталинградом привело участников «Белой розы» к мысли о необходимости срочных действий. События под Сталинградом стали поводом для написания новой листовки. На этот раз автором ее стал профессор университета Курт Хубер. «Студенты! Студентки! Наш народ потрясен гибелью воинов под Сталинградом. Гениальная стратегия ефрейтора мировых войн бессмысленно и безответственно погнала тридцать тысяч немцев на гибель. Спасибо, фюрер!» – гласил текст, написанный от имени студентов и для студентов.

Листовки печатали на пишущей машинке и размножали на гектографе. Их передавали из рук в руки либо рассылали почтой по адресам, взятым из телефонных книг и студенческих списков, совершали ночные поездки в крупные города: Франкфурт, Штутгарт, Фрайбург, Саарбрюкен, Мангейм, Карлсруэ и в Вену. "В темных холодных поездах, положив чемоданы с отпечатанными посланиями «Белой розы» в другом конце вагона в укромном месте, так как патруль мог в любую минуту провести проверку пассажиров, а иногда и багажа..."- пишет Хартмут фон Хентинг в рассказе «Белая роза». В листовках говорилось о необходимости национального и личного покаяния за развязанную войну, о христианском долге борьбы с фашизмом.

Чтобы добиться максимально быстрого и массового эффекта, обратиться ко всем жителям Мюнхена нашла свое идеальное воплощение в лозунгах на стенах городских общественных зданий, которые Шморель и Шолль наносили краской под покровом темноты. В общей сложности в первую ночь появилось 29 надписей – в самом центре города. В некоторых местах к лозунгу «Долой Гитлера!» Александр добавлял перечеркнутую свастику. Надпись «Свобода!» появилась справа и слева от центрального входа в университет. Вся деятельность группы сопротивления была связана с огромным риском: начиная от тайных собраний "Белой розы" и кончая рассылкой писем. Члены группы отчаянно рисковали, когда по ночам писали на стенах мюнхенского университета и окрестных домов призывы к свержению Гитлера. Своей целью участники "Белой розы" ставили пробудить в людях сомнения, подорвать веру в фюрера, показать немцам, что они сами виноваты во всем происходящем, и в итоге устранить национал-социализм.

18 февраля 1943 года Софи и Ганс Шолль распространяли шестой выпуск листовок в здании университета. Со второго этажа в холл здания были сброшены несколько сот листовок. Студентов заметил университетский слесарь, он задержал их и сообщил о случившемся университетскому адвокату доктору Хеффнеру. Брат и сестра Шолль были тут же арестованы гестапо, уже разыскивавшего тех, кто начертал дегтем в начале февраля 1943 года на стенах университета и других общественных зданиях Мюнхена надписи «Свобода» и «Долой Гитлера!». При аресте Ганса Шолля гестапо обнаружило разорванный на клочки рукописный вариант листовки Пробста. Все выходы из университета были перекрыты. Каждый, кто имел листовку, должен был сдать ее специально назначенному для этого человеку. Вместе с ними взяли их друга Кристофа Пробста. Ганс и София тщетно старались отвести обвинения от Пробста, который был отцом троих детей.

Ганс и Софи Шолль, а также Кристоф Пробст были признаны виновными в измене и приговорены нацистским народным трибуналом во главе с Роландом Фрейслером к смертной казни. С Софьей Шолль в гестапо обращались так жестоко, что в суд она была доставлена со сломанной ногой. Но дух ее не был сломлен. На свирепые угрозы Фрейслера она отвечала совершенно спокойно: "Вы так же хорошо знаете, что война проиграна. Почему же вы настолько трусливы, что не хотите признать этого?"

Прихрамывая, она на костылях поднялась на эшафот (казнены спустя несколько часов после оглашения приговора) и умерла так же гордо и мужественно, как и ее брат. Затем последовали еще четыре показательных процесса по делу «Белой розы. Во втором процессе к смерти на гильотине были приговорены Александр Шморель, студент медицинского факультета и профессор Курт Хубер. Казнены они были 13 июля 1943 года. Вилли Граф, студент медицинского факультета - казнен 12 октября 1943 года. В общей сложности были осуждены 29 человек.

Александр Шморель – уроженец Оренбурга

Александр родился в 1917 году в Оренбурге в семье немцев, давно живших в России. Его отец, Хуго, ранее работал врачом в Университетской клинике в Москве. Первая мировая война вызвала всплеск враждебности к немцам в России, административные ограничения, ссылки. Пришлось вернуться в Оренбург, где у большой семьи Шморелей был свой промысел. Вернувшись туда, Хуго Шморель занимался больными ссыльными немцами, а после революции и раненными в гражданской войне.

Еще будучи в Москве, Хуго Шморель познакомился с Натальей Петровной Введенской, изучавшей в Москве экономику. Ее отец ее был православным священником. Невеста последовала за женихом в Оренбург. Там и состоялось венчание в Петро-Павловском храме. А через год год родился Александр. Мать его умерла от тифа во время гражданской войны в России, когда ему было всего два года. Отец женился во второй раз, теперь уже на немке, Елизавете Хофман, работавшей старшей сестрой милосердия в лазарете, где он служил. Когда Елизавете оставалось всего несколько недель до родов, молодая семья перебралась в Германию, в Мюнхен, где жили её родственники. Александра молодожёны забрали с собой, вместе с его русской няней, которой пришлось подделать документы и выдать её - ни слова не говорившей по-немецки, за немку.

Через несколько дней по приезду в Мюнхен, у Александра родился брат Эрих и сестра Натали. Домашний язык был - русский, у детей были воспитатели, которые им преподавали русский язык и литературу. "Война и мир" Толстого и "Евгений Онегин" Пушкина были настольными книгами немецкой семьи Шморелей, но любимым писателем Александра был Фёдор Достоевский, роман "Братья Карамазовы", он перечитывал множество раз. Александр одинаково хорошо владел и русским языком и немецким. Осознавал себя и русским человеком, и немцем одновременно.

В кругу общения Шморелей преобладали люди искусства и медики. Одним из ближайших друзей отца Шмореля был отец Бориса Пастернака, художник Леонид Пастернак, приходивший в гости вместе со своей женой, известной пианисткой Розалией Кауфман, и детьми Жозефиной и Лидией Пастернак - сёстрами поэта. Карандашный портрет Бетховена работы Леонида Пастернака, с посвящением отцу Александра, Гуго Шморелю, висит и сегодня над роялем в гостиной семьи Эриха Шмореля. Музыка и живопись всегда играли большую роль в семье Шморелей, и не случайно из Александра получился прекрасный пианист и многообещающий скульптор. В семье Шморелей хранится великолепный бюст Бетховена, выполненный Александром во время его занятий в художественной студии по рисунку Леонида Пастернака.

Хотя отец был протестантом, а мачеха - католичкой, Александра воспитывали в православии. И в этом играла не последнюю роль его няня, которая растила не только своего любимца и его младшего брата Эриха и сестру Наташу на русских сказках и балладах, и на русских народных песнях, которыми она любила убаюкивать детей. После занятий в одной из частных школ Александр в 13 лет поступает в гимназию, где знакомится с Кристофом Пробстом, ставшим его ближайшем другом и единомышленником на всю оставшуюся жизнь.

Александр был очень живым юношей. Он любил жизнь, хотя в общении был очень сдержанным, отчасти стеснительным. При этом он был волевым и определенным, действовал по собственному выбору. Кому хотел, открывался, и тогда покорял в общении, располагал к себе людей. В сущности, Александр предпочитал уединение, или дружеские беседы наедине с немногими близкими ему душами. Он участвовал в спортивных организациях, сперва германско-консервативного толка, а по мере их запрещения после 1933 года, национал-социалистического. Это не означало согласия с политическим направлением последних. Просто, согласно своему возрасту, деятельный его характер искал применения своих сил. При окончании 8-летней гимназии были отмечены его спортивные достижения – по легкой атлетике «отлично». В 1937 году Александр получает аттестат зрелости, и чтобы избежать призыва в армию, записывается добровольцем отбывать трудовую повинность. В ноябре 1937 года Александра призывают на полтора года в армию, в батальон конной артиллерии. В марте 1938 он попадает в Австрию и становится свидетелем её "воссоединения" с Германией. Ещё через полгода он становится свидетелем присоединения Судетов и жестоких расправ над протестующим чешским населением. Глубоко переживал нападение Германии на Советский Союз Александр Последние шесть месяцев службы он посещает школу санитаров и весной 1939 увольняется в запас. Возвратившись в Мюнхен, Александр поступает на медицинское отделение университета. Но уже со второго курса его снова призывают в армию. В составе санитарной роты он сперва попадает во Францию, но через несколько месяцев ему снова удаётся получить увольнение для продолжения медицинского образования. В это время он сближается с Гансом Шоллем, также студентом медицинского отделения.

Зимой 1942 года Ганс Шолль знакомит Александра с художником Манфредом Эйкемайером, который рассказывает им о еврейских гетто, об их систематическом истреблении. Друзья всё больше и больше приходили к выводу, что страной правят психопаты, которые приведут её, а может быть и весь мир, к неминуемой гибели. Тогда-то у них и зарождается идея создать организацию по борьбе с существующим режимом. Их цель - довести до сознания населения ничего не сведущего преступления Третьего Рейха против человечества.

В одной из первых листовок, написанной Александром были слова: "Нет, не о еврейском вопросе хотели мы написать в этом листке, не сочинить речь в защиту евреев - нет, только в качестве примера мы хотели привести тот факт, что с момента завоевания Польши триста тысяч евреев в этой стране были убиты самым зверским способом. В этом мы усматриваем ужасающее преступление над достоинством людей, преступление, которому не было равных во всей истории человечества".

Распространение первых листовок совпало с массовыми бомбардировками немецких городов союзными войсками. Листовки с текстом: "Мы не молчим, мы - ваша нечистая совесть. "Белая роза" не даст вам покоя!" стали появляться не только в Баварии, но доходили уже до Ульма, Штутгарта, Регенсбурга, Зальцбурга и Вены. Друзья трудились в поте лица, но долго держать в тайне их деятельность от близких им не удалось. Узнаёт о листовках сестра Ганса София - и тут же принимается им помогать. 23 июля 1942 друзей неожиданно откомандировывают на Восточный фронт. Александр Шморель, Ганс Шоль и Вили Граф - также будущий участник сопротивления - попадают во 2-ую студенческую роту.

Через три дня друзья оказались в Варшаве. Увиденное потрясло их. "Отовсюду на нас смотрит беда. Мы отводим глаза", - пометил Вили Граф в своём дневнике. "Пребывание в Варшаве сделает меня больным, - писал домой Ганс Шоль, - слава Богу, завтра едем дальше! ... На тротуаре лежат умирающие от голода дети и просят хлеба, а с противоположной улицы доносится раздражённый джаз".

30 июля 1942 года их поезд пересёк границу России. В первых днях августа они были уже в Вязьме. Друзья попали в 252 дивизию. После распределения они отправились в Гжатск. Работы для студентов санитарной роты почти не было и они проводили всё время, бродя по окрестностям, заводя знакомства с местным населением. 30 октября 1942 был их последний день в России. Возвратившись в Мюнхен, друзья решили вести ожесточённую борьбу с гитлеровским режимом. Время, проведённое в России, сплотило студентов, и в дело по распространению листовок был введён Вилли Граф. И хотя они продолжали посещать занятия в университете, их мысли и дела были полностью отданы подрывной деятельности. Они добывали через друзей и знакомых денег, необходимых на приобретение бумаги, налаживали связи с единомышленниками в других городах Германии.

Наступил 1943 год. Друзья работали над своей пятой листовкой, которая должна была производить впечатление организованного движения Сопротивления Германии и иметь подзаголовок "Воззвание ко всем немцам!" И тираж её должен быть по-настоящему массовым - 6000 экземпляров. На этот раз они даже решились показать проекты этой листовки профессору Хуберу. Тот, в свою очередь, отклонил вариант Александра, назвав его "прокоммунистическим", и одобрил вариант Ганса Шоля.

Первую партию листовок они развозили по городам, раскладывая их там по почтовым ящикам, выборочно. Александр взял на себя Зальцбург, Линц и Вену. Из Вены он отправил несколько пачек листовок во Франкфурт-на-Майне. Потом они рассылали листовки в письмах по различным адресам. Когда марки кончились, начали раскладывать листовки по парадным и дворам, телефонным будкам и магазинам.

Вскоре о листовках узнала полиция - многие получатели - от греха подальше - сами спешили их туда сдать. Полиция передала дело в Гестапо. Сначала никто не подозревал, что эти массовые "Воззвания" имеют связь с листовками "Белой розы", которые полгода назад - летом 1942 года, "блуждали" по Мюнхену. Всё было иным: и стиль, и тираж. Началась слежка, которая поначалу никаких результатов не дала. 3-го февраля по радио было объявлено официально о поражение 6-ой армии генерала Паулюса под Сталинградом. В стране был объявлен четырёхдневный траур.

Члены группы "Белая роза" не могли обойти эти события молчанием, и их ответ был по-мальчишески дерзким. В ночь на четвёртое февраля Александр и Ганс, вооружившись краской и кисточками, двинулись в центр города. Александр написал на стенах домов "Долой Гитлера!", "Гитлер - убийца!". Ганс следил, что бы их никто не увидел. Только когда начало светать, они повернули домой, но проходя вновь мимо университета, не могли не удержаться, чтобы не написать у главного входа слово "Свобода!" Наутро весь город уже говорил об этих надписях. Это был уже открытый вызов и протест правящим властям. Тайная полиция вынуждена была принять вызов. Начались расследования, которые показали, что за всем этим скрывается организация "Белая роза", которая должна была находиться в Мюнхене, в его центральных районах. Полиция обратилась через газеты к населению за помощью, назначила большое вознаграждение.

Тем временем друзья работают над своей шестой листовкой. На этот раз автором выступил профессор Курт Хубер. После споров и принципиальных разногласий текст был утверждён всеми, и листовка пошла в ход. Вначале были использованы все имеющиеся в запасе конверты и марки, потом письма складывались по манере "полевой почты" и разбрасывались по почтовым ящикам, или просто пачками оставлялись в парадных домах. Несмотря на откровенную дерзость, полиции никак не удавалось выйти на след. Опьянённые успехом, забыв об осторожности и опасности, студенты стали раскладывать листовки в аудиториях университета.

18 февраля родителям Шоллей сообщили, что полиция вышла на след Софии, помогавшей друзьям распространять листовки. Родителям, которые жили в Ульме, удалось предупредить детей. Ганс и София поспешили вынести из дома чемодан, набитый последними сотнями листовок, и, не придумав ничего лучшего, решили их распространить в главном здании университета. Они торопились опустошить чемодан до окончания лекции. Им это почти удалось. Последнюю пачку София решила сбросить с верхнего этажа в пустой холл. Одна из них пролетела перед носом смотрителя порядка (хаусмайстера) Шмидта. Он тут же бросился наверх, чтобы схватить нарушителей. Навстречу ему попались с пустым чемоданом брат и сестра Шолли. Ни отпираться, ни убегать они не стали, приехавшая полиция увезла их в гестапо.

Через несколько часов после ареста Шоллей полиция уже знала имена всех главных участников "Белой розы". На следующий день был задержан Кристоф Пробст, жена которого только накануне родила их третьего ребёнка. Ещё через три дня, 22 февраля, состоялся суд, продолжавшийся не более двух часов. Приговор - смертная казнь, был приведён в тот же день в исполнение. Гансу исполнилось 24, Софии - 21, Христофору 23 года.

Александр, узнавший по пути на лекцию, о случившемся, пытался предупредить Вилли Графа, но уже было поздно: Вилли не явился на связь. Александр понимал, что ему необходимо срочно покинуть Мюнхен. Но, как, если его уже разыскивает гестапо? Тогда он вспомнил о своём приятеле из русского окружения Николае Гамазаспяне. Николай был сыном петербургских армян, которые покинули Россию во время Гражданской войны, он был рождён на русском корабле, отправлявшемся от берегов Крыма в Турцию, откуда его семья перебралась в Болгарию. В его болгарском паспорте - место рождения: Россия, без всякого указания города, так как русский корабль, на котором он увидел впервые свет, считался русской территорией.

Так вот, за этим болгарским паспортом Александр и пришёл к другу. Тот, не раздумывая, дал ему его, за что впоследствии поплатится допросами в гестапо и несколькими месяцами тюрьмы. Но, так как друзья заранее договорились, что Александр, якобы, сам взял у Николая лежавший на комоде без присмотра паспорт, когда тот вышел за напитками на кухню, доказать, что Гамасаспян был сообщником Шмореля, гестапо так и не удалось.

Заменив в паспорте фотографию Николая Гамазаспяна на свою, Александр отправляется в находящийся недалеко от границы со Швейцарией, курортное местечко Эльмау. Один раз его задерживает полиция, но, проверив документы, отпускает. Что ещё произошло в Эльмау, местечке, в котором он не один раз отдыхал с родителями, выяснить до сегодняшнего дня так и не удалось. То ли он почувствовал, что его узнали, и ему было необходимо срочно скрыться, то ли стоявшие тогда сильные февральские морозы нарушили его планы перейти ночью границу через Альпы? А, может, не по нему было отсиживаться в такое время. Во всяком случае, Александр Шморель совершает поступок, который навсегда останется загадкой: он возвращается обратно в Мюнхен. К этому времени выходит газета с его фотографией под рубрикой "Разыскивается преступник". За его голову назначают вознаграждение в 1000 рейхсмарок. Но так как друзья заранее договорились, что Александр, якобы, сам взял лежавший на комоде без присмотра паспорт у Николая, когда тот вышел за напитками на кухню, доказать, что Гамасаспян был сообщником Шмореля, гестапо так и не удалось.

Суд и казнь

В районе мюнхенских художников - Швабинге, недалеко от университета, его застаёт воздушная тревога. Он вынужден спуститься в ближайшее бомбоубежище. По одной версии, там он будет опознан одной из студенток и выдан полиции. По другой - подруга, к которой он явился за помощью, выдала его полиции. После войны она написала отцу Александра письмо с просьбой о прощении, объяснив свой поступок тем, что она, будучи беременной опасалась, в случае провала, допросов в гестапо.

Николай Гамазаспян рассказывает, что семья Шмореля пыталась устроить ему побег, подкупив одного из тюремных надзирателей. Гуго Шморель был готов продать свой дом, чтобы рассчитаться с надзирателем, согласившемся спасти его сына. Но Александр не принял такого плана. Жертвовать судьбой не только близких, но и чужого ему человека он отказался. Суд над Александром Шморелем состоялся 19 апреля. Вот первые слова Александра два дня после ареста: «В первую очередь я хочу снова подчеркнуть, что я по своему мышлению и чувствованию больше русский, чем немец. Но я прошу учитывать, что я не отождествляю Россию с понятием большевизма, напротив, я откровенный враг большевизма». По ходу допросов Александру ставили в упрек, что его антинацизм определен симпатиями к коммунизму. Это было типичным, тоталитарно-односторонним искажением его позиций и внутреннего облика. По вопросу редактирования 6-й листовки он ответил: «Если в этой связи речь идет о том, что при изменениях, которые я вносил в текст проекта последней листовки, проявил свою коммунистическую позицию и фанатическое противление (национал-социализму), то я должен категорически протестовать против такого обвинения, так как в действительности я убежденный противник большевизма». Определяя себя как человека русского, Александр исповедовал свое Православие: «Я сам строго верующий приверженец русс. правосл. Церкви» (01.03.43, С. 19 об.). Но при этом он, отрицая какую-либо организационную личную связь, защищал Церковь от подозрения, что священники или клирики могли бы иметь какое бы то ни было отношение к его «антигосударственным деяниям». В признании гестапо Александр заявил о верности родине и своим идеалам. На вопрос председателя суда Роланда Фрейслера, стрелял ли он в русских, будучи на восточном фронте, Александр ответил, что не стрелял в русских, как не стрелял бы и в немцев.

Поздно вечером был оглашен приговор – смертная казнь. Прощаясь со своим священником, Александр сказал: "Я выполнил свою миссию в этой жизни, и не представляю, чем мог бы ещё заняться в этом мире". В письмах домой он пытался успокоить семью и дать им понять, что он смирился со своей судьбой и не боится смерти.

1 мая 1943 Александр пишет родителям из тюрьмы:

"Если мне придется умереть, если прошение будет отклонено, знайте: я не боюсь смерти, нет! Поэтому не мучайте себя! Я знаю, что нас ожидает другая, более прекрасная жизнь, и мы еще обязательно встретимся…. Поймите, смерть не означает завершения жизни. Наоборот, это - рождение, переход к новой жизни, великолепной и вечной! Страшна не смерть. Страшно расставание. Лишь сейчас, когда нас разлучили, когда я потеряю вас всех, я осознал, как любил я вас. Помните o встрече здесь, на земле, или там, в вечности. Господь направляет ход вещей на свое усмотрение, но на наше благо. Потому мы должны довериться ему и отдать себя в его руки, и тогда он никогда не оставит нас, поможет нам и утешит нас".

2 июля 1943 г. в своем последнем письме, адресованном сестре Наташе, Александр пишет: "Ты, наверное, удивишься, что я изо дня в день становлюсь все спокойнее, даже радостнее, что мое настроение здесь зачастую бывает намного лучше, чем раньше, когда я был на свободе! Откуда это? Я сейчас объясню. Все это ужасное "несчастье" было необходимо, чтобы направить меня на истинный путь, и потому это, собственно, совсем не "несчастье". Прежде всего, я счастлив и благодарю Господа за то, что он дал мне понять это знaмение Божие, и последовать в верном направлении. Что я знaл прежде o вере, о настоящей искренней вере, об истине, о Боге? - Так мало!.. Все это несчастье было необходимо, чтобы открыть мне глаза. Нет, не только мне, всем нам, всем тем, кого коснулась чаша сия, в том числе и нашей семье. Надеюсь, вы тоже правильно поняли этот божественный знак".

За восемь недель до его 25-летия, 13 июля 1943, приговор - казнь через гильотину - был приведён в исполнение. Александр Шморель закончил свою земную жизнь. На другой день тело казнённого выдали семье, которая похоронила его по православному обряду на кладбище Ам Перлахер Форст.

Увековечивание памяти

В мюнхенском университете создан музей «Белой розы», где один из стендов посвящен Александру. Одна из площадей Мюнхена в 1990 –ые годы была названа именем Александра Шмореля. Также его именем названа площадь в Раунхайме улицы в Галле, Бад Оенхаузене, Шлангене, Дормагене (Германия), и скверу в Оренбурге (Россия). Советский режиссёр Савва Кулиш снял о нём фильм «В поисках «Белой розы» (2000). Оренбургский историк Игорь Храмов написал о Шмореле две книги: "Русская душа "Белой розы" и "Александр Шморель». В Иерусалиме на православном Александровском подворье в 2010 году установлена памятная доска в честь А. Г. Шмореля. Школы немецких городов Росток и Кассель носят имя А. Шмореля. Александр Шморель является одним из персонажей пьесы Павла Рыкова "Позови меня в прошлое". Постановка Оренбургского областного театра драмы (реж. Р.В. Исрафилов, 2015) . В Оренбурге чтят память героя-антифашиста Александра Шмореля. В Оренбуржье в год 100-летия со дня рождения героя-антифашиста пройдет ряд юбилейных мероприятий. Делегация германской Епархии прибудет на юбилейные торжества в честь оренбуржца Александра Шмореля во главе с архиепископом Берлинским и Германским Марком – первым заместителем Председателя Архиерейского Синода РПЦЗ.

Передвижная российско-германская выставка о «Белой розе» показана более чем в 30 регионах России, в Астане, Минске, Киеве, Риге, Ташкенте. Об Александре снято несколько документальных фильмов. Основные юбилейные мероприятия в память о нем пройдут в Оренбурге в день 100-летия 16 сентября. Свое участие уже подтвердили члены семьи Шморель, проживающие в Германии, а также руководство мюнхенского фонда «Белая роза». Фильм "Противостояние "Белой розы" о судьбе Александра Шмореля покажут в Берлине.

Ныне Оренбургский благотворительный фонд «Евразия» собирает средства на памятный знак герою-антифашисту Александру Шморелю – святому Александру Мюнхенскому.

Причисление к лику святых как новомученика Александра Мюнхенского

Берлинско-германская епархия в феврале 2012 года, после долгого процесса, канонизировала Александра Шмореля, причислив его к лику святых, как новомученика Александра Мюнхенского. Написана икона страстотерпца Александра, на которой он изображен в белом облачении врача, с крестом и белой розой. Протоиерей мюнхенского собора "Во имя Новомучеников и Исповедников России" отец Николай Артёмов рассказывает:

– Решение прославить Александра Шмореля, принятое сначала Синодом, а потом Архиерейским собором Русской зарубежной церкви, было принято достаточно давно. Мы не спешили с этим, потому что к такому прославлению нужно внутренне вырасти и написать соответствующие тексты, то есть углубиться в это событие. Человек, о котором церковь пришла к убеждению, что он исполнил ту полноту, которую Христос ему хочет открыть, в этой благодати заботится тоже о нас, верующих, продолжающих свой жизненный путь. Некоторые люди говорят касательно Александра, что это вопрос политический, не видят, насколько глубоко там измерение духовное и направленность на воскресение Христово. У нас имеются письма, которые он писал из тюрьмы, где он свидетельствует о том, как в нем развивается не только покой. Он говорит о веселости, о радости, и что это он находит в боге. Адвокат добился, чтобы в день казни к Александру Шморелю смог прийти православный священник. Его исповедовали, причастили. А после этого пришел адвокат, и он вспоминает: "я увидел человека прямо, надо сказать, веселого. Он ко мне обратился и сказал: "Вы удивитесь видеть меня в таком бодром и светлом духе. Я исполнил дело своей жизни. И если бы мне сейчас сказали, что из жизни должен уйти кто-то иной, а я буду освобожден, то я бы сам не захотел этого, а выбрал бы эту смерть. Потому что, хотя я и очень молод, но у меня все завершено".

Приложения

В первой листовке "Белой розы", выпущенной в 1942, говорилось: "Нет большего бесчестья для культурной нации, чем без сопротивления покориться власти безответственных и тёмных сил. Уже сейчас каждый честный немец стыдится своего правительства. Трудно вообразить, какой позор падёт на нас и наших детей, когда пелена спадёт с глаз людей и откроются ужаснейшие и многочисленные преступления правящего режима".

Во второй листовке «Белой Розы» Александр и Ганс решились активно выступить против национал-социалистического режима.

Из 4-й листовки «Белой Розы»: «Кто считал убитых, Гитлер или Геббельс? - скорее, никто из них. В России ежедневно гибнут тысячи. Это время урожая, и косарь со всего размаха врезается в зрелое жито. Печаль приходит в родные дома, и некому вытереть слезы матери. Гитлер обманывает тех, чье самое дорогое он украл и отправил на бессмысленную смерть.

Каждое слово, исходящее из уст Гитлера, - ложь: если он говорит «мир», то подразумевает войну, и если он самым кощунственным образом упоминает имя Господа, то имеет в виду власть зла, падшего ангела, сатану. Его рот - это зловонная пасть преисподней. Его власть порочна в своей сути. Очевидно, необходимо рациональными средствами вести борьбу против национал-социалистического террористического государства. Тот, кто сегодня еще сомневается в реальном существовании демонической силы, совершенно не понял метафизической подоплеки этой войны. За конкретным, за осязаемым, за всеми обстоятельными логическими рассуждениями стоит иррациональное, это - борьба против демона, против посла Антихриста. Повсюду и во все времена демоны в темноте поджидали того часа, когда человек ослабеет, когда он сам оставит свою основанную Богом на принципах свободы позицию, когда он поддастся давлению зла, освободится от сил высшего порядка, а затем, когда он добровольно сделает первый шаг, его будут подталкивать ко второму, третьему - со все возрастающей скоростью. Повсюду и во все времена страшнейшие беды поднимали людей - прорицателей, святых, которые сохранили свою свободу, которые тянулись к одному Богу и с его помощью призывали народ изменить ход событий. Человек, конечно, свободен, но без истинного Бога он беззащитен перед злом, он - корабль без руля, отданный на волю волн, как грудной младенец без матери, как облако, тающее в небе. Есть ли, спрошу я тебя, ведь ты христианин, есть ли в этой борьбе за сохранение твоих высших ценностей нерешительность, игра в интриги, не откладывается ли принятие решения в надежде, что оружие в твою защиту поднимет кто-либо другой? Мы должны нападать на зло там, где оно сильнее всего, а сильнее всего оно во власти Гитлера.»

«И обратился я, и увидел всякие угнетения, какие делаются под солнцем: и вот слезы угнетенных, а утешителя у них нет; и в руке угнетающих их - сила, а утешителя у них нет. И ублажил я мертвых, которые давно умерли, более живых, которые живут доселе...» (Книга Екклесиаста 4, 1-2)..