Агнес Госсен-Гизбрехт

«Этого не может быть, потому что быть не может!» - думала она в панике, почти бегом направляясь к выходу в конце длинного коридора, но дверь там оказалось запертой. Девушка осмотрелась, нашла указатель, повернула в середине коридора налево и пошла вдоль стеклянной стены и остановилась у входа в ярко освещенный зал. Но эта боковая дверь, очевидно, предназначенная только для обслуживающего персонала, тоже была заперта. Празднично одетые люди за стеклянной стеной казались ей рыбами в большом аквариуме. Перед другим входом в этот зал она уже стояла, но там охранники в штатском всех вежливо просили сдать в гардероб не только зонты, но даже и маленькие сумочки. А потом она внизу свернула от гардероба в другую сторону...

«Это какой-то бег по кругу, как в кошмарном безвыходном сне, когда ступени обрушиваются под ногами у с таким трудом найденной лестницы», - подумала она и уже медленнее пошла дальше в обратную сторону.

«Не так уж и важна эта встреча. Устроили наши функционеры встречу с политиками накануне выборов. Кому там еще можно верить? Обещалкины...» Девушка остановилась и увидела почему-то неосвещенный указатель с надписью «Выход».

Иногда надо не бегать по кругу, а успокоиться, осмотреться или просто проснуться, улыбнуться солнцу, новому дню и выход из, казалось бы, безвыходной ситуации находится как будто само собой.

Она вышла из здания со стороны большого парка, с наслаждением вдохнула прохладный свежий воздух. В необыкновенной предвечерней тишине слышен был только тихий плеск фонтана посреди небольшого пруда. «Хорошо бы побыть здесь подольше», - подумалось ей, но, когда завернула за угол здания, увидела вдруг главный вход в большой зал со стороны улицы. Это почему-то тоже уже не обрадовало.

Дальше все было, как во сне. Она открыла дверь, вошла в переполненный зал, только первые два ряда были еще свободны. Когда она торопливо прошла вперед по ковровой дорожке, делившей зал на две половины посередине, ее сопровождала напряженная тишина, будто она одна из тех, кому дозволено перешагивать через незримую красную линию. Ее никто не остановил. Зал взорвался аплодистментами. Все дуржно вскочили с мест. Она, только севшая на свободное место, тоже встала и оглянулась. По ковровой дорожке, пожимая протянутые к нему руки, медленно продвигался вперед маленький толстяк, претендовавший на пост канцлера. За ним двигался рой функционеров и, вероятно, охранников, которые зорко оглядывались по сторонам.

«Он такой же лунатик, как я», - подумала она. Вдруг он протянул и ей, стоявшей у прохода во втором ряду, свою мягкую, ватную руку. Она подумала, что ее никто не поймет, если не ответит на рукопожатие. Оно разочаровало ее.

Этот человек, без огня в глазах, без внутренней энергии хочет стать карцлером, изменить что-то к лучшему?

Тяжеловесной походкой он прошел еще несколько шагов вперед, достиг подиума. За ним была стеклянная стена с запертыми дверями. Он поднял руку, приветствуя присутствующих, и начал говорить что-то поучающее, но было в его голосе что-то искусственно приподнятое, неискреннее. Паузы, рассчитанные на овации, перед которыми опытные кинооператоры, снимавшие встречу для телевидения, сразу поворачивали камеры в сторону апплодирующего зала. Все его движения были медленными, закругленными. Кого он ей напоминал?

...Она в очередной раз встала во время суетливо поднявшихся для оваций людей и торопливо вышла из зала в сторону вокзала, который, к счастью, был не так далеко.

На вечернем перроне стоял один-единственный поезд для счастливчиков, у всех почему-то были какие-то пустые глаза. Она почувствовала, что эта пустота стала заполнять и ее. Девушка сказала проводнику, что ей нужно ехать до конечной станции. Он спросил ее, счастлива ли она.

Что это такое, никто точно не знал, но в поезд впускали только тех, у кого не было никаких желаний. Считалось, что только они абсолютно счастливы. Из зала ожидания навстречу ей спешил какой-то мужчина, которого она не сразу разглядела. Он раскрыл свои руки для объятий и прижал ее к своей ватной груди.

«Только что, пару секунд назад, мне так хотелось, чтобы он обнял меня, а теперь я ничего не чувствую, кроме пустоты и разочарования».

И все-таки это было - хоть и тайное, но желание тепла, нежности, которого не было в этом объятии, но его заметил в ее глазах проводник. Он сказал, что она еще не готова к этой поездке. Этот поезд предназначен только для тех, кто пережил все свои желания. Он вскочил на площадку тронувшегося поезда и печально помахал ей рукой. Кто-то окликнул и, кажется, назвал его Хароном или Харитоном... Девушка помахала ему вслед и поняла, что этот поезд идет в никуда, что она еще не готова для своей последней поездки до той - конечной остановки.

Она закрыла глаза и подумала: «Лучше было бы, если б это все оказалось сном. А так - только еще один потерянный день моей жизни...»