Яков Иккес
В Уюке каждый знал каждого. Появление нового незнакомого вызывало у жителей любопытство и нескрываемый интерес. Молодому шоферу Новаку сельская немчура особого значения не придала. Мало ли кого тащат за собой меняющиеся, как перчатки, директора. Вот и его зачем-то пригласил из города вновь назначенный директор МТС Омаров. Не успели с ним познакомиться, как на доске приказов появился приказ: «В целях поднятия работоспособности автопарка МТС в штат ввести должность заведующего гаража и на эту должность назначить отличившегося водителя Якова Вагнера. Автомобиль ЗИС-150 ЩМ 13-48 передать Новаку Тимофею с соответствующим оформлением акта приемосдачи».
«Во дает, Яков! - зашушукались завистники. - Из грязи да в князи... Да это же здорово! Нашего да на повышение, - радовались одни. И как посмотрит на это спецкомендатура? Оставят ли ему пропуск на выезд в город? Да начальству виднее, - беспокоились другие. Только жаль, что теперь нас оставили без снабженца. Кто нас будет теперь снабжать всем необходимым с городского базара. Один немец имел пропуск и того... Да и этот, как его, Новак, поди, тоже человек - не откажет, поди.... Поживем, увидим...»
Вагнеру, конечно, как «неблагонадежному» спецпереселенцу, выбора не оставалось. Жаль было расставаться с любимой работой шофера, но перечить директору МТС было все равно что мочиться против ветра. За спиной директора стояла Советская власть и всесильная спецкомендатура НКВД. Да и новое назначение не халам-балам... Целый автопарк доверили. И с пропуском, наверное, уладится... «Наверно, и на этот раз пронесет!» - подумал Яков и с присущей ему настырностью взялся за новое дело.
Тем временем Новак, проводя принятому им автомобилю очередной технический уход, знакомился с коллективом механизаторов и жителями села, а они в свою очередь с ним. Его высокий рост, крупное телосложение, круглое и красное, как вареный рак, лицо, кротость и безвинная улыбка делали его загадочным. Будучи заядлым охотником, он вмиг стал в доску своим. Если местные ухари знали только местные охотничьи угодья и водоемы, он знал, как свои пять пальцев, территорию низовьев рек Чу, Таласа и Ассы. Он в первый же воскресный выезд на рыбалку увлек всех за восемьдесят километров вниз по руслу Таласа до впадения его в озеро Казоты. Полный кузов рыбы, начерпанной бреднем, ошарашил всех. Ее хватило на все село, включая дирекцию МТС и спецкоменданта.
Первое близкое их знакомство состоялось при поездке в город Джамбул за запасными частями. Дорога проселочная, извилистая, сильно не разгонишься. До города 150 километров. Разговорившись, Новак поведал Якову, что он из семьи уральских староверов, предки которыхЮ, преследуемые православной церковью, бежали с Урала в глухие степи Средней Азии еще при царизме. Затем, гонимые большевиками, уже при Советской власти долгое время скрывались в низовьях рек Чу и Таласа. Перед войной их согнали на берег богом забытого озера Биликуль и потребовали создать рыболовецкую артель. Отказывавшиеся от службы в армии арестовывались и исчезали бесследно в лагерях ГУЛАГА, в том числе и его отец. На фронт не попал по малолетству. Женился не на староверке, как это предписывалось сектой, а на дочери «троцкиста», расстрелянного в тридцать седьмом, семья которого находилась в ссылке в Каратау. Презираемый религиозными фанатами своей же секты и родичами, он с молодой женушкой бежал из артели. После долгих скитаний по казахским аулам Сарысуйского и Моинкумского районов он по настоянию жены снял частную квартиру и поселился в городе Джамбул. Случайное знакомство с новым директором у обкома партии, где он работал шофером легковой, привело его в Уюк.
- Ты понимаешь, Яков, не могу привыкнуть к городу... Без рыбалки, охоты что за жизнь? - выдавил он, наконец, свою боль. - А жена не хочет больше жить в глуши. Может, заночуешь у меня. Познакомишься и поможешь мне ее «уломать»
- Да ты что! Так прямо сразу «быка за рога»
- Да нет же! Сегодня познакомлю... Можешь и жить у нас, приезжая в город. Не валяться же тебе на базе на полатях у сторожа Абжала среди шоферов. Ты же теперь шишка, наш шеф. А «ломать» будем потом, когда получу квартиру. Торопиться-то некуда. Я с дальним прицелом, прошу тебя - а, Яков!
Вагнер по старой шоферской привычке собирался заночевать на базе, но предложение Тимофея показалось ему заманчивым, и он согласился.
- Ладно. Считай, что уговорил. Вези меня к ней, к любушке своей. Посмотрю, что она у тебя за птица, и узнаю, почему она не хочет следовать за мужем.
В город въехали при свете фар. Автомобили по немощеной улице имени Героя Советского Союза Сулейманова поднимали клубы пыли, из-за чего жители предусмотрительно исчезали в домах и прятались за тянувшимися вдоль улицы глиняными дувалами. В открытые окна кабины врывался запах навоза, перемешанного с едким дымом печей.
К дому по улице имени Горького в центре города, где жил Новак, подъехали на малом газу. Не успел заглохнуть мотор, как в окне откинулась занавеска и в ярком электрическом свете мелькнул и исчез женский силуэт.
- Раюха-а-а, принимай гостей, - крикнул Тимофей, выбежавшей на крыльцо женщине. - Я быстро... Отгоню машину на базу и скоро вернусь.
- Проходите, проходите! - услышал Вагнер приятный грудной голос, когда перед ним открылась входная дверь в прихожую. - Здесь раздевайтесь, умывайтесь... Мыло, полотенце... Я бегу чай ставить.
В комнате, служившей одновременно кухней, залом и спальней, куда пригласила меня неугомонная хозяйка, было накурено, хоть топор вешай. Молодой парень лет восемнадцати, беспардонно развалившись на кушетке, пускал дымные кольца под потолок.
- А это мой двоюродный братишка, - засуетилась хозяйка, показав на парня. - Он сейчас уйдет. Проходите, садитесь.
- А мне он не мешает...
- Нет, нет! Пусть идет, - всполошилась она. - Быстро одевайся и марш на улицу или в кино.
Парень нехотя поднялся, блуждающим взглядом обвел комнату, посмотрел через голову Якова куда-то в угол, а затем на гибкий стан хозяйки и, презрительно сморщившись, хлопнул дверью.
- Обиделся парень.
- Да ну его! - притворно отмахнулась она. - Завтра как милый будет. Честно говоря, не ждала еще Тимофея. А вы не из той глуши, куда Тимуш ездил устраиваться?
- Да. Из МТСа. А что, видно разве?
- Конечно, не городской, - тряхнула она модными кудрями, надув пухлые, крашеные губы. - Деревенские в городе, как белая ворона.
- А чем же они отличаются, эти белые вороны, от городских?
- Культурой, одеянием, поведением, запахом, если на то пошло...
- Вроде этого оболтуса - твоего родственничка, ты хотела сказать?!
- Да это такая же деревня, как и мой Тимуш!
Во дворе хлопнула калитка, и неприятный разговор оборвался. Появившийся в дверях Тимофей сиял от счастья.
- Ну, как вы тут? Познакомились? - воскликнул он и, как пушинку, подняв Раюху на руки, закружил по комнате. - А это мой шеф, заведующий гаражом МТС, Яков Вагнер.
- Да ты что, Тимуш! А я думала, что он один из твоих дружков-шоферов, - засияла она, позабыв что только минуту назад обозвала Якова деревенщиной.
- Тогда знакомьтесь! - сказал он и, поставив ее на ноги перед Яковом, вышел к умывальнику.
- Рая! - улыбнулась она и протянула руку.
- Яков, или просто Яша! - принял он ее пухлую ручку в свои мозолистые шершавые ладони и, уже собираясь было отпустить, вдруг почувствовал, что она не торопится и ждет от него понятный только женщине сигнал взаимности и как бы нечаянно пальцем дотронулся до ее ладошки. Она ответила тем же и побежала накрывать стол. «Опытная баба», - подумал он.
Через минуту стол был накрыт. Из фарфоровых чашечек змейкой струился легкий парок, а по стаканам забулькала жидкость под названием «Особая московская»
- Тиму-у-у-ш?
- Я скоро-о! - отозвался Тима из коридора, у умывальника. - Приведу себя в порядок и ...
- Давай, Яш, по единой... Я знаю его. Полчаса будет хлюпаться, - шепнула Раюха и улыбнулась так мило, что ему пришлось согласиться.
Жидкость обожгла пищевод и медленно начала поднимать настроение. Рая хитро улыбнулась и, приложив палец к губам, пропела:
- Ты скоро там? А? Тиму-у-уш...
- Так за что пьем? - спросил Тимофей, усаживаясь за стол.
- За знакомство с таким приятным гостем, - опередила их Раюха.
- Я тоже так думаю, - согласился Тимофей.
Вторая стопка пошла уже легче и, смешавшись с предыдущей, начала мутить разум. В армии офицеры не зря говорят, что некрасивых женщин не бывает - мало водки бывает. Якову теперь с каждой выпитой стопкой Рая казалась все милее. Он начал замечать ее пышные груди, выпиравшие из-под прозрачной трикотажной блузки, узкую талию, плавно переходившую в стройные округлые бедра и ягодицы, и огромные голубые глаза, в которых подо льдом теплился пламень. Она, не обращая внимания на глупо улыбающегося мужа, крутилась возле него, все больше обволакивая его своим таинственным женским дурманом. «К чему бы это все? - подумал он, чувствуя, что пьянеет. - Это добром не кончится. Надо смываться, пока не поздно».
- Все, дорогие мои! - ошарашил он хозяев и решительно поднялся из-за стола. - Большое спасибо за любезно предоставленный ужин. Иду ночевать на базу.
- Я провожу, - сказал Тимофей и вышел вслед за ним.
Прошел год. Новак наконец-то получил квартиру в 16-квартирном бараке и переехал с Раюхой из города в МТС. Тот парень, которого Яков не раз видел, заезжая к ним в городе, почему-то тоже приехал с ними. На вопрос Вагнера: «А он, что провожать приехал?» Тимофей ответил, что сам он часто в разъездах и, чтобы Раюха не скучала, будет жить с ними. На последовавший вопрос: «А кто ее здесь тронет»? - ответа не последовало.
Деревня - это не город, где сосед соседа не знает. Молодую привлекательную особу МТС-овские бабы быстро приметили и поползла сплетня, как голодная собака, по селу. «Вертихвостка... А наши кобели-то глаз не сводят... А Тимофей-то, лопух, куда смотрит?» Подсмотрели соседи и то, как Раюха в отсутствии Тимофея с тем парнем водочку попивает: «Да лазят друг по другу день и ночь... Срамота-то какая... При живом-то муже! - и понеслись новые страсти по селу. - Присосался паршивец, как бычок к телке... Родственничек-то хахалем оказался... Сопляк бесстыжий... Не работает нигде и, как кукушка, свои яйца в чужое гнездо кладет»...
Сам Новак ничего этого, конечно, не замечал или не хотел замечать. Он преспокойно отправлялся в рейс и возвращался, тепло встречаемый женушкой. Она с визгом выскакивала к машине и, целуя, бросалась ему на шею, а он, счастливый, у всех на виду брал ее на руки и, как что-то драгоценное, уносил в комнату. Они жили своей непонятной для сельчан жизнью. Вместо того, чтобы, спасаясь от клопов и ночной духоты в бараке, стелиться на улице рядом с другими, они закрывались на крючок, а в отсутствии Тимофея держали дверь на замке. Их не волновали сплетни и подозрительные взгляды соседей, а на открытые насмешки товарищей по работе Тимофей отвечал однозначно: «Не вашего ума дело!» А Оскару Дубс, который больше всех донимал его, он даже пригрозил, что намылит шею, если не перестанет оскорблять жену.
Но сколько веревочке не виться, а конец будет. Оскорбленный угрозой, Оскар решил доказать Тимофею свою правоту на практике. Определив день и время, когда Тимофей должен вернуться из города, он под вечер уговорил Раю, к которой уже, как сосед по подъезду, сумел войти в доверие, организовать у нее на квартире капитальную пьянку.
Не замечая подвоха, Рая согласилась, и они втроем с ее «квартирантом» напились до соплей. Притворившись в дупель пьяным, Оскар вырвал у двери крючок и под предлогом «Ничего страшного, я вас замкну», скрылся. А через пару часов, вернувшись, увидел обоих на кровати голыми, да еще в обнимку спящих после любовного акта. Парень лежал сзади с вываленными прелестями, а Рая, полулежа на нем, светила задницей в сторону двери. «Это то, что надо», - обрадовался Оскар, замкнул дверь на замок, нырнул к спящей во дворе жене под одеяло и уснул. Сколько времени спал, он, конечно знать не мог. Растолкала его жена:
- Тимофей ищет ключ от квартиры. Он, случайно, не у тебя?
- У меня в брюках, - буркнул он и, притворившись спящим, стал ждать результата.
Тем временем Тимофей, ничего не подозревая, зажег лампу и обомлел. Оба лежали в непристойных позах и спали мертвецким сном. Первое, что стукнуло в мозгу, ружье и порешить обоих, но ружье было в машине. «Сбегутся люди... Увидят их в такой позе, позора не оберешься, - сообразил он. - Нет, нет! Такого удовольствия я им не доставлю! Кто же мог подложить мне такую свинью? Да кто, как не Оскар, - вдруг осенила его страшная мысль. - Конечно, он... И ключ от двери он мне подсунул».
Скрипя зубами, Тимофей натянул на спящих первое попавшееся под руку, потушил лампу и бросился на улицу. Прыжок - и Оскар, вырванный из-под одеяла, лежал у его ног. Не успел он подняться, как удар кулака опрокинул его навзничь. «Ты что, ты что! С ума спятил!» - заорал он, прикрываясь руками. Пинки заставили его свернуться калачиком и прикрыть лицо руками. Сбежавшиеся мужики остановили пыл Тимофея. А на вопрос, за что, он ответил:
- Знает собака, чье мясо съела!
Ночью, погрузив шмотки на автомобиль, вся семейка исчезла в неизвестном направлении. Через день Тимофей вернулся, уволился и, сдав Якову автомобиль, уехал на попутной в город, не сказав ни слова.
- А как же Оскар? - спросит любопытный читатель.
Оскар, действительно, зная, «чьё мясо съел», молчал, как рыба в воде, и долго залечивал побои на теле и синяки на бесстыжем лице.