Вышло-не вышло (31.05.2017)

Антонина Шнайдер-Стремякова

 

Похвастать изобилием солнечных дней Берлин не может – июль 2006-го был исключением. 80-летняя Эрика, плохо переносившая жару, вышла на балкон, но горячий, как из парилки, воздух обжёг её. Чтобы сохранить прохладу в комнате, она поспешила закрыть балконную дверь и форточки.

Знакомые советовали ей оформить Pflege-уход, но подавать Antrag-заявление она боялась – плохо знала немецкий да и наслышана была, что получить в Германии Pflege,

ой, как непросто!..

В соседнем подъезде жила 95-летняя бабуля, и тоже без ухода – её заглаза во дворе называли «Древняя». К ней и страховщики приходили, да толку-то!.. К термин-встрече старушка прибралась, как прибиралась обычно к встрече гостей. Когда в указанное время раздался звонок, открыла дверь. Врач с порога оценила чистоту и, проходя в комнату, взялась за стул (подать хозяйке), но та опередила её – ей же его и подставила.

- Покажите документы, – начала гостья.

- Каки-таки документы?.. – удивилась «Древняя». – Я, скажу вам, по врачам не хожу!

- А что – не болеете?

- Ну, как сказать, – бывает, скажу вам, и болею.

- И какими болезнями?

- Как и все, простудными, но травки попью – и опять на ногах.

- А в последние годы?

- Голова, скажу вам, иногда побаливат... Сын придЕ, давление помЕре, говорит – высОко. ЗастАве выпить ту таблетку, шо сам пье, она и перестаЕ.

- Он врач?

- Не врач, но, скажу вам, давление померить можэ.

- А продукты кто закупает?

- Всё больше сама.

- Не тяжело?

- Я ж помногу не беру! А двигаться, скажу вам, всё одно надо.

Врач улыбнулась:

- Ну да, движение – это жизнь. А в квартире кто убирается – сами?

- А то-о! Устаю, правда, но... посижу, отдохну и, скажу вам, опять начинаю.

- И постель так красиво прибрали вы сами?

- Са-ма-а. Постаралась, скажу вам, шоб ровней, без складок, – забыла она про наказ не хвастать.

Сноху и внучек ей обычно хотелось благодарить за помощь в стирке и уборке, да нечем было. Теперь же одобрительно рассудила, что «Германия – умна страна, по-умному поступае: за уход – к пенсии добавляе».

Врач на прощание сказала, что пришлёт Bescheid-решение – только придётся подождать. Вечером старушка делилась во дворе радостью: «Скоро к пенсии надбавка буде!» Женщины её охлаждали:

«Раскудахталась… Ответа подожди!» Через месяц она его получила. И надолго слегла...

Соседи судачили:

- Здоровьем не хвастают…

- А как же возраст?..

***

Эрика слушала и помалкивала. Если с «Древней» «не вышло», ей и рыпаться нечего!

Зиму перенесла тяжело: головокружения преследовали, артрит мучил, сахар повышался. Потом заговорил бронхит, а ближе к весне ещё и сидалищный нерв воспалился. Недели две принимала таблетки и, когда ногу немного отпустило, дочь с зятем отвели её к ортопеду. Тот назначил «шпритцен» – блокаду, значит.

Ко всему равнодушная (ухоженность улиц приелась, как приедается однообразно красивое), Эрика тихо возвращалась домой. Ветерок принёс сладкий аромат распустившейся акации, и в памяти всколыхнулись запахи детства. Пупком обозначилась девственная красота захудалой сибирской деревушки. Набухшие почки оставались неделями в одной поре – никак не могли разродиться. Но выдавался тёплый денёк, и всё преображалось. Подростком она часами наблюдала, как распускались и трепетали, поблёскивая на солнце, клейкие тополиные и резные берёзовые листочки. Банная тишина становилась тогда тоже клейкой, и Эрике в такие минуты казалось, что перед нею раскрываются тайны мироздания. Ощущала бесконечность чистого и удивительно голубого небосвода и думала, что в эту бесконечность уйдёт когда-нибудь и сама.

Молодость прошла, надвигалась старость, время ухода, но душа ещё не была готова – сопротивлялась.

Её окликнула говорливая Фрида с параллельной улицы, с которой недавно познакомилась. Фрида, как обычно, завела разговор о Пфлеге. Помня историю «Древней», Эрика отмахнулась: «Да ну, не выйдет». «А я уже два года на Пфлеге», – похвасталась Фрида. Эрика остановилась, пытливо её разглядывая: на больную Фрида не была похожа.

- Вы такая молодая! – воскликнула Эрика и полюбопытствовала: А как удалось убедить врачей-экспертов?

- К их приходу не приводила я в порядок ни квартиру, ни себя, не старалась быть активной. А болезни мои, как и документы, в полном порядке, – улыбнулась Фрида. – Хотите, сообщу фирме, они вам помогут оформить всё, что нужно.

- Ну, сообщите, – согласилась она, не веря, что из этого может что-то «выйти».

Долго ждать фирма себя не заставила – дело заcпиралилось на другой уже день. Бессонными ночами Эрика всё ворочалась, не спала – боялась: эксперты приходили днём, когда боль, как назло, утихала. Усугубило её беспокойство странное ночное происшествие. В одну из бессонных ночей половина деревянной решётки кровати (та, что в ногах) начала вдруг плавно опускаться вместе с вытянутыми от ноющей боли ногами. Эрика застыла в таком «перерезанном» состоянии, полежала... прислушалась... Приподняла голову, чтобы убедиться, что это не сон, оперлась о локти – и ночную тишину потряс грохот падающей вместе с нею решётки.

Фрида убеждала успокоиться. И вдруг – письмо... В нём стояло конкретное время, когда придут эксперты. В смятении Эрика набрала номер продвинутой соседки.

- Не переживайте, всё нормально, – раздался в трубке уверенный голос, – завтра приду с роллатором. Всё подробно и обсудим.

- Роллатором? А если врач спросит, откуда он – что мне сказать?

- Что купила. Да она и не спросит. Запомните: сыграете роль – «выйдет», не сыграете – «не выйдет».

Хотелось, чтобы «вышло», но в эти дни у неё ничего, как назло, не болело. Эрика в смятении расхаживала по квартире.

Врача-эксперта опередила ранним утром санитарка от фирмы. Для начала взлохматила и без того не причёсанные волосы хозяйки, густая копна которой делала её похожей на „звезду“. Гостья колдовала со знанием дела, как опытный стилист, – достала из сумочки платочек, повязала голову, которая по-прежнему оставалась привлекательной… И только, когда на Эрику натянули ночную рубашку, а шею поверх платочка охомутали ещё и ортопедическим воротником, она обрела вид больной. Её уложили в постель и приказали:

- Говорить буду я. На сегодня Вы ни слова не знаете по-немецки!

- Но я знаю!

- Нет, не знаете! «Выйдет» – доплатят 150 евро, «не выйдет» – получим дырку от бублика. Вам нужны деньги?

- Вообще-то да...

- Вот и помалкивайте. И постарайтесь на момент прихода врача стать умирающим лебедем.

Эксперт пришла на целых полчаса раньше. Она подала руку, и Эрика – как и было велено – приложилась к её пальчикам. Врач уселась на диван, перед которым стоял большой журнальный стол, достала кипу бумаг и начала...

Вопросы сыпались со знанием дела.

- Чем страдает больная?

- Вот бумаги, здесь все болезни, – услыхала Эрика речь, ещё более корявую, чем её.

- Почему не дети оформляют?

- Работу ищут. Да и маленькие у них. Ими заняты, – с трудом объясняла пфлегерша-санитарка.

- Сколько раз приходите?

- Каждый день, – не моргнула она.

- Что делаете?

- Продукты закупаю, еду готовлю, умываю.

По словам пфлегерши выходило, что она раз в неделю купала клиентку, стригла ногти, убирала квартиру, стирала, ходила с нею по врачам, в парикмахерскую, покупала лекарства, ежедневно выводила на прогулки, ежемесячно мыла окна.

«Вот стерва!» – ругала её Эрика: бред этот так и подмывало остановить.

За время, пока эксперт открыживала в бумагах, Эрика в белой мягкой постели успокоилась, и когда врач подошла, чтобы измерить давление, оно оказалось таким, каким было в молодости, – 130 на 80.

- Мы только что выпили таблетки, – поторопилась санитарка оправдать данные тонометра.

- Spüren Sie etwas? (Чувствуете что-нибудь?) – провела по ступням эксперт.

Вышло – не вышло – wyschlo ne wyschlo

«Пфлегерша» сделала знак глазами: «Ничего, мол, не чувствую», и Эрика отрицательно крутанула головой. Врач поднималась всё выше – становилось щекотно и стыдно. Эрика не выдержала и призналась, что «начала ощущать»... По просьбе врача сжала ей ладошку и свою собственную. Врач велела пройтись по комнате. Услужливая санитарка подскочила – помочь. Эрика от волнения зашаталась и ухватилась за ручки тележки. Держась за неё, она балериной выпрямила спину и важно начала шествие. Через два шага санитарка по-русски приказала:

- Падайте! Сделайте вид, что у вас головокружение.

Падать Эрике не хотелось. Оказавшись рядом с креслом, она опустилась в него якобы от усталости. Санитарка подала воды и увела врача в ванную комнату, убеждая, что неплохо бы поднять толчок и выписать для купания кресло.

Эрика боковым зрением видела, как врач, убирая бумаги, долго рылась в сумке; наконец, пожала ей руку: „Чуйс“ (пока) – и направилась к выходу.

- Ура-а! – подпрыгнула санитарка. – Вы держались молодцом. Думаю, «вышло» и Пфлеге получим.

Эрика распаковалась. И тут «пфлегерша» заметила на полу рядом с диваном что-то чёрное.

- Почему они здесь?

- Что?

- Очки в футляре.

- У меня таких отродясь не было.

- Значит, оставила, – и выскочила, но врача и след простыл. Санитарка положила очки на место и торжественно заявила:

- Театр продолжается! Ишь – оставила! Вернётся... Ничего, милая, мы тоже учёные – посмотрим, кто кого. Нахлобучивайте «обмундирование» и ложитесь.

Ждать звонка пришлось около часу. Врач улыбнулась, извинилась, прошла к дивану, подняла с полу очки, помахала лежавшей в постели Эрике и ушла.

- Теперь-то уж можно вставать? – села она в постели.

С того времени прошло около года.

Pflege (уход) Эрика получила, только деньги получала не она с детьми, а фирма. Санитарку они не впускали – делали всё сами. Через третьи губы узнали, что вербовщица Фрида тоже руки нагрела – на 150 евро.

Выходит, «вышло», да только не Эрике, которая втихомолку теперь ругалась: «Дура она, эта Германия! Кому надо, не дают. Kому не надо, дают. Как страховку платить – так обязательно, а как Пфлеге получить – так хитри или совсем уж помирай!»

2006 г.

 

 

↑ 1127