Чистилище. Дым на воде (30.11.2016)

 

Елена Гриненвальд

 

Чистилище

 

В этот год Мориак мог бы списать с нашей любви роман похлеще «Терезы Дескийру». Он был бы счастлив найти нас, запутавшихся в психологических тонкостях по причине несоответствия, невзирая на глубокое взаимное чувство, не вызывающее сомнений и не спасающее. Нисколько. Он бы с наслаждением описал каждую секунду нашей замороженной паники, наши слепые попытки найти если не свет в открытой двери, то хотя бы табличку «Запасной выход».

Если бы я курила, то читала бы тебе Мориака, и ты бы согласился, что его чистилище действительно существует. А потом под тяжёлым серым небом я бы подала десерт из «Грозового Перевала», тогда мы бы молчали и избегали смотреть друг другу в глаза.

За меня бояться не надо. У меня нет решения, но есть вера, и эта вера меня всегда спасает, хотя я тоже могу ударить кулаком, и пусть тогда летят к чертям все стекляшки. Могу отпустить тебя. Я знаю, ты этого иногда хочешь. Моя дурацкая, привязчивая любовь тебя не отпускает. И чувство долга заставляет тебя ей подчиняться. У меня слёзы брызжут, когда об этом думаю, но я перестала обращать на них внимание, тем более другие. А что говорит тебе твоя любовь?

Помню, ты мне ответил однажды: «Она побудет с тобой ещё какое-то время». Кто-нибудь, вырвите мне сердце, прежде чем оно разобьётся.

Есть ли смысл в любви, если её ни во что не ставят? Может, я спорю с судьбой, пытаясь переспорить тебя.

Никто не знает, что будет дальше. Есть такие, кто думает, что знает, но и они не могут быть уверены. Никто не может быть уверен в будущем. Даже в себе.

 

Дым на воде

 

Осень, душа моя осветилась золотом, зацвела багрянцем.

Ледяная корочка на луже – первая на метущемся сердце. Из глубины неба на зеленую ещё траву устремляются медовые лучи, и снится мне это изумрудное сияние, как надежда, вдохновение и вечный зов. Это будет сниться до конца дней, и не знать мне покоя за невозможность засиять вместе с ней до того дождливого утра, когда враз все умрет в серости, без оттенков.

Первый снег так рано в этом году – волшебство и любовь небес.

У меня не хватает слов для внутреннего монолога – он переходит в звук, ещё один звук и потом аккорд. Бесполезно прятаться меж строк в любимых книгах, искать дверь в зеленой стене.

Все это несерьёзно. Все это дым на воде. Мёрзлая крошка космического происхождения на дне моего сердца. Зима началась летом, даже не этим и даже не прошлым, поэтому я давно замёрзла, душу заволокла тень. Сухой наждачный воздух, вспарывающий мне легкие каждые две секунды вместе со вдохом – отчаянным вдохом, – не может ни согреть, ни изменить даже солнце.

Не могу отождествлять себя ни с умом, ни с сердцем, чувствовать дыхание вечности – поцелуй вселенной на уровне бронхов в противовес сжимающемуся в непрекращаемых предчувствиях солнечному сплетению.

Знаю, эта история уже случилась и закончилась, и хотя сейчас мгновение я стремлюсь то продлить, то сократить, время нас однажды догонит, накроет и погребет, оставив знакомыми чертами лишь в лицах наших детей. Когда мы уйдём в ничто, в другую жизнь или в благие небеса, что оставим после себя, кроме душ, следующих за нами или отвергающих нас, – связь, иногда крепче кровной.

 

↑ 1233