Владимир Штеле

Какие цветники! Ах, Боже правый!

В тени деревьев с яствами столы.

Кудрявый сад и девушки кудрявы,

Все женщины, как кроны, тяжелы.

На мне парик, камзол расшитый златом

И белое атласное трико.

Кондитер Штумпф сквозь зубы кроет матом,

Плюётся Прошка - ученик его.

Покрыты пудрой дев и женщин лица,

Достойнейший собрался здесь народ.

Есть смысл жить!

Виват Императрица!

И, главное, - Империя растёт!

На привязи среди болот столица

Качается, как каменный вельбот.

А в парике заморском вошь резвится.

Народ плодится, пашет, водку пьёт.

Покажет мне в беседке дева ногу,

Цветочек свой, она без панталон.

Желает знать расслабиться немного,

Хмельная дева шепчет: «Фуй, барон».

Да ладно, ладно, надо порезвиться.

Она: «Ну…это… озорник… адью».

А ловкая какая баловница:

Поймала вошь и – раз её к ногтю.

Потом салют, и женщин визг весёлый,

Жаль, неизвестен был ещё фокстрот,

Летают искры жёлтые, как пчёлы.

Танцуют все! Шаг влево, шаг вперёд.

Конечно, это счастье – жизнь такая,

Да только кто всем этим дорожит!

Но время прытко, словно с горки заяц,

Бежит и скачет, скачет и бежит.

Дзинь - колокольчик в поле благозвучно,

А в небе журавли – курлы, курлы.

Зевнёт Империя, произнесёт: «Как скучно,

Уже лет двести – праздники, балы».

Царь загрустит:

«Эх, царствовать нет пОнта».

С фронтов вернутся в Петербург полки.

Кондитера куда?

К ногтю, он контра!

И Прошка враг, его - на Соловки.