Игорь Шёнфельд

Часть I

Чёрный опал

1. Америка, Америка...

Макс Триллер родился в техасском городе Даллас 8-го мая 1961 года. Во всемирной истории человечества этот день ничем особенным не знаменателен, если не считать родившегося под таким же числом за семьдесят семь лет до Макса бывшего президента США Гарри Трумэна, выпятившегося из международного ряда вселенских преступников тем, что сбросил две самые первые американские атомные бомбы на мирные японские города Хиросима и Нагасаки. Этим совпадением дней рождений общность между Гарри Трумэном и Максом Триллером уже и заканчивается, если не брать в рассмотрение тот факт, что Гарри Трумэн был в молодости артиллеристом, а Макс Триллер стал в дальнейшем профессиональным минером и подрывником, то есть в определённом смысле тоже бабах-мейкером. Ну да черт с ним, с этим Трумэном, кому он интересен сегодня по большому счету? Чем он знаменит? Что мир земной атомными бомбами встряхнул? Так Макс Триллер и вовсе перевернёт этот мир с ног на голову. Определённо: Макс Триллер содрогнёт планету гораздо громче и чувствительней, чем Гарри Трумэн. Поэтому речь пойдет здесь не о всем известном, покойном Гарри Трумэне, а о Максе Триллере – безвестном американском герое, о котором мир до сих пор ничего не знает, но узнать обязан.

Итак, Макс Триллер родился в Далласе. Всемирную известность этот город приобрел, однако, не благодаря рождению Макса Триллера, но вследствие того, что 22 ноября 1963 года при до сих пор не выясненных обстоятельствах там застрелили очередного президента США Джона Кеннеди. Спустя четыре года после этого печального события, в 1967 году семья Триллеров перебралась поближе к канадской границе, в индустриальный мегаполис Детройт – автомобильную столицу планеты Земля. Леонард Триллер, отец Макса, бежал из Далласа, конечно же, не из-за стыда за город-убийцу и не в порядке протеста или вследствие опасений за собственную жизнь, но сугубо по семейнобюджетным мотивам: он надеялся поправить в Детройте свои маклерские дела.

На тот исторический момент Детройт представлял собой апофеоз индустриальной мощи человеческого общества, демонстрацию гигантских возможностей свободного рынка, раскрученного капиталистическим, конкурентным способом производства. Детройт в те годы все еще являлся автомобилестроительной столицей мира и вызовом господу Богу от имени человечества, вооружённого черчением, материаловедением, сопроматом, теорией машин и механизмов и наукой о постоянно растущей прибавочной стоимости. С помощью этих могучих интеллектуальных инструментов человек вознамерился построить собственный рай на земле в обход Создателя. Одним из храмов такого приближающегося земного рая и являлся, казалось отцам Америки, автомобильный Детройт.

Но гордыня – великий грех. За неё ли, или за атомные бомбы, сброшенные на человечество, а может быть и за все преступления разом, совершённые Америкой за недолгий, но кровавый исторический срок её существования, начиная с загубленных краснокожих индейцев и кончая убиенным рабом божиим Джоном Кеннеди, решил Творец, что пора наказать Америку. И покарал он её тем, что послал её к дьяволу и отвернулся от неё. И дьявол-Бафомет был тут как тут и, засучив рукава, начал с Детройта. Результат налицо: на сегодняшний день город Детройт фактически уже не существует. За последние сорок лет он обезлюдел, опустел и замер. Автомобильные заводы закрылись, городской бюджет растворился, дороги зарастают бурьяном, дома обрушаются, пустые небоскребы качаются на всех ветрах и ждут, когда доржавеют их бетонные подпорки, чтобы завалиться набок и поставить окончательный крест на городе. Детройт – это город-призрак посреди печальной реальности, это предупреждение Америке о её ещё более печальном будущем.

Ну да речь, опять же, не о Детройте, а о Максе Триллере, который, держась за руку матери, переехал в шестилетнем возрасте в этот город, чтобы отсюда начать движение по орбите предназначенной ему судьбы.

Семья поселилась в недорогом квартале, соседствующем с чёрным даунтауном. До белого пригорода у Леонарда Триллера, отца Макса, расходная часть семейного бюджета не дотягивалась. Туда, за пределы темнокожего даунтаун-центра, из дымного, жирного от копоти, гари и технической вони индустриального района-монстра уносили быстрые автомобили состоятельных детройцев в конце рабочего дня. Там, за городом, платёжеспособные участники-создатели земного рая укрывались от побочных эффектов своего творения. Индустриальный рай из последних, но все еще чудовищных по мощности сил изрыгал на ненасытное человечество сотни автомобилей ежеминутно, изымая взамен из живой природы чистый воздух, солнечный свет и божественную тишину.

Семья Триллеров очутилась, таким образом, между светом и тьмой и в этом полусвете училась выживать в сложном, интернациональном мире металла, рекламы и ненависти всех цветов кожи – бок о бок с китайцами, поляками, мексиканцами, греками и дюжиной прочих представителей земной цивилизации, заманенных в Детройт длинным и юрким как ящерица болотного цвета долларом.

Леонард Триллер, бывший европейский полуеврей-полунемец со странным, непонятным и даже немного таинственным прошлым – тоже соблазнился Детройтом, вообразив себе, что там его ждет персональное Эльдорадо со взлетом на верхние этажи собственного небоскреба. С этой безумной идеей, которую он называл гениальной и считал её посланной ему Богом, он проснулся однажды ночью еще в Далласе и уже не мог уснуть до рассвета. Идея, хранимая им в страшной тайне от возможных конкурентов, но о которой теперь уже можно рассказать, состояла в следующем: гигантский Детройт вдвигается в серьезный кризис, решил Леонард. После войны, привлеченные отчаянной послевоенной потребностью в дешевой рабочей силе, город наводнили агрессивные, чернокожие гости юга, которые расселились вблизи заводов, в том числе в центральных районах города, почти срастающихся с заводскими территориями. Это было понятно: не театры и парки с фонтанами привлекали пролетариев, а просто не было у них возможности добираться до рабочих мест издалека. В результате белое население Детройта, традиционно и массово владеющее личными автомашинами и, следовательно, более мобильное, чем население темнокожее, кинулось врассыпную и в кратчайшие сроки заселило окраины, как по мановению волшебной палочки обросшие особняками и коттеджами улучшенной планировки с крепкими заборами и высокими воротами. Стоимость жилья в центре города стала падать, что уже само по себе не могло не привлечь внимания агентов по недвижимости, маклеров, риэлтеров и прочих спекулянтов квадратными метрами. Но когда-нибудь, очень скоро, думал изобретательный маклер Леонард Триллер, лёжа без сна в несчастном, тоже уже проклятом богом Далласе, эти цены упадут ещё больше, устремятся к нулю. И вот почему: детройтские автомобили станут никому не нужны!

В отличие от других маклеров, Леонард был еще и аналитиком окружающей его действительности. Он любил отыскивать внутренние связи между предметами и событиями и строить причинно-следственные модели. Он много читал и размышлял над прочитанным. Он часто видел то, чего не видели другие. Если прав тот мыслитель, который сказал, что гениальные идеи приходят только в подготовленные головы, то сказано это было в том числе и про Леонарда Триллера. Его мозги были настроены на великое и подготовлены теоретически, поэтому гениальная искра сверкнула в одну из далласких ночей именно ему. Толчком для великой идеи послужила довольно-таки скучная журнальная статья со статистическими данными о динамике мирового роста продаж автомобилей – Триллер читал и такое! Приведенные графики призваны были, судя по всему, возбудить в патриотах Соединенных штатов перед лицом предстоящих выборов дополнительную гордость за безусловное доминирование американских производственных кривых над всеми прочими мировыми статистиками автомобильной продукции. Кривые призваны были сделать американцев более счастливыми. Леонард Триллер, однако, рассмотрел в этих графиках нечто совсем иное. Он увидел, что японские кривые, расположенные хотя и намного ниже американских, идут вверх гораздо круче. Он достроил японские кривые обычным грифельным карандашом по шкале времени до восьмидесятых годов и сказал сам себе: «Гм...». Но и это не было еще самой идеей, а лишь предвестником её. Сама идея, вызрев латентно, приснилась Леонарду, чуть позже, как уже сказано было – ночью, как периодическая система элементов великому Менделееву. Леонард понял вдруг, чем так интересна крутизна японских кривых: японцы, а также южные корейцы и немцы строят маленькие и экономичные автомобили, доступные каждому человеку и гораздо более пригодные для тесных городов, которых в мире куда больше, чем просторных американских. А в скором будущем еще более дешевыми машинами завалят мир Китай и Индия. Плюс цены на нефть. Стоит саудитам и прочим арабам, сидящим в ней по шею, взвинтить на нее цены, и удар Тунгусского метеорита покажется американцам с их десятиметровыми «кадиллаками» легким насморком по сравнению с той катастрофой, которая обрушится на Америку. Детройт зашатается. Потому что прожорливые американские автомобили станут неконкурентоспособными, производство их остановится и автомобильная индустрия рухнет, а вместе с ней, как некогда Атлантида, исчезнет с лица земли и Детройт.

Но! Но отцы Америки никогда не допустят гибели главной американской мечты и обязательно кинутся спасать автомобильную звезду планеты – город Детройт. Они вложат в заводы колоссальные средства, перестроят производство и снова обгонят весь мир автомобильной промышленности. Догонят и перегонят! Вот за этими двумя словами и пряталась гениальная идея Леонарда: Детройт сначала отстанет от мира, а потом догонит его. И на нисходящей линии графика процветания автомобильной столицы мира цены на жильё в нём будут катастрофически падать, а на восходящей кривой – столь же стремительно расти! Продолжительность этой «ямы» Леонард Триллер оценил примерно в десять лет: пять на сползание, пять на новый взлёт.

Гениальная идея сформировалась окончательно в виде конкретного решения: нужно срочно переехать в Детройт и ожидать там начала конца города. Затем купить его тысяч за пять-шесть долларов у властей штата Мичиган и ждать его восстановления. Десять лет – не срок. Можно выждать и пятнадцать. Ему еще и шестидесяти не будет тогда: хватит времени насладиться жизнью за облаками, в пент-хаузе собственного небоскрёба, там, наверху, вблизи Солнца...

Следует заметить, что Леонард Триллер переехал в Детройт с удивительной точностью в смысле реализации задуманного: семья сошла с поезда в июне шестьдесят седьмого года и поселилась вблизи пересечения Чикаго-бульвара и 12-й улицы, а светопреставление (главное действие которого разыгралось как раз на 12-й улице!) началось уже в июле этого же года. Сам Макс события детройтского бунта запомнил слабо, что и понятно: он был еще ребенком. Он помнил только, как над соседним домом поднимался столб дыма, а на улице, за окном что-то громко трещало, чего жутко боялась мать и соседи. Там солдаты стреляют в людей, говорили жильцы дома. А еще в их дверь громко стучали кулаками, и им было страшно, но они не открыли, и ломатели двери ушли. Позже, уже в школе Макс узнал, что, подстрекаемые из Советского Союза, в Детройте поднимали восстание черномазые, чтобы установить в стране власть коммунистов во главе с Мартином Лютером Кингом – этаким чёрным Лениным Америки. Революционеры разграбили и сожгли более двух тысяч зданий и ранили с полсотни пожарников, которые пытались бороться с огнем. Они захватили почти весь город, и только Greek town – район греков – им не поддался: греки выстроили баррикады, сколотились в отряды самообороны и отбили все атаки разбойников. Но армия подоспела вовремя, и восстание было подавлено. Несколько десятков негров было расстреляно, остальные разбежались. После разгрома повстанцев отток населения из Детройта пошёл по нарастающей, и это была первая ласточка ожидаемого Леонардом большого кризиса: цены на жилье, как и предсказывала идея, стали падать. Производство и продажи автомобилей в Детройте тоже начали снижаться по мере того, как на рынок проникал и теснил его дешёвый японский автохлам.

Но Леонард Триллер всё ещё тянул с инвестициями. Он ждал. Подсекать рано, подсказывал ему божок наживы. Леонард знал: процесс пошел, но главное еще впереди, нижняя точка падения ещё не достигнута. Кое-кто из нетерпеливых спекулянтов, не владеющих тайным знанием Триллера, принялся скупать жилье и прогорел: недвижимость продолжала дешеветь в затяжном режиме. Шесть долгих лет еще подстерегал Леонард Триллер свою удачу, и она прилетела к нему, наконец, на крыльях нефтяного кризиса. Последний явился с Ближнего востока и со страшной силой ударил по трем главным монстрам автоиндустрии – заводам Форда, «Крайслеру» и «Дженерал моторс», а заодно и по всей связанной с ними империи поставщиков, продавцов и кредиторов. Детройт закачался по-настоящему. Вслед за автомобилестроителями из города кинулись бежать и маклеры, бормоча на ходу: «Дешевый город – хорошо, мертвый город – плохо». Но Леонард Триллер остался и лишь потирал руки: все шло как по нотам, идея работала. Квадратный метр стоил уже десятую часть того, что стоил пару лет назад и обещал, как предсказано было, подешеветь до нуля. Надо было еще чуть-чуть, еще немножко подождать.

И Леонард почти дождался. Перебиваясь мелкими сделками для поддержания штанов и прокорма семьи, он носился по городу, скупал или просто собирал в кузов грузовичка всякий брошенный офисный хлам, иной раз отличного качества и без царапинки, и развозил эти остатки тонущей Атлантиды по городам и весям великой Америки, сбывая их там по бросовой цене. Разбогатеть на этом бизнесе было невозможно, но и с голоду помереть – тоже затруднительно. Ждать настоящего богатства оставалось недолго. Иногда, в потаенных мечтах своих Леонард придумывал новые названия для города после того, как тот будет принадлежать ему. Например, «Триллертаун».

Мечтать в целом не вредно. Вредно мечтать на поле боя. А Детройт после начала своего заката стал полем боя. А бой есть бой, и Леонард Триллер из этого боя не вышел. Он не дожил до осуществления своей мечты. Однажды он не вернулся домой ни вечером, ни через неделю, ни через месяц. Возле 35-этажного небоскреба Дэвид-Бродерик-Тауэр обнаружился лишь его старый грузовичок, полностью сгоревший. А ещё в те дни неизвестными тёмными личностями из реки Детройт выловлен был плывущий мимо труп мужчины со следами множественных ножевых ранений. Передавать тело властям для идентификации Леонарда Триллера тёмные личности не стали. Обнаружив, что карманы пиджака утопленника вывернуты, часы сняты и бумажник отсутствует, непритязательные грабители стянули с зарезанного утопленника вполне еще пригодный для скромной, внесалонной жизни серый костюм в мелкую клеточку и отправили голый труп бывшего Леонарда Триллера плыть себе дальше с миром вниз по течению Стикса, то бишь, пардон, реки Детройт.

Конечно, это большая человеческая трагедия, и нельзя не пожалеть осиротевшую семью бедного Леонарда Триллера и его самого, как нельзя не пожалеть любого несправедливо убиенного чада божия. Хочется каждый раз сказать что-нибудь доброе в память о павшем от ударов злобных сил. Но что доброго можно сказать в память об Леонарде Триллере, о котором почти никто ничего не знает? Ну разве что вот это: «Он умер счастливым человеком, верящим, что находится на пути к своей удаче, к своему триумфу, к осуществлению главной мечты своей жизни! Он верил, что до счастья остается всего лишь шаг! Он умер в этой счастливой уверенности!».

Но как бы хороши не были слова сочувствия и утешения, которые им высказывали соседи, семье Леонарда – матери Макса, ему самому и его младшей сестенке Матильде, рожденной уже в Детройте – жить легче от этого не стало. Для них, наоборот, настали самые темные времена – темней некуда. Но Бог есть. И на сигналы SOS, которые мать Макса разослала по всем частям света, один сердобольный родственник все-таки откликнулся: он ответил телеграммой с приглашением семье покойного брата перебраться к нему на постоянное место жительства. Это был старший брат Леонарда Теодор, который жил где-то в другой части Вселенной, на диком Западе, на краю пустынного, знойно-пальмового штата Аризона, в городе Юма. Теодор спекулятивный образ жизни брата Леонарда никогда не одобрял и, чтобы снова и снова не покрывать маклерские убытки Триллера-младшего, предпочитал держаться от авантюриста подальше. Именно поэтому в возрасте своих четырнадцати лет Макс Триллер своего дядю Теодора всё ещё ни разу не видел, да и мать встречалась с Теодором только единожды, на собственной свадьбе. Но теперь, в этой бедственной ситуации именно Теодор, а не родственники матери, протянул гибнущим благородную руку помощи. В этом жесте содержался, правда, элемент вполне житейского расчёта, но это никак не умаляет спасительного эффекта теодорова приглашения.

В результате семья покинула умирающий Детройт и отправилась в далекую, легендарную страну ковбоев – Аризону. Дядя Теодор прожил в городе Юма долгие годы, имел здесь оружейный магазинчик и сменил несколько жен, ни одна из которых не сумела подарить ему наследника или наследницу. В скором времени после смерти последней, третьей жены с 67-летним Теодором стряслась следующая, еще одна крупная беда: он споткнулся о пластиковый корпус противотанковой мины у себя в магазине и упал, отчего в руке его взорвался флакончик с нитроглицирином, который он использовал для приготовления особо гремучего динамита, заказанного ему неким привередливым клиентом. В результате взрыва Теодор остался без кисти правой руки и без магазинчика, который сгорел в результате последовавшего за взрывом пожара. Магазинчик был надежно застрахован, поэтому финансово Теодор пострадал минимально, но психологически он оказался совершенно раздавлен: он был до такой степени правшой, что левой рукой ни ложку ко рту поднести не мог, ни туалетную бумагу (не ко рту, разумеется). Короче говоря, стареющий Теодор впал в беспросветную тоску. Чтобы не оставаться в полном одиночестве среди аризонских песков, ему уже несколько раз приходила в голову отчаянная мысль написать Леонарду покаянное письмо, предложить ему денег на его безнадежные авантюры и даже перебраться в Детройт и войти в долю маклерского бизнеса дуроломного младшего брата. И тут выяснилось вдруг, что маленький Леонардик трагически исчез и, по всей видимости, навсегда. Но зато оставалась жива миловидная рыженькая ирландочка Маргарет, которая очень понравилась Теодору ещё на свадьбе и которой было теперь, по его прикидкам, около тридцати пяти лет: почти девчонка ещё. И уже вдова. Бедняжка, которая молит белый свет о срочной помощи. Теодор воспринял эту мольбу в качестве ниспосланного господом Богом спасения ему лично и немедленно предложил Маргарет приехать к нему и разделить с ним стол, и кров, и кастрюли на плите, и швабру в углу, и газонокосилку во дворе и даже двуспальную пружинную кровать на втором этаже собственного дома, если, конечно, она не побрезгует всеми этими скромными богатствами. Бедная Маргарет с двумя детьми на руках, была не в том положении, чтобы брезговать любыми, даже самыми скромными богатствами, и в начале семьдесят шестого года она вместе с Максом и Матильдой прибыла по месту вызова.

К чести дяди Теодора нужно сказать, что он оказался весьма порядочным человеком: сестру Матильду не обижал, определил в хорошую школу, а Макса пристроил через знакомого девелопера на фирму, занимающуюся сносом зданий. Там орудовали веселые ребята-подрывники, и 15-летний Макс таскал за ними провода, взрывчатку, штативы и прочие принадлежности, необходимые для демонтажа цивилизации. Когда он побывал на первом подрыве и увидел, как, вздрогнув всем корпусом, величественно оседает начиненная взрывчаткой 14-этажная бетонная громадина, и как она проваливается внутрь ею же порождённого атомного столба пыли, Макс Триллер закричал от неконтролируемого восторга и хронически «заболел» профессией подрывника. Этот миг стал поворотным пунктом в его судьбе, а, возможно, и в судьбе всего человечества.

(продолжение следует)